ХРОНИКА ЛЮБВИ

№ 2006 / 31, 23.02.2015

Какого рода Русская Литература? Конечно же, женского. А какое отношение к Русской Литературе имеет Владимир Сорокин? Самое прямое: он её муж. В том смысле, что он один делает с ней то, о чем она, бедная, в своем безоблачном девичестве и не помышляла…

Конечно, Сорокин – не идеальный муж. Сам факт его затяжного романа с Европейской Литературой говорит об обратном. По некоторым данным, этот роман продолжается и по сей день… Но оставлять любовь своей жизни – Русскую Литературу – писатель не собирается, что, безусловно, делает ему честь. Его можно понять: на супругу потрачено слишком много усилий. Медленно, сантиметр за сантиметром завоёвывал он её неподатливое тело. Когда же покров невинности наконец пал, Сорокин познал Русскую Литературу. И так ужаснулся он глубине и масштабу своего познания, что написал роман «Голубое сало».
Чем же прельстил Сорокин эту серьёзную и надменную даму? Многие писатели, помнится, к ней сватались, но ничего у них не вышло… Пушкин и тут оказался прав: «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей». «Голубое сало» – это хроника романа Сорокина с Русской Литературой. Хорошо видно, что в процессе ухаживания за Русской Литературой Сорокин не делал ей комплиментов, не говорил о духовности и высоких нравственных идеалах. Он просто не воспринимал всерьёз всё то, что она ему говорила.
Она лепетала что-то о своей исключительной роли в отечественной культуре, о том, что для русской (и советской) интеллигенции всегда была философией… метафизикой… и вообще светом в окошке… О тяжком и прекрасном труде писателя – «инженера человеческих душ», изводящего «тысячи тонн словесной руды» ради «единого слова». «Да, писатели – особая людская порода, – подумал Сорокин. – Они дают голубое сало, и только они. А сало является стратегически ценным сырьём… Жалко только, что они все умерли… Но ничего, наука далеко шагнула». Мы их клонируем». И симулякры прежних любовников Русской Литературы предстали пред её испуганными очами. Набоков-7… Толстой-4… Пастернак-1… «Это не они! – испуганно зашептала Русская Литература. – Те были… хорошие, настоящие»… «Успокойся, дорогая, это всего лишь симулякры. Это подобия, замещающие оригиналы». Глядя на клон Набокова, в приступе вдохновения разодравшего норковую шубу в клочья и приклеившего её обрывки к стенам («в виде клея он использовал собственный кал», – не забыл упомянуть Сорокин), Русская Литература обессиленно уткнулась в плечо будущего мужа и горько зарыдала. Но это было только начало.
Она рассказывала ему, что её никто не любит, что в современном обществе нет для неё места, что все помешались на компьютерах и прочих средствах массовой информации… «Голубушка, а давай-ка сделаем тебя современной! – хитро прищурился Сорокин. – Современная русская литература! Звучит, а?» «А как это? – робко спросила она. – У меня, наверно, не получится…». «Получится!» – бодро заверил ее Сорокин. Правда, позже он подумал: «Зачем же я буду учить её нравиться другим? Я же собираюсь на ней жениться!» Но слово – не воробей, и Сорокин решил сделать Русскую Литературу такой, чтобы она нравилась не многим.
Он заново учил её материться. Дело шло с трудом. «У тебя же были всякие! – в сердцах кричал он. – Барков там, Лимонов!..» «Посадили Лимонова, – смахнула слезу Русская Литература, – потом, правда, выпустили… но он так и не тронул меня, грешную…» Но через какое-то время она уже уверенно повторяла те заветные слова, которые можно найти в любой книге Сорокина в большом количестве.
Она призналась, что её тошнит от американизмов, что она хочет простоты и ясности, что она мечтает о текстах, чистых и прозрачных, как родниковая вода. Сорокин хмыкнул и долго обвешивал суженую замысловатыми украшениями типа «END-Шунья» или «тип-тирип по трейсу». На её робкие протесты он заметил, что, во-первых, текст должен быть специально затруднён для восприятия, а во-вторых, «нежно любленная литература кончилась». «Ты меня больше не любишь? – с мольбой подняла заплаканные глаза Русская Литература. – Это я уже слышала от Кручёных… Он говорил мне это перед тем, как оставить меня… Негодяй!» «Люблю, люблю, – успокоил её Сорокин. – Просто любовь тоже должна быть… современной».
С этим тоже возникли определённые сложности. Оказалось, что Русская Литература не любит геев, хотя они довольно часто обращали на неё внимание. Раздражённый её нетерпимостью, Сорокин из чувства противоречия включил в «Голубое сало» сцену совокупления Сталина и Хрущёва, проникнутую неподдельным лиризмом, нежностью и вниманием к чувствам героев. Такое поведение жениха заставило Русскую Литературу задуматься о возможном прекращении отношений… но, рассудив здраво, она поняла, что её шансы на замужество невелики, и придётся терпеть.
Через какое-то время она поняла, что Сорокин её действительно любит, пусть и «современною» любовью. Она поняла также, что все его насмешки и издёвки над святыми для неё вещами – это лучшее свидетельство любви к ней, Русской Литературе. И она решилась рассказать ему о самом сокровенном…
Она рассказала ему, что любовь для неё лишена глагола, что она хочет любить «касанием крыльев», гулять по аллеям, вести бесконечные беседы о судьбах мира и краснеть от случайного прикосновения… Но тут Сорокин не выдержал и овладел Русской Литературой. С этого, собственно, и начался наш рассказ. Да, после ей было плохо. Она даже хотела подать в Европейский суд за жестокое обращение, но тут Сорокин опомнился, остепенился и женился на Русской Литературе, как подобает порядочному человеку. И ведь сразу дети пошли – «Пир», «Лёд», «Путь Бро». Но это уже совсем другая история.
Александра СМИРНОВА