Красный граф в современную эпоху

Рубрика в газете: Закулисье классика, № 2018 / 17, 10.05.2018, автор: Александр РУДНЕВ

В Институте мировой литературы уже почти три десятилелетия существует группа по подготовке полного академического собрания сочинений А.Н. Толстого. Однако за это время не было издано ни одного тома – случай беспрецедентный даже для нашего времени, когда академические издания классиков выходят мизерными тиражами, рассчитанные как бы на самый узкий круг, медленно, но всё же выходят. Алексей Толстой до сих пор не удостоился ни одного тома. Однако работа по исследованию творчества и биографии Алексея Толстого всё-таки ведётся, каждые два года проходят научные конференции на эту тему, организованные ИМЛИ совместно с Государственным Литературным музеем и проходящие в музее-квартире писателя. Плодом этих конференций явились сборники под заглавием: «Алексей Толстой: диалоги со временем», последний, второй по счёту выпуск которого мы держим сейчас в руках.

 

В работах сборника творчество одного из крупнейших художников слова первой половины XX века рассматривается в широком историко-литературном и культурном контекстах, на современном уровне литературоведческой науки, вводятся в научный оборот новые, преимущественно архивные материалы, позволяющие актуализировать различные аспекты художественного наследия писателя, его связей, творческих и биографических перекличек с современниками, благодаря чему образ «красного графа», получивший в последнее обозримое время несколько одиозный и нарочито политизированный оттенок, высвечивается с самых разнообразных, иногда с совершенно новых и неожиданных сторон: старые, достаточно традиционные, и даже, можно сказать, «заезженные» темы обретают новые обертоны.

В I-м разделе сборника рассматриваются малоизученные аспекты творчества А.Н. Толстого дореволюционного времени. Так в статье О.А. Богдановой «Рассказ А.Н. Толстого «Утоли моя печали» в контексте русской культуры» рассматривается роль топоса дворянской усадьбы в ранней прозе А. Толстого и отмечается, что здесь получают отражение, во-первых, «попытки сохранить стремительно разрушавшуюся дворянско-крестьянскую усадебную культуру XVIII–XIX в.в. (с. II), а во-вторых, содержится «открытие» своего рода для современного культурного восприятия Древней Руси с её своеобразной архитектурой и изобразительным искусством и фресковой росписью.

В годы Первой мировой войны подобные процессы, по мнению исследовательницы, окрасили все постсимволические течения, не исключая и «неореализм», наиболее ярким и характерным представителем которого был А.Н. Толстой.

Неслучайно в рамках «усадебного текста» в те годы появились такие произведения, как «Грамматика любви», «Последняя весна», «Зимний исход» И.А. Бунина, «Земная печаль», «Голубая звезда», «Маша» Б.К. Зайцева, «Неупиваемая чаша» И.С. Шмелёва и др. Поэтому «церковь и дом с белыми колоннами и море ржи» (с. 12) сливаются для рассказчика-протагониста в рассказе А.Н. Толстого в одно целое.

Известный современный филолог профессор Ю.Б. Орлицкий в статье «Метрическое разнообразие ранней лирики Алексея Толстого» отмечает, что в стихотворной практике молодого А.Н. Толстого преобладают трёхсложные размеры, а среди двусложных – преимущественно хорей. Именно таковыми являются наиболее характерные особенности ранних книг А.Н. Толстого «За синими реками» и «Лирика», о которых сам автор впоследствии не очень любил вспоминать. Однако и в ранней прозе А. Толстого особенно, где фигурируют фольклорное начало и образы Древней Руси, большое место занимает стихотворное начало.

Рассматривая в контексте русской литературы того же времени («Санин» М.П. Арцыбашева, «Мелкий бес» Ф.К. Сологуба, «Пристав Дерябин» С.Н. Сергеева-Ценского) одно из ключевых произведений раннего А.Н. Толстого – роман «Хромой барин» (1912) О.В. Быстрова в статье «Роман А.Н. Толстого «хромой барин»: границы интерпретации», приходит к выводу о том, что ранний Толстой неразрывно связан с классической традицией XIX века – в «Хромом барине» любовный треугольник оказывается в центре повествования, «насыщен смыслами, которые во все времена будут важны для человека» (с. 46) – психологическими переживаниями влюблённого человека. В центре произведения оказывается любовь как очищающая и преображающая сила, к которой очень близкой оказывается и любовь к Отечеству.

Освещая сравнительно малоизученную тему – публицистику А.Н. толстого периода Первой мировой войны, Л.И. Щелокова в статье «Патриотическое самосознание А.Н. Толстого в статьях о Первой мировой войне» сопоставляя такие статьи А. Толстого, как «Отечество», «Париж», «На Кавказе» с философскими идеями эпохи – С. Франка, Е. Трубецкого, И. Ильина – приходит к выводу, что разносторонний показ А. Толстым войны связан, с одной стороны, с классической традицией (Лермонтов, Толстой), в тоже время в духе настроений эпохи способствовал пробуждению патриотического самосознания.

В интересной статье Е.В. Тарнаруцкой «Рассказ А.Н. Толстого «Прекрасная дама» в контексте «бродячих сюжетов» эпохи Первой мировой войны» аргументированно доказывается, что между известным рассказом А.Н. Толстого 1916 года и одиозным рассказом «Возмездие» (неизвестного автора и происхождения), где используется тот же сюжет, однако с ярко выраженной эротической окраской, абсолютно отсутствующей в произведении А.Н. Толстого, нет никаких внутренних пересечений, кроме некоторых чисто внешних сходных элементов – офицер, везущий секретные бумаги, женщина-шпионка, поезд. А образ женщины-шпионки, по мнению автора, восходит в определённой мере к слухам о том, что императрица Александра Фёдоровна передавала сведения кому следует, исходившие от Николая II, поскольку сама была немкой. Но А.Н. Толстой создал свой, совершенно оригинальный сюжет.

Проблематика 2-го раздела книги посвящена некоторым оставшимся вне поля зрения исследователей прежних времен теме «А.Н. Толстой и эмиграция». Так в статье «А.Н. Толстой и сменовеховское движение эмиграции» И.Н. Примочкина приходит к выводу, что Толстой-художник, несомненно, был самой яркой, талантливой, крупной фигурой сменовеховства (с. 85), который, изображая бессмысленную и фантасмагорическую жизнь своих героев («Рукопись, найденная под кроватью», «Чёрная пятница», «Убийство Антуано Риво», «На острове Халки») показывает духовную деградацию и нравственное падение эмигрантов, полный распад личности в условиях никчёмного существования за границей, в отрыве от родной почвы. Эмигранты, изображенные А.Н. Толстым, исповедуют лишь только то, что все люди – «сволочи» и «унылое дурачье», что «проклятая Рассея» – «нужник» и лучше всего было бы «плюнуть с пятого этажа на весь мир».

Как редактор и организатор литературных сил, показывает исследовательница, А.Н. Толстой до самого отъезда в СССР в 1923 году продолжал сотрудничать в скомпрометировавшей себя газете «Накануне», очевидно, «рассматривая своё сотрудничество в ней как «мост», который сможет связать его с «покинутой» и «вновь обретённой» Родиной» (с. 84)

Известный литератор и журналист, внук писателя И.Н. Толстой в статье «Третий Толстой и второй Чайковский: к истории литературной слащёвщины», исследуя историю контактов А.Н. Толстого с бывшим народовольцем и одним из вождей белой эмиграции, приходит к выводу, что знаменитое «Открытое письмо» А.Н. Толстого к Н.В. Чайковскому «лишь по форме своей было индивидуальным». На самом же деле самостоятельность его (А. Толстого. – А.Р.) мнения сомнительна, оно явно в своих несущих конструкциях согласовано «с кем надо» (с большевистским правительством. – А.Р.), но для придания ему достоверности написано с теми стилистическими особенностями, которые затушевывают его истинный смысл» (с. 96).

Рассматривая отзывы эмигрантской критики о творчестве А.Н. Толстого, Д.Д. Николаев в статье «Он глубоко и прежде всего русский талант, стихийный»: критики русского зарубежья об Алексее Толстом», отмечает, что отзывы Ф. Иванова, А.Г. Левенсона, В.П. Крымова, А. Дроздова, А. Ветлугина, И.С. Соколова-Микитова и других в журналах «Русская книга» и «Новая русская книга» о таких произведениях Толстого, как «Детство Никиты», «Сёстры», «Необыкновенное приключение Никиты Рощина», «День Петра», «Повесть смутного времени», пьеса «Любовь – книга золотая» – яркое и неоспоримое свидетельство того, что русское искусство, русская литература продолжали в то время существовать, несмотря на все потрясения мировой войны, революции и гражданской войны и достигали новых, не менее совершенных, чем прежде, результатов.

В статье известного филолога Е.Д. Толстой, внучки писателя, «Два портрета: Алексей Толстой в прозе Владимира Набокова» приводятся примеры многочисленных аллюзий из разных произведений А.Н. Толстого («Детство Никиты», рассказы «Искры», «Любовь», повесть «Похождения Невзорова или Ибикус», романов «Сестры» и «Восемнадцатый год») и убедительно доказывается, что один из персонажей Набокова, герой романа «Подвиг», «метр Бубнов» – «очень точный портрет Алексея Толстого в Берлине» (с. 114). А намек на его сменовеховство означает, по мнению Е.Д. Толстой, не что иное как «переход на сторону Советской власти, которое расценивалось эмиграцией как продиктованное корыстью» (там же). Двуличие и приспособленчество А. Толстого, полагает исследовательница, а также склонность к плагиату «доказывали многочисленные скандалы и даже суды середины 1920-х годов» (с. 115).

Той же пикантной теме плагиата у А.Н. Толстого посвящена статья Е.М. Трубиловой «Пьеса А.Н. Толстого «Чудеса в решете» как повод для иска Глеба Алексеева», где рассматривается конфликт, возникший между писателем Г. Алексеевым и А. Толстым в связи с пьесой «Чудеса в решете», обнаружившей, по убеждению Г. Алексеева, сходство с его собственной пьесой «Жилой дом», написанной ранее. В статье рассмотрены материалы Конфликтной комиссии Союза писателей (в разборе этого дела участвовал В.В. Вересаев), критические отзывы о пьесе А. Толстого, в основном прохладные и даже негативные. Скандал между писателями закончился, показывает Е.М. Трубилова, записью, сделанной рукой А.Н. Толстого 20 февраля 1930 года: «Обедать – то мы обедали в этом доме и даже очень неплохо и с изрядным шумством, но в карты в этом доме не играйте. Один из несчастных» (РГАЛИ, ф. 2544, оп. I, ед. хр. 94).

В статье Е.А. Извозчиковой «От «Детства Никиты» до «Похождения Невзорова»: к вопросу о представлении современности» указывается, что в двух совершенно разных по содержанию и поэтике произведениях А.Н. Толстого есть и нечто общее – попытки осмыслить современную действительность, изобразить ее идеалы, а с другой стороны – ее гримасы, кошмары и трагедии. Но если в «Детстве Никиты» изображено родное писателю русское пространство, усадебный топос в его традиционно-классическом решении, праздничное изображение народной жизни, восторженное любование всем русским, то в «Похождениях Невзорова» основное место занимает тема отречения от России. «Паршивая, нищая страна <…> туда же – бунтовать! Вшей бить не умеете. Что такое русский человек – свинья и свинья».

Подобные «пары», полагает Е.А. Извозчикова, можно видеть и в творчестве других крупнейших писателей эпохи – «Окаянные дни» и «Жизнь Арсеньева» И.А. Бунина, «Солнце мёртвых» и «Лето Господне» И.С. Шмелёва и т.д.

В 3-м разделе сборника анализируются некоторые малоразработанные аспекты творчества А.Н. Толстого советской эпохи, его связи с современниками.

В статье Е.А. Яблокова «Пьеса А.Н. Толстого «Бунт машин» и тема андроида (робота. – А.Р.) в драматургии середины 1920-х годов» доказывается, что в пьесе А.Н. Толстого налицо мотивы взаимопроникновения жизни и театра, «театра в театре», и они поэтому оказываются близки к недавно найденной и опубликованной пьесе Н.Н. Евреинова «Робот любви» (1925 г.) и тоже бывшей до сих пор неизвестной комедии Н.Г. Смирнова «Ликвидация любви», в которой явно присутствует влияние пьесы А.Н. Толстого с её острой и «озорной» театральностью.

История соавторства и дружбы, а затем разрыва А.Н. Толстого и драматурга П.С. Сухотина, писавших вместе оставшуюся незаконченной повесть «Записки Мосолова», в центре внимания статьи В.В. Темякова «Алексей Толстой и Павел Сухотин: личные и творческие отношения». Конфликт между писателями произошёл прежде всего на материально-гонорарной почве, что подтверждает впервые публикуемая здесь их переписка и, надо заметить, не с лучшей стороны характеризует А.Н. Толстого, его, по словам П.С. Сухотина, «дикое хамство» и склонность к «литературному шулерству».

Пометки И.В. Сталина на экземпляре первого варианта пьесы «Иван Грозный» (1941), писавшейся по поручению вождя и под его личным присмотром и получившей резко отрицательные оценки историков и партийных идеологов, – предмет статьи Б.С. Илизарова «А.Н. Толстой – И.В. Сталин – Иван Грозный – зеркало для героя». Исследователь подчёркивает, что Сталин, будучи в своём роде прирождённым редактором и цензором, сделал хлесткие характеристики героев средневековой эпохи, прежде всего, бояр Шуйских, дал положительную оценку деятельности Ивана IV и подверг очень грубой критике, более похожей на брань, произведение А.Н. Толстого, впоследствии, в 1942–43 годах переделанное писателем в драматическую дилогию под названием «Трудные годы» и «Орёл и Орлица».

4-й раздел книги посвящен различным аспектам проблематики и поэтики трилогии «Хождение по мукам».

Заключительный 5-й раздел книги составили публикации мемуарных и эпистолярных материалов.

 

Александр РУДНЕВ