ИСТОРИЯ ОДНОГО АВТОГРАФА

№ 2006 / 43, 23.02.2015

2 ноября этого года исполнилось бы 95 лет со дня рождения критика и литературоведа Константина Ивановича Поздняева (1911 – 2000). Любители литературы знают его как глубокого, кропотливого исследователя отечественной поэзии двадцатого века, автора книг и статей о творчестве таких поэтов, как Павел Антокольский и Борис Корнилов, Алексей Недогонов и Иван Рогов, Борис Ручьёв и Николай Рыленков.В 1963 году Константин Иванович стал первым главным редактором и почти полтора десятилетия возглавлял еженедельник «Литературная Россия». В архиве К.Поздняева хранятся сотни писем и книг с дарственными надписями многих известных поэтов, с которыми его связывала долголетняя творческая и личная дружба.В предлагаемых вашему вниманию воспоминаниях К.Поздняева рассказывается об истории автографа, который оставила на одной из подаренных ему книг Ольга Фёдоровна Берггольц.

25 сентября 1965 года Г.Кофман^* и я, после нескольких дней пребывания Ольги Фёдоровны Берггольц в Москве, провожали её в Ленинград.
На перроне, перед посадкой в вагон, Ольга Фёдоровна вынула из сумочки свой стихотворный сборник «Узел» и вручила его мне. Я поблагодарил и, оберегая книгу от дождя, хотел сразу же положить её в свой портфель. Но Ольга Фёдоровна сказала: «Нет, ты сначала прочитай дарственную надпись». Прочитал: «Константину Поздняеву – с глубокой благодарностью за эту книгу. Ольга Берггольц. 25/IX.65», – и невольно выразил своё удивление: «Я, Олечка, не понимаю этой надписи». – «Как не понимаешь? Ты же спас три стихотворения этой книжки! Редактор подписал рукопись к набору, а цензор предложил три стихотворения изъять. Но как раз незадолго до этого ты направил ко мне в Ленинград Ирину Озерову. Мы с ней отобрали стихи для «Литературной России». Среди них были и эти три стихотворения. Ирина уехала из Ленинграда в воскресенье, а в пятницу ты стихи уже опубликовал. Наш цензор сказал: «Ну, раз стихи напечатаны, значит, Поздняев согласовал это в ЦК», – и рукопись пошла в набор без каких-либо изъятий…»
Подборка стихотворений, которую имела в виду О.Ф. Берггольц, была напечатана в «Литературной России» 26 марта 1965 года. В неё входили: «Ты в пустыню меня послала», «…Не может быть, чтоб жили мы напрасно!..», «Алёнушка» (этим названием объединены два стихотворения – «Когда весна зелёная…» и «Голосом звериным, исступлённая…»), «Когда испытание злое…» (с посвящением Маргарите Коршуновой, которое в сборнике «Узел» дано как заглавие) и «Им снится лес, – я знаю, знаю!..» (с посвящением Ирэне Гурской, которое в сборнике «Узел» тоже дано как заглавие).
Эпиграф к стихотворению «Не может быть, чтоб жили мы напрасно!..» в «Литературной России» и в сборнике «Узел» дан в разных редакциях. Вот эпиграф в «Литературной России»: «Как свидетельствуют искусствоведы, бронза на крыльях врубелевского демона год от года тускнеет, погасает…», а в книге «Узел» он выглядит так: «Врубелевский Демон год от года тускнеет, погасает, так как он написан бронзовыми красками, которые трудно удержать… (Сообщение в печати)».
Подборка была объединена в «Литературной России» общим заголовком: «Из незабытых тетрадей».
Сказать, какие именно три стихотворения хотел изъять из сборника «Узел» ленинградский цензор, я затрудняюсь. Но я хорошо помню те события, которые предшествовали публикации подборки Ольги Берггольц. Сотрудница редакции Ирина Озерова действительно выехала из Ленинграда в Москву в воскресенье. В понедельник стихи Берггольц были уже у меня на столе. График вёрстки и подписания полос «Литературной России» к печати был чёткий. Все полосы номера, выходящего в пятницу, к понедельнику всегда бывали уже свёрстаны. Конечно, в понедельник кое-что из номера изымалось и кое-что в него добавлялось, в частности, срочные (информационные) материалы и произведения «для усиления номера». В этом номере были завёрстаны стихи Анны Ахматовой. Добавлять ещё и стихи Ольги Берггольц – это было бы уже «перебором». Но внутренний голос подсказывал мне, что наш цензор может, пожалуй, помешать публикации Ахматовой. И я дал ответственному секретарю редакции Н.Лейкину поручение: срочно набрать стихи Берггольц, обеспечить заблаговременную вычитку набора и сверстать точно таким же блоком, как свёрстаны стихи Ахматовой.
Последние полосы номера подписывались к печати вечером в среду. На этот раз полоса со стихами Ахматовой подписывалась поздно. Заходит ко мне цензор и задаёт вопрос: «Стихи Ахматовой показывали в отделе?» – «В каком?» – «Всё равно в каком: в отделе пропаганды или в отделе культуры». – «Нет». – «Тогда я не могу подписать к печати эту полосу». – «Почему?» – «У меня есть указание: Ахматову, Ахмадулину, Евтушенко, Вознесенского и Роберта Рождественского без санкции ЦК в печать не пропускать».
Цензор был, в сущности, хорошим человеком. Мы с ним давно сработались и всегда находили безболезненный выход из трудных положений. Но – «указание есть указание» (или, как я любил говорить, «глупость всегда есть глупость»). И я сказал цензору, что стихи Ахматовой из номера снимаю, а взамен их «заверстаем какие-нибудь другие стихи из загона». Так на полосе вместо Ахматовой появилась Берггольц. Было это уже во втором часу ночи со среды на четверг (а утром в четверг номер подписывается на выпуск в свет). У цензора никаких замечаний по подборке Берггольц не возникло. Он только спросил: «О чём она грустит?» Я ответил примерно так: «Годы идут. Молодость прошла. Человек стареет. Тут невольно загрустишь». – «Да? Ты так думаешь?» – и цензор поставил на полосу штамп: «К печати».
Вот, пожалуй, и всё, что можно сказать о том, как «родилась» надпись О.Берггольц на подаренном мне сборнике «Узел».
Кроме «Узла» Ольга Фёдоровна подарила мне в тот раз ещё и набор из девяти открыток с репродукциями работ Н.П. Акимова – «Портреты». На открытке, где Акимов изобразил её, была надпись: «Константину Ивановичу – от неизвестной красавицы, но, впрочем, – его друга. Ольга Берггольц. 25/IX.65. Москва».
24 сентября 1994 г.

Константин Поздняев.
Подготовка текста и публикация А.К. Поздняева

^*Г.Кофман – друг О.Берггольц по совместной работе на радио в дни блокады Ленинграда.