Опасная профессия – писатель

№ 2009 / 19, 23.02.2015

За­дер­жан­ная ли­те­ра­ту­ра…. Глав­ное из то­го, что на­пи­сал Ю.Дом­б­ров­ский, вы­шло с за­держ­кой на го­ды и де­ся­ти­ле­тия. Од­на­ко это не оз­на­ча­ет, что он «от­сут­ст­во­вал» в ли­те­ра­ту­ре сво­е­го вре­ме­ни.

Сто лет Юрию Домбровскому

Задержанная литература…. Главное из того, что написал Ю.Домбровский, вышло с задержкой на годы и десятилетия. Однако это не означает, что он «отсутствовал» в литературе своего времени. Его «негромкое присутствие» в литературном процессе 50–60-х годов бесспорно. Оно проявлялось порой косвенно, незаметно, но и более надёжно, убедительно – через творчество близких ему по духу, по вероисповеданию писателей своего и последующего поколения – Ю.Казакова, В.Лихоносова, В.Максимова, Ю.Давыдова, Б.Окуджавы, Ф.Искандера. Его ценили представители русской эмиграции. После публикации «Хранителя древностей» он получил письмо от Б.Зайцева; одобрительную рецензию об этом романе написал Г.Адамович. Несмотря на превратности судьбы, его голос не затерялся в русской литературе; он и сегодня звучит, напоминая о достоинстве опасной писательской профессии.

С другой стороны, нет никакой необходимости, как это делают некоторые авторы (М.Латышев), искусственно «приподнимать» на особый, искусственный пьедестал автора «Хранителя древностей» и «Факультета ненужных вещей», а его «сокамерников» по литературе – А.Солженицына, В.Шаламова и других – объявлять всего лишь «хроникерами», пытаясь доказать, что лишь Домбровский «весь – в бытии философском» (М.Латышев). Он пережил и перенёс многое из того, что сближает его с людьми схожей жизненной судьбы. Но каждый из них увидел и перечувствовал увиденное по-своему и рассказал об этом в соответствии со своими художественными принципами, не повторяя никого – этим они и интересны, значительны, этим остаются в литературе, в памяти поколений.

Разумеется, и А.Солженицын отнюдь не простой «хроникёр»; всё его творчество, его главные книги суть историко-философские и одновременно художественные исследования, своеобразные по жанру, – и это едва ли сейчас надо доказывать. И В.Шаламов, конечно же, писатель во многом экзистенциальный; за его документальной, внешне «хроникальной» прозой скрывается стремление писателя проникнуть в самую сущность бытия, добра и зла; его «Колымские рассказы» глубоко философичны не в поверхностном, расхожем, а в самом подлинном смысле. Да и Е.Гинзбург не ограничивается лишь «хроникой» тюремного быта своих героев, её тоже волнуют вопросы о том, как сохранить себя человеку в преступной политической системе, какие нравственные ценности помогают противостоять злу.

Все эти вопросы дороги и близки и Юрию Домбровскому. И он также не просто описывает свои «хождения по мукам», свои страдания, бесчеловечные условия, те унижения, которые испытывает человек, попав в тюрьму, столкнувшись с несправедливостью, издевательствами. Он и его герои задумываются над тем, почему государство, провозгласившее своей основой самые гуманные принципы свободы и демократии, на практике оказывается враждебным к своим гражданам, пользуется насилием для реализации своих целей.

В первый раз Ю.Домбровский был арестован в 23 года, затем в 1937, 1939 и 1949 годах; наказание отбывал на Колыме, в Казахстане, других местах. Был реабилитирован в 1956 году. Свои первые произведения он создал и опубликовал во время и в перерыве между «отсидками». В 1938 году он напечатал роман «Державин» (опубликован в журнале «Литературный Казахстан» под названием «Крушение империи»).

В 40–50-е годы Ю.Домбровский работал над романом «Обезьяна приходит за своим черепом» (опубликован в 1959 году). Это произведение насыщено глубокими политическими, социальными, философскими проблемами; в нём пласты исторического содержания сочетаются с острой современностью. За внешне увлекательной, отчасти приключенческо-детективной формой проступает важнейшая тема своего времени – возникновение в Европе фашизма, его идеологии и политики. Антифашистская тема перед Второй мировой войной была чрезвычайно актуальна, к ней обращались И.Эренбург, П.Павленко, другие писатели. И сегодня нет никаких оснований искусственно «переакцентировать» проблематику «Обезьяны…», как это делают некоторые современные исследователи.

В центре произведения – честный учёный профессор Мезонье, который склонен к компромиссам с властью, с фашизмом. В конце произведения герой пытается покончить жизнь самоубийством. Для писателя чрезвычайно важной представляется мысль о необходимости активно противостоять злу. Ему были близки слова Б.Ясенского, который призывал бояться равнодушных, ибо, как утверждал писатель, это с их молчаливого согласия совершаются все преступления в мире. Домбровский говорил: «…сколько же зла в мир принесла проповедь беспартийности, нейтральности науки и идеологии». По его мнению, именно «проповедники надклассового гуманизма, люди, стоящие «над схваткой», открыли «зелёную улицу» фашизму». Казалось бы, такие неожиданные слова: Домбровский – и классовый подход, партийность. Однако вскоре автор «Обезьяны…» понял, что партийность, классовый подход в руках власти становятся орудием насилия и бесправия человека в бесчеловечной политической системе. Понял на собственном горьком опыте.

Центральной в творчестве Юрия Домбровского стала его дилогия «Хранитель древностей» и «Факультет ненужных вещей». Первая книга была опубликована в журнале «Новый мир» в 1964 году; вторая увидела свет в 1978-м за границей (у нас она была напечатана десять лет спустя, в 1987 году, в том же журнале).

Действие романа «Хранитель древностей» происходит в Казахстане в тридцатые годы, перед войной. Главный герой, археолог, «хранитель древностей» Георгий Николаевич Зыбин занимается раскопками, работает в музее. Он далёк от политики, но вскоре помимо своей воли оказывается втянутым в запутанное дело, его подозревают в похищении музейного золота. Писатель показывает самую технологию политических обвинений, работу «компетентных органов», создаёт образы тех, кто является и палачами и жертвами карающей системы.

Автор раскрывает сталинскую теорию «осаждённой крепости», в которой вынуждены жить его герои, всё общество тех лет. Согласно этой теории, советские люди должны быть сверхбдительными, потому повсюду вокруг нас окружают враги – шпионы, вредители, предатели. Жизнь «на линии фронта» делает людей подозрительными, толкает к доносам, которые одобряются. При этом необходимо молчать, не высказывать своих сомнений, которые могут стоить жизни. Такая психология воспитывается в семье, обществе, на работе.

Зыбин – человек беспартийный, учёный, рефлексирующий интеллигент, руководствующийся здравым смыслом и обременённый знанием истории, – не сразу принимает казуистику от идеологии и потому упорствует в спорах со своим начальством, Он, ещё не чуя серьёзной опасности, высказывает сомнение в том, можно ли «казнить за преступление до преступления». «Это значит – карать не за что-то, а во имя чего-то. Так ведь эдак жертву Молоху приносят, а не государство укрепляют», – убеждён Зыбин. Но его коллега, директор музея, убеждён, что врагов следует уничтожать «во имя революции». И здесь не место каким-либо сомнениям и рефлексии. И не надо задаваться вопросом, когда снимают одни портреты и вывешивают другие – значит, так надо. «Знай: сняли врага. Ещё одного скрытого врага разоблачили и сняли». Он легко переходит от убеждения к прямым предупреждениям-угрозам: «Язык держи-ка подальше за зубами. А то оторвут вместе с умной головой. Некогда сейчас разбираться. Понимай, какое время наступает».

Во второй части дилогии – романе «Факультет ненужных вещей» автор развивает основные идеи произведения, показывает все новые проявления бесчеловечного репрессивного аппарата, дополняет психологические характеристики персонажей. Атмосфера всё больше сгущается. Автор доводит до абсурда основополагающие принципы общества, в котором уже сформировался и действует культ личности Сталина. Здесь сама мысль, что вождь может в чём-то ошибаться, – преступление. И это относится ко всем сферам общества, ко всем областям знания – будь то оценка древнего Рима или жгучей современности. Что бы ни сказал Сталин – «научная истина», внушают профессору, чей брат арестован по обвинению в антисоветской пропаганде. «А товарищ Сталин – корифей всех наук, – быстро и сурово отрезал Корнилов и взглянул на Зыбина (он один его увидел). – Ему историкам нечего там разъяснять».

Если в начале «Факультета ненужных вещей» герой Домбровского был уверен в том, что он сможет победить в поединке с государственной машиной умом и иронией, то в финале стало ясно: никаких шансов на победу над системой у него нет. «Он теперь был готов поверить во всё. Вот он попал в машину, колесо завертелось, загудело, заработало, и нет уже ни входа, ни исхода. И ничто больше не имеет значения. Ни ложь, ни правда, ни стойкость, ни мужество – ничто! Нелепый случай его отметил, а остальное доделают люди, к этому призванные и приставленные. И нечего винить ни случай, ни людей». Писатель не щадит читателя, правдиво рисует картины беззакония, вызывая ассоциации с дантовскими кругами ада, которые проходят его герои…

Но всё же Домбровский оставил нам маленькую надежду на то, что человек победит, что система не вечна, она рухнет под тяжестью преступлений, совершённых ею. И в этом исторический оптимизм писателя, нравственный урок его произведений.

Вячеслав САВАТЕЕВ