АРХИВНЫЙ ФРОНТ ОТ ЮБИЛЕЯ К ЮБИЛЕЮ (Часть 3)

№ 2022 / 22, 10.06.2022, автор: Леонид МАКСИМЕНКОВ

Окончание. Начало в №№ 20-21

 

 

«Вестник архива Президента РФ» –

орган Фонда им. Макса Вебера (ФРГ)?

 

В Юбилейный год [речь идёт, напомним, о 75-летии Победы; публикуемый мониторинг подготовлен в 2020 г. – Ред.] ещё одной иллюстрацией определённой аномалии положения дел на отечественном архивном фронте видится проблема с институционной принадлежностью изданий, выходящих под шапкой «Вестник Архива Президента РФ». Так, сборник документов «СССР – Германия. 1932–1941» под грифом АП РФ вышел в свет в Москве в 2019 г. в Издательстве «Ист.Лит» («Историческая литература»). Аннотации объясняет, что речь идёт об «издании, дополненном и расширенном» по сравнению с первым сборником «СССР – Германия. 1933–1941)» примерно с тем же содержанием, опубликованным ровно десять лет тому назад. Издательство «Историческая литература», судя по номенклатуре своей книжной продукции, представляет собой эксклюзивную книгопечатню документов из Архива Президента и продолжает миссию существовавшего в 1994–2003 гг. «Вестника» в журнале «документов русской истории» «Источник» (Приложения к журналу «Родина»). Журнал печатался по распоряжению Президента № 403-рп от 25.07.1994 г. Логотип «Вестник Архива Президента Российской Федерации», проставленный на издаваемой этим Издательством продукции, поэтому выглядит логичным, хотя в открытых источниках не обнаружено документального обоснования этой идентификации (в виде распоряжения Президента или решения Администрации Президента).

Титул сборника «СССР – Германия. 1933–1941» снабжён ведомственными грифами четырёх структур: АП РФ, Российского исторического общества (РИО), Фонда «История Отечества» (НКО, созданная по указу Президента РФ от 06.04.2016 № 163) и Германского исторического института в Москве (ГИИМ). Внимание автора данного раздела мониторинга привлёк последний участник совместного проекта. ГИИМ является структурным подразделением финансируемого Министерством образования и науки ФРГ Фонда им. Макса Вебера (Max Weber Stiftung). Штаб-квартира этого фонда находится в Бонне, а исторические институты (филиалы), помимо Москвы, работают в Париже, Лондоне, Риме, Варшаве, Вашингтоне, Токио, Бейруте и Стамбуле. В Москве Институт ГИИМ существует с 2005. Возникает необычная для современной России 2020 г. смычка.

Фонд, финансируемый федеральным правительством одной из стран-членов НАТО и ЕС, выступает ко-спонсором публикации «Вестника архива Президента РФ».

Присутствие любой научной организации в историко-архивном издании неминуемо вызывает законные вопросы о влиянии игрока на контент проекта, его задачи и цели. Тем более в случае появления иностранной структуры в тандеме с российскими организациями президентского уровня. Какова её роль в процессе отбора документов для освещения такой важнейшей для истории Второй мировой войны темы, как советско-германские отношения в 1932/1933–1941 гг.? Возникает и другой актуальный вопрос. Не противоречит ли это «спонсорство» и «соучастие» нормам российского законодательства об иноагентах? Как оно вписывается в известную правоприменительную практику? Тем более что СМИ в Юбилейный год были переполнены сообщениями о проблемах в деятельности Международного историко-просветительского, благотворительного и правозащитного общества «Мемориал», внесённого Минюстом РФ в реестр некоммерческих организаций, «выполняющих функцию иностранного агента»[1].

Ответить на эти вопросы по доступной и открытой информации сложно. Роль ГИИМ в проектах публикации эксклюзивных и закрытых для общественности документов АП РФ общественности не ясна. Коллизия усугубляется тем, что она не ограничивается единичным проектом.

ГИИМ на своём официальном сайте в разделе о «печатных публикациях» в списке «Книжные серии» между подразделом «Культура Возрождения» и «Публикации Германского исторического института в Москве» однозначно идентифицировал «Вестник Архива Президента Российской Федерации» как своё собственное издание. Он сообщал следующее:

 

«Вестник Архива Президента РФ С 2006 года ГИИМ издаёт “Вестник Архива Президента Российской Федерации”. Совместно с ГИИМ и при поддержке Российского исторического общества Архив Президента (бывший Архив Политбюро ЦК КПСС) ведёт работу по рассекречиванию ранее недоступных документов по ряду вопросов советской истории. Документы публикуются в серии сборников, курируемой Сергеем Кудряшовым».

 

Правительственный фонд ФРГ является издателем единственной на сегодняшний день непериодической публикации Архива Президента РФ?

Получается, что да. Поскольку сайта АП РФ не существует, то приходится анализировать данную информацию. Однако поздним летом 2020 г. эта информация с сайта ГИИМ без объяснения причин была удалена. Это цензура или самоцензура? Или непубличная и не афишируемая, но явная перестройка в работе Управления информационного и документационного обеспечения Президента РФ, после освобождения от должности начальника Управления С.Н. Осипова? [2] Но «из песни слов не выкинешь» и «свежо предание, а верится с трудом» (А.С. Грибоедов). Приведённая цитата извлечена из интернет-архива Wayback Marchine Internet Archive. На этом уникальном мега-сайте навечно хранится (на данный момент) 468 миллиардов веб-страниц. Никакая цензура эту информацию удалить не может.

 

 

Структуры фонда им. Макса Вебера, который регулируется публичным правом, а, тем более подразделения Росархива, которые иногда редактируют собственные сайты, должны учитывать существование этого гигантского хранилища информации при цензурной чистке своих веб-страниц.

Доступная в Интернете и в каталогах РГБ, РНБ и Российской исторической библиотеки открытая информация говорит о том, что действительно, сборник «СССР – Германия», а также почти все остальные издания «Вестника Архива Президента РФ» последних десяти лет, появившиеся в издательстве «Ист.Лит», под шапкой ГИИМ [3]. Возникает парадоксальная картина. Представим, что филиал Российского исторического общества в Берлине при финансировании Президентского фонда «История Отечества» или МИД и Минобрнауки РФ через посольство СССР в ФРГ напрямую участвуют в «совместных» публикациях эксклюзивных и неизвестных науке документов, хранящихся в закрытых архивах Федерального президента, Федерального канцлера ФРГ. Более того, на своих сайтах именуют эти публикации собственными фирменными изданиями и отчитываются за их финансирование в документах строгой бюджетно-финансовой отчётности. Одновременно российские фонды «ведут работу по рассекречиванию» документов из секретных архивов ФРГ, готовят, а значит, экспертно отбирают эксклюзивные, недоступные для рядовых независимых германских исследователей, первоисточники. По самым узловым моментам истории Германии ХХ в. Например, о роли бывших нацистов в политической жизни ФРГ, о вопросах строительства Бундесвера и его непростых взаимоотношениях с командованием и подразделениями оккупационной армии США и НАТО, о деятельности Bundesnachrichtendienst (BND) и т. д.

Возможны такие бизнес-проекты на территории Германии, Франции, Великобритании? Нет, они выглядит фантастическими сюжетами, достойными театра абсурда Эжена Ионеско. Шансы для их появления на свет в ФРГ или в другом государстве-участнике НАТО, да и вообще в любой стране мира, равны нулю. Если только речь не пойдёт об архивных антиутопиях в духе Евгения Замятина, Олдоса Хаксли и Джорджа Оруэлла.

Так почему же такая практика на протяжении 2006–2020 гг. процветает в России, в Москве, в пределах Садового кольца, на территории Старой Площади? Здесь, в эпицентре в здании на ул. Ильинка находится Архив Президента РФ. При свете софитов, при повышенном благосклонном и некритическом внимании СМИ и РИО.

Росархив постоянно и с завидной обстоятельностью освящает презентации книжных изданий в твёрдых переплётах совместных сборников «Вестника Архива Президента», финансируемого бундес-правительством через ГИИМ, присутствием своих руководителей, их комплиментарными речами и агиографическими пресс-релизами на официальном сайте [4] .

К патриотической чести и достоинству Российского военно-исторического общества (РВИО) и Российского географического общества (РГО) зафиксируем, что они в подобных издательских проектах не участвуют.

«Работа по рассекречиванию ранее недоступных документов» (цитируем сайт ГИИМ) велась не просто по «ряду вопросов советской истории», а по её самым узловым, спорным, неоднозначным и трагическим вопросам. Ставших таковыми в том числе по вине Германии и Третьего Рейха. Речь идёт о публикации, помимо указанных, массивных сборников «Партизанское движение в годы Великой Отечественной войны», «СССР – Германия 1932–1941» (его нетрудно перепутать с «СССР-Германия 1933–1941»), двухтомника «Война. 1941–1945», двухтомника «Советская армия: годы реформ и испытаний» и т. д. Все эти издания документов АП РФ кружатся вокруг тем Второй мировой войны.

Неужели Архив Президента РФ, РИО и Фонд «История Отечества» не могли обойтись без иностранных контрагентов для «работы по рассекречиванию ранее недоступных вопросов советской истории»? Не влиял ли ГИИМ опосредованно на работу Межведомственной комиссии по охране государственной тайны? А именно на это указывает утверждение Института о «совместной» «работе по рассекречиванию ранее недоступных документов по ряду вопросов советской истории». При таких подходах к научной организации труда и принципах её практической реализации глобальный архив о Второй мировой войне, о котором говорит Президент, мы не создадим, а если он и появится, то может стать сомнительным и контрпродуктивным антиархивом.

Разумеется, можно было бы только приветствовать совместные исследования ГИИМ о русско-германских литературных связях или о советской музыке в репертуаре германских оркестров, о русской эмиграции в Берлине после революции или такой проект, как впечатляющая интернет-картотека советских военнопленных в нацистских лагерях смерти [5] . Такой центр документации создан в Дрездене при материальной и политической поддержке от Свободного государства Саксония и МИД ФРГ. Никаких вопросов и сомнений в объективности, а главное, в подозрении наличия научно-политического конфликта интересов не возникало бы. В данном случае речь всегда идёт о стратегии проекта, о жгучих и спорных вопросах европейской истории, которые становятся сюжетами геополитических дебатов с серьёзными военными, политическими, экономическими, культурными, гуманитарными последствиями для России.

Публикации ГИИМ / Архива Президента / Издательства «Историческая литература» их не только не проясняют, но запутывают.

В резолюции Европарламента от 19.09.2020 недвусмысленно упоминаются два основополагающих документа позднего лета и осени 1939 г.: советско-германские Пакт и Договор о Дружбе [6] . Можем ли мы мотивированно и аргументировано ответить на вопросы генезиса двух краеугольных камней советско-германских предвоенных отношений? В двух изданиях «СССР – Германия», равно как и на реальной и интернет- выставках Росархива «1939 г.» история договора о ненападении от 23.08.1939 представлена подробно, хотя и не исчерпывающе. В то же время любая информация о предыстории второго базового документа – Договора о дружбе от 28.09.1939 г. и сопутствующих ему материалах, инициирующих документах, дипломатической переписке, черновиках и вариантах отсутствует полностью.

До сих пор о втором визите И. фон Риббентропа в Москву с 27 по 29 сентября 1939 г. неизвестно ничего, кроме опубликованных в «Правде» и «Известиях» официальных материалов. Первая трёхчасовая и вторая беседы Сталина и Молотова с Риббентропом, обнаруженные германской исследовательницей И. Фляйшхаузер, известны в переводе с немецкого. Где их советские оригиналы? В каком архиве? Когда они будут обнародованы?

Работа ГИИМ «по рассекречиванию ранее недоступных документов по ряду вопросов советской истории», судя по изданным и профинансированным им сборникам «СССР – Германия», не заполняет эту до сих пор тёмную и засекреченную лакуну. В издании 2009 г. после документа № 161 (от 20.09.1939) немедленно следует документ № 162 (от 08.10.39).

Восемнадцать дней жаркой осени 1939 г. провалены в чёрную дыру. В издании 2019 г. от тех же документов (№ 209-№ 210. С. 318–319) зияет то же пятно длиною в 18 дней. Все это, вкупе с непростительным тотальным молчанием Росархива и МИДа РФ о втором визите Риббентропа в экспонатах разрекламированных выставок, создаёт атмосферу цензуры по умолчанию. Что, в свою очередь, делает российских историков безоружными перед многочисленными претензиями тех же европарламентариев, дипломатов и политиков и коллег, как внутри России, так и за рубежом.

Тем самым возникает классическая ситуация, при которой неизбежно появляются т. н. пресловутые «фальсификации в ущерб интересам России», с которыми потом приходится «бороться», но без оружия.

Документы для указанных массивных сборников выбирались хаотично. Как они отложились в тематических папках Политбюро по группе 46, так и печатались – чересполосицу. Публикуются они без сюжетной линии, без красной нити. При отсутствии доступа к внутренним описям дел с наименованиями документов, от кого они и откуда, их номерами и датами, количеством листов и примечаниями не представляется возможным дать никакой объективной оценки их ценности. Такие «фундаментальные» (по весу в килограммах) тома можно клонировать по пять, десять и больше по каждой заявленной теме [7]. Нашлось бы финансирование.

Авторы «эксклюзивных» и дорогостоящих для среднего российского гражданина (по 1,5–2 тысячи рублей за том) публикаций «недавно рассекреченных» документов из АП РФ стараются не замечать или искренне не знают, что этот уважаемый архив уже давно не является монопольным хранителем истины о деятельности Политбюро ЦК и Сталина. После прихода Л.И. Брежнева к власти, когда в 1965 г. заведующим Общим отделом ЦК стал его преданный соратник К.У. Черненко, началась кодификация свода документов под названием «Протоколы заседаний Политбюро ЦК ВКП(б). Подлинники постановлений и материалы». Это – описи 4 и 5 («Особая папка») фонда 3 Архива Политбюро. По каждому пункту постановлений (а их к тому времени накопились десятки тысяч) из тематических папок изымались подлинники инициирующих записок, прежде всего тех из них, на которых сохранились следы голосования и резолюций. Эти листы прикладывались к пунктам постановлений уже существовавших сводов протоколов и превращались в уникальную летопись советской истории. По решению президента Б.Н. Ельцина она начала передаваться в РГАСПИ уже в середине девяностых годов. Так что большинство важнейших документов по теме «Германия – СССР» давно хранятся не в АП РФ, а в РГАСПИ. Этот факт, похоже, никто не объяснил спонсорам из ГИИМ и их кураторам из фонда им. Макса Вебера, равно как и РИО с фондом «История Отечества», а также фонду «Историческая память» и уважаемому покойному академику Г.Н. Севостьянову и его авторскому коллективу. Как можно годами издавать перечисленные талмудического размера тома без малейшего учёта этого основополагающего пласта информации, а лишь слепо веруя эксклюзивности документов АП РФ?

Исходя из сказанного, эти два клонированных издания сборника «СССР – Германия» (2009 и 2019) нельзя читать без улыбки сожаления и редакторского карандаша комментатора. Составители не провели элементарного выявления решений Политбюро по Германии, германскому вопросу и советско-германских отношений и материалов к ним по фондам РГАСПИ. А это должно было быть сделано на предварительном этапе работы над проектом. Что это? Механическое «освоение средств»? Некомпетентность и непрофессионализм? «Апофеоз беспочвенности» (Лев Шестов)? Или (увы!) бессознательный саботаж? Скорее, налицо обычная картина полуфеодального местничества, столь характерная для деятельности Росархива вообще и конкретных архивов, в частности, а также коллег историков и их спонсоров. В очередной раз всё повторяется на уровне отдельных проектов вне Росархива. Таким образом, мы имеем существование эндемической проблемы – институционной, методологической, ментальной. Она свидетельствует о глубоком кризисе в архивной отрасли и отечественной исторической науке в целом, академической и университетской.

Шеф-редактор «Вестника» и одновременно кадровый сотрудник ГИИМ Сергей Кудряшов писал на сайте РИО по поводу сборника «СССР – Германия»:

 

«Архив Президента Российской Федерации в сотрудничестве с фондом “История Отечества” и Германским историческим институтом в Москве подготовил фундаментальный труд о советско-германских отношениях – от прихода нацистов к власти и до начала Великой Отечественной войны.

В очередной выпуск “Вестника Архива Президента Российской Федерации. СССР – Германия. 1932–1941” (главный редактор С.В. Кудряшов. М.: “Историческая литература”, 2019. – 640 с.) вошли документы из архива И.В. Сталина и Политбюро ЦК ВКП(б), рассекреченные в Архиве Президента Российской Федерации с 2006-го по 2015 год. Это уникальные материалы, освещающие самые разные вопросы взаимоотношений двух стран, что позволяет высветить новые сюжеты и поднять дискуссию на более высокий научный уровень».

 

Если под «архивом И.В. Сталина» Кудряшов подразумевает его «личный фонд» (РГАСПИ. Ф.558. оп.11), то его следов в двух изданиях указанных сборников мы не нашли. Протоколов Политбюро (РГАСПИ. Ф.17. Оп. 3, 162, 163, 166) здесь также нет. Публикация «позволяет высветить новые сюжеты»? Какие? «Поднять дискуссию на более высокий научный уровень»? Более высокий по сравнению с чем?

Кудряшов пишет о Заявлении ТАСС от 13 июня 1941 г.:

 

«Ранее историки, не будучи знакомы с кремлёвскими документами, терялись в догадках. Сейчас понятно, что заявление ТАСС – это и есть письмо Сталина Гитлеру. Оно почти дословно повторяет те формулировки, которые обсуждались на встрече с Шуленбургом. Сталин стремился развеять “слухи” и определённо ждал реакции Берлина».

 

В предисловиях к первому сборнику (первым соавтором которого указан ныне покойный Бернд Бонвеч) и ко второму почти идентичному клонированному сборнику (автором предисловия с невнятными оговорками обозначен лишь один Сергей Кудряшов) авторитетно говорится:

 

«Сообщение [от 13.06.41 г. – Л.М.] было составлено Сталиным с использованием идей и предложений Шуленбурга».

 

Но историки, не знакомые с избранными кремлёвскими документами «ранее», не знакомы с ними для независимого анализа и сегодня. В том числе и с таким важнейшим предвоенным документом, как это заявление ТАСС. Если оно «составлено Сталиным», то где черновик этого заявления, инициирующий документ, его правка, маркеры прохождения по каналам НКИД, Политбюро, Особого Сектора ЦК, наконец, следы работы Молотова и самого «автора» – Сталина? Где эти документы или их следы?

Почему они не опубликованы в сборнике? Почему о заявлении ТАСС говорится как о разгаданной тайне? О какой полноте картины решающих дней перед началом вероломного нападения фашистской Германии на СССР можно говорить, если кулисы одного из основополагающих предвоенных документов нам до сих пор не известны? Поэтому мы и продолжаем теряться в загадках и нам не понятно абсолютно ничего.

Ещё раз повторим, что в изданиях 2009 и 2019 гг. один и тот же материал был обналичен дважды. В том числе сталинская правка проекта «Договора о ненападении между Германией и Советским Союзом» (с одной разницей: в первом издании иллюстрации в черно-белом исполнении, во втором – в цвете). Введённые в заведомое заблуждение российские СМИ в 2019 г. радостно раструбили новость об этой иллюстрации с пометой «впервые». Это в очередной раз переводит археографические будни в плоскость медийной сенсационности, внешнеполитических коллизий и геополитических реалий. Точно также как английские СМИ по нескольку раз на протяжении трех десятилетий периодически «впервые» представляли городу и миру «капризный документ» Черчилля. Есть ли различие между таким поведением по обе стороны границы? Нет. Кроме того, что эту практику освящают British Archives в Лондоне и Deutsches Historisches Institut Moskau, а место встречи для них одно – гостеприимная Москва – «порт пяти морей».

Московская структура Max Weber Stiftung не одинока в этой рекламно-издательской деятельности на ниве закрытых для российских исследователей архивных коллекций. В юбилейный год под патронажем Konrad Adenauer Stiftung und Ludwig Boltzmann Institut в московском издательстве «Кучково поле» вышел сборник документов «Новый мир в Европе» о «восточной политике» федерального канцлера ФРГ Вилли Брандта [8]. Этот проект публикации документов из фондов РГАНИ страдает теми же пороками, которые отмечены в мониторингах «Победа – 70», «Революция – 100». Приведем лишь одно доказательство. № 49. Самый главный документ московских переговоров – «Запись беседы Л.И. Брежнева с федеральным канцлером ФРГ В. Брандтом. 12 августа 1970 г». (С. 240–257 в сборнике) на данный момент насильно удерживается в РГАНИ на «секретном хранении» (РГАНИ. Ф.80. оп. 1. Д. 569. ЛЛ. 33–64). Беседа опубликована благодаря Фонду Аденауэра. А дети, внуки и правнуки народа-победителя, которые хотят увидеть запись этой беседы в федеральном архиве РГАНИ, сделать этого не могут.

Возможна ли другая модель действительно взаимовыгодного и равноправного сотрудничества, а не реинкарнации неоколониальных косценариев? В январе 1989 г. в СССР было открыто представительство западногерманского cоциал-демократического фонда имени Фридриха Эберта (Friedrich Ebert Stiftung). Первым постоянным представителем фонда был г-н Ганс Шумахер, а само представительство работало в Москве по адресу: ул. Чехова, дом 8, кв. 3. В июне 1990 г. заработало представительство Фонда им. Ф. Эберта при Институте марксизма-ленинизма при ЦК КПСС.

Но это было прикрытием, потому что решением Секретариата ЦК КПСС (С-т 16/17гс) была утверждена смета расходов по организации представительства ЦК КПСС при Правлении СДПГ в Бонне (официально как представительства ИМЛ при ЦК КПСС при Фонде Ф. Эберта). На счёт советского офиса в Бонне предполагалось перевести накопившиеся в Москве на счетах ИМЛ суммы в валюте, полученные от Фона Эберта за счёт наших расходов по содержанию его представительства в Москве. 22 марта 1991 г. Секретариат ЦК принял постановление № 20/68 г. «О сотрудничестве с Фондом Ф. Эберта по подготовке специалистов для производственно-экономической деятельности КПСС». Причина первоначального успеха того проекта заключалась в его взаимовыгодном равноправии.

А что мы имеем сегодня? Филиалы Фонда Макса Вебера успешно работают в Москве, Париже, Лондоне, Риме, Варшаве, Вашингтоне, Токио, Бейруте и Стамбуле. А филиалы Российского исторического общества открыты в Нальчике, Ставрополе, Смоленске, Тюмени, Улан-Удэ и т. д. Подобный расклад не выдерживает никакой геополитической конкуренции.

Очевидно, что в этом отношении предстоит ещё много работы. Иначе полный крах и фиаско наших проектов, в том числе президентского «глобального архива», неизбежен.

 

 

«Академический» эпилог

 

Подвести итоги архивного сопровождения Юбилея-75 можно, используя в качестве аналитического материала выступления и отдельные доклады, озвученные на открытии «международной научной конференции» «Вторая мировая и Великая Отечественная: к 75-летию окончания», которая прошла в Президиуме РАН 28 сентября 2020 г. Конференция собралась под эгидой Российского исторического общества и собрала дружественные ему организации: ИРИ РАН, Росархив, Германский исторический институт в Москве и МГИМО. Таким образом, за рамками научного форума остались Российское военно-историческое общество, Русское географическое общество, Научно-исследовательский институт (Военной истории) Генштаба ВС РФ и ЦАМО, а также специализирующиеся на архивной тематике представители СМИ и, как обычно, независимые историки и представители гражданского общества. Первый день конференции транслировался по Zoom и без купюр доступен на канале YouTube.

Президент РАН академик А.М. Сергеев в виртуальном видеообращении к участникам узкого торжественного открытия объявил, что «актуальной задачей для академической науки сегодня является создание нового обобщающего академического труда по Великой отечественной войне, отражающего современный уровень знания о событиях 1941–1945 годов».

Этот труд должен включить «анализ проблемных аспектов военной истории, событий, имеющих спорную трактовку, военных успехов Красной Армии и неудачных операций, подробности которых долгие годы замалчивались. Это включает, как мы сейчас все знаем, и кровопролитную Ржевскую битву, с которой лишь недавно был снят обет молчания».

Похоже, что президент РАН игнорирует завершённое пять лет назад, к Юбилею-70 двенадцатитомное издание, выполненное Институтом военной истории Министерства обороны РФ. Несмотря на отдельные и объяснимые ведомственной разобщённостью недочёты, этот монументальный труд отличает высокая степень демократичности, доступности в Интернете и бесплатная, не требующая регистрации возможность скачивать исследователями как отдельные тома, так и все фундаментальное издание. Если, следуя методологическому принципу академика Сергеева, каждый раз по итогам появления снятых с «обета молчаний» событий и документов выпускать «новый обобщающий» труд, то насколько научны и неконъюнктурны оказываются при этом предыдущие эпохальные издания? Подобный подход дискредитирует науку и направляет её по ложному и бесперспективному пути расточительства бюджетных средств.

РАН в лице своего Президента в духе местнической обособленности времён классического феодализма лоббирует реализацию означенного проекта, давая ему собственную субъективную экспертную оценку:

 

«Для подготовки такого труда следует подумать о том, как обобщить и систематизировать то, что уже накоплено отечественной и зарубежной историографией, […] с учётом этого выдвинуть новые приоритеты. Российская АН, имеющая богатые традиции координации приоритетов научных исследований в масштабах страны, могла бы в этом вопросе сыграть интегрирующую роль. И, конечно этот труд должен базироваться на современных цифровых технологиях, позволяющих охватить огромные объёмы информации по второй мировой войне» [9].

 

Руководивший первым пленарным заседанием председатель РИО С.Е. Нарышкин одновременно по должности играет решающую роль в фонде «История Отечества», которая и распределяет бюджетные средства на подобные проекты. Конференция, таким образом, с первого приветственного выступления превратилась в закрытый рынок проектов и лоббирование узковедомственных интересов. Сергеев, как стало очевидным несколько позже, озвучил повестку дня Института Российской истории РАН.

В развитие заявленной темы директор ИРИ РАН д.и.н. Ю.А. Петров говорил о создании очередной новой монументальной версии истории войны как о вопросе решённом, и поэтому конкретно для него «важна форма организационной подготовки этого труда».

Идея этого очередного проекта не может не вызвать научно-теоретических и финансово-практических вопросов, требующих экспертной оценки. Дело в том, что ИРИ РАН под руководством Петрова ещё в начале десятых годов приступил к грандиозному делу написания и издания двадцатитомной (!) академической истории России. Тогда в интервью газете «Известия» доктор Петров прожектёрски докладывал, что на выделенные РАН «порядка» 250 млн рублей (это «порядка» $ 8 млн долл. по тогдашнему курсу) к 2019–2020 г.г. выйдет в свет заключительный, двадцатый том проекта, тиражом «порядка» 10–20 тыс. экз. [10] Сегодня с удивлением приходится констатировать, что на исходе 2020 г. из печати не вышел даже первый том этого двадцатитомника, «включённого в план работы Отделения историко-филологических наук РАН» (ОИФН РАН). Получается, что, не закончив и не отчитавшись документами строгой финансовой отчётности за один бюджетный мегапроект, Петров и его подчинённые на наших глазах принимаются за лоббирование другого мега-проекта (ведь обобщающий труд не будет брошюрой в мягком переплёте на 32 страницах?). О новом проекте нам не известны ни его концепция, ни проспект, ни количество томов, ни редколлегия. Тем более, нет намёка на то, что будет проведён конкурс и экспертная оценка элементарной актуальности очередного бюджетного долгостроя.

Примечательно, что при этом академик Сергеев, академик-секретарь ОИФН В.А. Тишков, Петров и другие выступавшие умолчали о главном заявленном проекте Юбилейного года – создании глобального архива о войне, с новаторской идеей которого выступил Президент Путин. Этого не произошло не только из-за царящего в науке местнического провинциализма, а потому что цифровизация как самый демократический медиум науки входит в полное и неразрешимое противоречие с устаревшими и консервативными бизнес-предприятиями по клонированию многотомных печатных историй. В отличие от современного мира, в век, когда даже созданная в 1768 г. «Британская энциклопедия» (Encyclopedia Britannica) ушла в цифру (в том самом 2012 г., когда г-н Петров объявил о двадцатитомной «Истории России»), российская закостеневшая бюджетная бюрократическая наука и её герметичные горизонтальные ведомственные иерархии упорно цепляются за анахроничные формы содержания и передачи информации. Всё это ради сохранения власти и доступа к академической недвижимости, привилегиям и надуманным бюджетным проектам.

Провалив один гигантский проект «История России», игнорируя мертворождённый 12-томный труд Института военной истории, не переводя дыхания, ИРИ РАН навязывает обществу ненужное ему нагромождение новых многотомных могильных холмов из груды демагогической словесной руды и архивного мусора. В то время как общество требует именно доступную массу архивных первоисточников, чтобы самому конструировать версии исторических событий. Требует именно то, о чём объявил Президент (но опять-таки, не под эгидой Росархива и Управления делами Президента).

В подтверждение сомнительности подобных начинаний можно привести и такой факт, что за две недели до этой юбилейной конференции в Президиуме РАН тот же г-н Петров при участии д.и.н. Рудольфа Пихоя, но не в Москве, а уже в г. Ханты-Мансийске объявил о начале работы своего Института над девятитомной (!) академической историей Югры. Разброс юрийпетровских многотомников поражает воображение. От истории России вообще и Великой отечественной (не Второй мировой, а Отечественной) в частности до мегаистории одного из восьмидесяти пяти субъектов Российской Федерации. А если прибыльные заказы поступят от остальных субъектов, неужели ИРИ РАН и от них не откажется?

На конференции д-р Петров, как главный генератор маниловских идей в сфере академической исторической науки, не остановился на этом проекте и также предложил создать Институт истории Великой Отечественной войны РАН. По-видимому, как запасной аэродром для своего карьерного роста, которому когда-то придёт естественный конец и на случай, если предыдущие мега-издательские проекты увязнут в болоте организационных, интеллектуальных проблем и фискально-финансовых вопросов контролирующих органов.

Но и этот новый Институт не стал пределом его футуристических планов. Третьей идеей (на случай провала или непринятия первых двух) был выдвинут план издательской публикации комплекса материалов так называемой Комиссии по истории ВОВ под руководством И.И. Минца, которая когда-то в конце войны начала записывать устные истории участников войны [11].

В задачи мониторинга не входит рецензирование книжной продукции, но автору вступительной статьи С.В. Журавлёву в будущих репринтах следует скорректировать важные факты из биографии главного «героя» этой комиссии И. Минца. К 1941 г. он не был завкафедрой Истории СССР в Высшей партийной школе при ЦК ВКП(б), потому что ВПШ будет создана только в 1946 г. Минц не мог с тридцатых годов «тесно контактировать с Отделом агитации и пропаганды ЦК ВКП(б)», поскольку Отдела с таким названием в аппарате ЦК никогда не существовало, а Управление пропаганды и агитации будет создано только в 1939 г., когда работа над «Историей гражданской войны» будет свёрнута. То, что Минц «был знаком со Сталиным», требует научного подтверждения (Согласно дневнику посещений лиц, принятых генсеком, он встречался с Минцем лишь один раз 03.02.1933 г.) и т. д. Этот «громадный массив материалов, малоизвестный широким читателям», состоит более чем из 12 (двенадцати!) тысяч папок. Предсказуемо, что предлагается опубликовывать и их. Секрет лоббирования Петровым строительства именно этой очередной Вавилонской башни заключается в том, что все эти папки хранятся в архиве ИРИ РАН в подвалах здания РАН на ул. Дмитрия Ульянова в г. Москве. Для их публикации, которая может затянуться по известному отечественному принципу «от забора и до обеда». не нужно будет вступать в сложные договорные отношения с архивами, а также делить гонорары между сотрудниками смежных научных учреждений. Груду из двенадцати тысяч папок можно будет осваивать на бюджетные деньги не спеша, и это станет очередной бюджетной синекурой для авторов проекта.

О том, как была подготовлена к изданию первая, рекламная книга из этого проекта, рассказал замдиректора ИРИ РАН д.и.н. С. Журавлёв. Создание ««Здесь кровью полит каждый метр…» Рассказы участников освобождения Крыма 1943–1944» оплатили Фонд «История Отечества» и РФФИ. Первая половина книги – стенограммы бесед с военнослужащими; вторая – анализ и аннотированные указатели к ним. Журавлёв доложил, что для того, чтобы найти фотографии каждого респондента, была «проведена гигантская работа», «и в Интернете мы искали, на разных сайтах, и в целом ряде музеев и библиотек». «Новизна проекта» – во «взгляде на войну из солдатского окопа», «впервые предпринята попытка комплексного подхода к анализу боя». «Обычный человек может не разобраться в этих документах» – сказал Журавлев. Действительно, обычный человек не разберётся прежде всего потому, что тиражи подобных книг – мизерные и с трудом доходят даже до специализированных московских книжных магазинов. Например, указанный труд на данный момент в продажу не поступал и трудно установить издательство, в котором он был опубликован и его ISBN. Несмотря на это, сборник должен «заложить приоритеты на будущее научных исследований».

Интерес для данной главы мониторинга представляет отчётный доклад о проделанной работе, сделанный руководителем Росархива д.и.н. Артизовым. Доклад представляет из себя сводку-склейку из ведомственных справок. А.Н. Артизов выделил цель «сделать максимально доступным колоссальный массив имеющихся отечественных и зарубежных источников о Второй мировой войне». Он утверждал, что «в отличие от наших советских предшественников мы в этой миссии свободны и располагаем уникальными цифровыми технологиями», а у наших современников есть «возможность свободно (? – Л.М.) изучать всю (?) совокупность источников (?) [что] безусловно сужает поле (?) для искажений и фальсификаций».

Действительно, в советскую эпоху по факту не было цифровых технологий. А остальное в этом тезисе – привычный демагогический триумфализм и звук фанфар отечественного чиновничества, оторванного от реальной практики и запросов гражданского общества. Наш мониторинг наглядно показал, что «свободы» в доступе к документам Росархива о войне нет, что «вся совокупность источников» – субъективна и фрагментарна, подвержена жёсткой цензуре и бесчисленным бюрократическим препонам.

А «поле» при этом не просто расширилось для искажений и фальсификаций, а открывает для них все новые и новые плацдармы и перспективы в силу цензурного режима и хаотичного непрофессионализма, царящего в архивной отрасли.

Неспособность Артизова уловить демократический дух времени видна также в теоретическом доказательстве эффективности т. н. отработанного формата работы возглавляемого им Федерального архивного агентства.

Этот «формат» включает три вида деятельности:

 Экспозиционный (документальные выставки и демонстрации подлинников);

 книжный (книги, каталоги выставок);

 электронный, т. е. размещение интернет-проектов на основе материалов выставок во всемирной паутине.

Артизов подчеркнул, что речь идёт об экспонатах выставок, а не о содержании архивов. Как мы знаем, размещение новых документов на бесплатной основе переживает период полной стагнации. Статистические данные посещения выставок живыми гражданами не приведены. Из нашего опыта констатируем, что оно минимально. Заявленные тиражи книг и сборников документов варьируются от 600 до 1000 экземпляров (реальные тиражи не известны), т. е. мизерны. Печатные издание не только не становятся достоянием массового читателя, но часто не доступны и специалистам. Например, заявленный в 2016–2017 гг. как готовый к печати двухтомник о Солженицыне до сих пор в свет не вышел. Росархив после его критики в мониторингах АИРО вообще перестал предавать гласности свои издательские планы. Каталоги выставок в широкую продажу также не поступают, за исключением выставленной в Интернете выставки о «Большой тройке».

Особо следует сказать об интернет-проектах Росархива. Помимо безудержной саморекламы («Не побоюсь сказать, [что] впервые в истории науки собран такой обобщённый показ документов, показывающий предысторию Мюнхена»), Артизов приводит в качестве победных цифр данные о двух миллионах посещений этих виртуальных выставок.

Мы решили проверить эти данные о «двух миллионах». Что можно сказать о приведённой статистике посещений? Она отражает не столько посетителей военных и документальных разделов сайта «Архивы России», сколько всех визитов на рабочий ведомственный сайт Федерального архивного агентства в целом, с его лентой новостей, директивными приказами, распоряжениями, постоянно меняющимися правилами работы читальных залов и многочисленными другими разделами. Отдельная статистки сайтов «Документов советской эпохи», «Победа» нам не доступна (если она и ведется).

Количество этих визитов за 2019 г. составило 902 608, за 2018 г. – 899 680, а за 2017 г. – 879 452. Так что введение в научный оборот разрекламированных интернет-выставок и коллекций оставило без существенных изменений количество «уникальных посетителей». Симптоматично, что количество «просмотров» при этом постоянно уменьшалось (соответственно 2 млн 058 тыс., 2 млн 168 тыс. и 2 млн 659 тыс). А по сравнению с 2014 и 2015 гг. уменьшилось вдвое (в 2014 г. – 4 млн 658 тыс. просмотров, в 2015 г.– 5 млн 172) [12]. Коллега Сергей Щербина любезно предоставил мне графики этой статистики. Они наглядно показывают упадок востребованности сайта Росархива именно после размещения на нем якобы эксклюзивных архивных первоисточников. Так, количество просмотров сайта Росархива с 5 млн в 2012 г. снизилось до 2 млн в 2019.

 

 

А ведь до 2015 г. архивных коллекций на сайте «Архивы России» не было и в помине. Так что граждане голосуют интернет-кликами и голосуют «против». Цифровая деятельность Росархива их не убеждает и не привлекает.

Что ещё раз подтверждает вывод мониторинга о стагнации основных проектов Росархива, которую можно отнести за счёт бездеятельности центрального руководства отраслью архивного хозяйства.

Выступление на конференции по Zoom представителя другого учреждения, деятельность которого проанализирована в мониторинге – директора ГИИМ/DHI Moskau д-ра Сандры Дальке (Sandra Dahlke) можно условно разделить на три части. Первая – дежурно-демагогическая, содержала общие политические декларации в форме понимаемого ею русского бюрократического протокола (обращение к главным начальникам по имениотчеству, цитирование руководящих заявлений Президента ФРГ, подтверждение незыблемости никем не оспариваемых судебных решений по нацизму [Нюрнбергского процесса?] и т. д.). Вторая – детальный перечень конкретных и действующих двусторонних договорённостей, на основании которых Институт ГИИМ занимает по сути дела монопольную и эксклюзивную нишу среди иностранных организаций на российском историческом поле. Третья – краткий перечень совместных проектов ГИИМ с российскими партнёрами. Для нашего мониторинга самым важным остаётся то, что д-р Дальке не ответила на главный вопрос. Всё-таки «Вестник Архива Президента Российской Федерации» являлся в 2006–2020 гг. официальным органом ГИИМ, как об этом официально указывал сайт организации, или нет? Что это было – одна из «договорённостей» или фальсифицированное самозванство и афера? Не упомянула она и о многотомных издательских проектах из фондов того же закрытого для соотечественников Архива Президента. Эти издательские проекты также напрямую связаны с этим вопросом и также отвечают заявленной теме конференции (этот вопрос подробно освещается в данной главе). Почему они были обойдены полным, гробовым молчанием?

Оставил без ответа эти фундаментальные вопросы мониторинга и выступивший во второй части пленарного заседания старший научный сотрудник ГИИМ, а по совместительству шеф-редактор указанного «Вестника Архива Президента» к.и.н. С.В. Кудряшев. Он в очередной раз подробно остановился на своей бездоказательной теории о том, что заявление ТАСС от 14.06.1941 г. было «посланием Сталина Гитлеру», то есть озвучил положения вступительной статьи к спонсированным ГИИМ сборникам документов «СССР – Германия» (2009 (Кудряшев и Бонвеч) и 2019 (Кудряшев)). Документа, который бы идентифицировал Сталина, Молотова или Политбюро с авторством или даже знакомством с этим историческим документом, и на этот раз представлено не было, как не было указано на наличие конкретных черновиков, вариантов или других косвенных свидетельств и материальных архивных источников «Заявления ТАСС».

Таким образом, в стенах Президиума Академии Наук была успешно (при абсолютном молчании присутствующих начальников) осуществлена апробация весьма сомнительной и антиисторической версии, что приближает мероприятие, в теории посвящённое торжественному и печальному событию в мировой истории, к черте, достойной включения на рассмотрение Комиссии РАН по борьбе со лженаукой (комиссией, которой многие годы руководил ныне покойный академик Эдуард Павлович Кругляков).

Д-р Кудряшев далее наметил три приоритетных для немецкой научной организации в Москве ГИИМ направления и фундаментальных проектов:

 «Оцифровать карты генштабов двух сторон и увидеть войну как в кино». Иными словами, поставлена задача «проникнуть» в святую святых военной стратегической мысли Советского Союза / России – архив Генерального штаба Российской Федерации. Для начала под прикрытием проекта «оцифровки карт» («как в кино»);

 получить доступ ко всем донесениям советской разведки, которые «ложились на стол Сталину», «для начала» с 01.01.1941 по 22.06.1941. Цель и этого проекта понятна: получить доступ к архивным тайнам СВР, а главное, к конкретным лицам, которые ответственны за сохранение этих тайн («для начала»);

 наконец, приступить к изучению темы «Война и насилие». Это о проступках «красноармейцев над гражданским населением в оккупированных районах Европы», потому что (цитирую): «подсчитали, что красноармейцы будто бы изнасиловали два миллиона немок». Для пересчёта, подтверждения или опровержения этих цифр научный сотрудник германского института предлагает предоставить DHI доступ к архивам Главной военной прокуратуры.

Если д-р Дальке строго напомнила о российско-германских договорённостях, освящённых когда-то Администрацией Президента Д.А. Медведева и «совместными декларациями» глав внешнеполитических ведомств двух стран от 20.06.2016, то ее подчинённый к.и.н. Кудряшев по существу обнародовал амбициозную германскую повестку дня первоочередных задач архивно-научных исследований этой структуры. Повторим намеченные цели: Архив Генерального Штаба РФ, Архив СВР и Архив Главной военной прокуратуры. Требования явно завышенные, но официально озвученные под стенограмму. Можно представить вектор будущих исследований и реальных последствий, к которым могут привести подобные «подходы» в случае их реализации.

Представим (как это было сделано ранее) ещё раз гипотетическую ситуацию, в которой роли, субъекты и объекты, а также география подобного перспективного исторического планирования были бы изменены с точностью наоборот. Например, если бы в Бонне Российским историческим или Российским Военно-историческим обществами были озвучены приоритетные предложении о получении доступа российских исследователей к Архивам и кадрам Штаба Бундесвера, федеральной разведслужбы Германии BND, ведомства Генерального прокурора при Верховном суде Германии. Или в Вашингтоне озвучили бы пожелания доступа к архивам Joint Chiefs of Staff, CIA, Department of Justice. Как минимум, мейстерзингеры подобной архивной кооперации были бы объявлены персонами нон грата и высланы из страны.

Подобные официально озвученные планы ГИИМ / DHI по своей утопической масштабности сравнимы с заявками Института Российской истории РАН на создание очередной, новейшей истории Великой Отечественной войны, с организацией в системе РАН Института Великой Отечественной войны и аннотированного и комментированного издания двенадцати тысяч «папок» из фондов комиссии И. Минца. В чём-то эти утопии дополняют и взаимозаменяют друг друга, являются двумя сторонами одной медали. Они – диагноз нынешнего положения на паразитирующем на государственном бюджете и закрытых клубных связях архивного фронта и тыла. Они подтверждают вывод данной главы мониторинга о приближении к критической фазе в развитии этого процесса деградации.

ГИИМ / DHI Moscau, как финансируемое Федеральным правительством ФРГ учреждение, лишь умело использует в своих целях данную критическую ситуацию, в чем, разумеется, нужно отдать этой структуре должное признание.

Конференция показала феодальную замкнутость т. н. академической науки, её нежелание и неспособность участвовать в реализации главного проекта, артикулированного Президентом РФ. А именно, создания глобального интернет-архива документов о войне. Вместо этого ИРИ РАН во взаимодействии с Отделением и с согласия Президиума, при молчаливой поддержке РИО и контролируемого им бюджетного фонда «История Отечества» бомбардирует начальство бесконечными мегапроектами: академическая история Великой Отечественной (а не Второй мировой), создание Института Великой Отечественной (а не Второй мировой, а шире – Института войн и революций) и, наконец, апофеозный проект по изданию двенадцати тысяч папок устной истории войны, собранной забытой комиссией И. Минца в годы войны. Конференция продемонстрировала местническую близорукость академических чиновников, их кастовую закрытость, которая приводит к де-факто саботажу запросов общества по демократизации памяти о войне. Наконец, возникают сомнения в интеллектуальной адекватности среднесрочного и долговременного научного планирования деятельности исторической отрасли и архивно-исторического хозяйства в целом.

«Международная научная конференция» (Москва, 28–30 сентября 2020 г.), таким образом, подтвердила в целом негативную картину положения дел в отечественной архивно-исторической сфере и стала её аккуратным и точным отражением.

 

 

Пути выхода из кризиса

 

На данный момент задачей номер один на архивно-историческом фронте, безусловно, вырисовывается создание глобального архива документов о Второй мировой войне. Пилотный проект, выставленный на сайте Президентской библиотеки, пока не даёт возможности сделать выводов о концепции, форме, содержании и направлениях работы по реализации этого проекта. На сегодняшний день мы имеем дело с рутинным и автоматическим наполнением контента (хронологически до 01.09.1939 г.) уже существующими образами документов, известными по интернет-выставкам и сайтам Росархива.

Поставленная Президентом задача о создании глобального архива требует, прежде всего, организации своеобразного общественного и неправительственного верховного органа по руководству архивно-историческим фронтом вообще и этим проектом в частности. На данный момент здесь не существует единоначалия и какого-то единого координационного центра, который бы связал на солидарной основе многочисленные архивы, сообщество историков-архивистов, научные кадры, журналистов, поисковиков, некоммерческие организации, издательства, гражданское общество в целом. Важнейший участок духовной жизни общества функционирует в разных параллельных измерениях, которые подчас дублируют, иногда противоречат друг другу, а нередко выдают за открытия давно известные, начиная с 1948 г., и изученные материалы. Отсутствуют краткосрочное и долговременное планирование, координация синхронных действий, научное разделение труда, многополярная вариативность альтернативных проектов, а нередко, нет элементарного взаимопонимания. При этом не следует исключать подковёрных межведомственных конфликтов вокруг эксклюзивного владения и правами на обнародование отдельных документов и их комплексов, а также доступа к бюджетным субсидиям.

Роль Федерального собрания РФ, региональных законодательных и исполнительных органов власти также не заметна. В результате этого КПД многих проектов, часть из которых была рассмотрена в данном мониторинге, невысок; выполняются они в пожарном порядке, для отчётной галочки, дублируют друг друга, а их ценность оказывается невысокой. Если они и используются на «внутреннем рынке», то их экспортная конкурентоспособность на внешнеполитической арене очень низкая. Они мало кого убеждают, а тем более, могут переубедить и даже заинтересовать. Исключение составляет работа историков-архивистов в системе Центрального государственного архива Москвы (Главархив Москвы) и интернет-проекты ЦАМО РФ (в первую очередь, мега-базы данных «Подвиг народа» и «Память народа»).

 

 

Помимо создания своеобразного архивно-исторического Политбюро нужны и сопутствующие службы, которые бы отслеживали внешнеполитические аспекты противостояния на фронтах историографических баталий, реагировали бы на зарубежные акции (и провокации), сенсационные фальсификации, кампании дезинформации и троллинг. Для этого потребуется своеобразная «разведка» и «контрразведка» (разумеется, в кавычках).

Работа архивистов на ниве материальной памяти о Второй мировой и Великой Отечественной войнах должна брать пример и вдохновение с Поискового движения России (Общероссийского общественного движения по увековечению памяти погибших при защите Отечества). Все мы делаем одну и ту же работу, но в разных формах и измерениях. К сожалению, историки-архивисты не могут похвастаться успехами сравнимыми с поисковиками. Не в последнюю очередь по причине того, что огромные территории архивного хозяйства герметично закрыты, «ограждены» предупредительными знаками о секретности и пресловутом «секретном хранении».

Одни и те же исторические сюжеты часто распылены между многочисленными архивами и их невозможно склеить воедино. Например, до сих пор засекречены инициирующие документы КГБ при СМ СССР и МО СССР о представлении к званию Героя Советского Союза Рихарда Зорге, а членов разведывательной организации, работавшей под его руководством – к другим советским орденам.

Архивно-историческое обеспечение работы Администрации Президента, высших органов государственной власти и государственного управления, государствообразующих министерств и ведомств также должно соответствовать постоянно усложняющемуся уровню угроз и вызовов современного мира. В наше время реестр узловых моментов истории ХХ в. давно превратился в поле изощрённой гибридной войны. Поэтому особое значение приобретает та задача, которая в списке основных функций Архива Президента значится как «проведение экспертизы ценности архивных документов». Помощь архивистов в работе Президента над известной юбилейной статьёй оказалась формальной. Подавляющее большинство процитированных им документов было опубликовано в 1948–1992 годах.

Выставка Росархива о «Большой тройке», отдельные публикации Росархива также показывают, что экспертиза ценности архивных документов проводится поверхностно, а иногда непрофессионально и некомпетентно, что неминуемо вызывает вопросы и сомнения в мотивации авторов проектов.

Ограниченный по доступности, элитарный по методу работы, фактически закрытый характер публикаций Росархивом сборников документов (например, девятитомника о российском казначействе) снижает их ценность. Декларированная в аннотациях псевдодемократическая направленность изданий подчас является фикцией. Документы отсутствуют в открытом хранении читальных залов библиотек и даже архивов-издателей, а научный критерий истины – независимая практическая работа в архивах с опубликованными документами становится невозможной ввиду парадоксальной закрытости от исследователей обнародованных документов.

Издания невозможно приобрести в коммерческой сети и в интернет-торговле, а если они продаются, то по запредельным для среднего российского гражданина ценам. Многие сборники документов, опубликованные в Юбилейном году, вышли мизерными тиражами в 300, 600, максимум в 1000 экземпляров. А Издательство «ИстЛит», которое публикует в основным закрытые от подавляющего большинства исследователей документы из фондов АП РФ, при приобретении своей книжной продукции в интернет-магазине требует детальной регистрации, с предоставлением персональных данных, номеров кредитных карт и т. д.

Слабо налажены взаимодействия со СМИ и с гражданским обществом.

Контакты с прессой, общественностью, органами власти, а в случае с многомиллионной диаспорой соотечественников, с МИДом, Россотрудничеством, МИА «Россия сегодня» должны быть инициативными, идти на опережение, отличаться смелостью поставленных архивно-исторических вопросов и предложением нетривиальных ответов. С одной стороны, можно публиковать документы о роли одних конкретных стран в войне или о вкладе в победу других. Требуется оперативная разметка возможных тем полемики и выделение квалифицированных и компетентных специалистов, ответственных за их проработку и её ведение. Например, в столь всколыхнувшей общество теме сноса памятника маршалу Коневу в Праге не прозвучало то, что Ивану Степановичу в 1970 г. было присвоено звание Героя Чехословакии, не говоря о других чехословацких наградах прославленного маршала.

Не помешает и перспективное создание на несколько лет вперёд юбилейных календарей по памятным датам. Тема войны обещает быть постоянной, а не каким-то кампанейским набором юбилейных акций, потому что прошедшее поминовение окончания Второй мировой войны показало, что трансграничные пропагандистские шоу разворачиваются именно вокруг круглых юбилеев, которые фактически не прекращаются, а становятся перманентными и переходят один в другой. 80-летие начала Второй мировой войны следовало за 75-летием высадки союзных войск в Нормандии; сегодняшнее 75-летие нашей Победы сменится в следующем году 80-летием начала Великой Отечественной войны, а затем последует череда 80-летия битвы под Москвой, Сталинградом, на Курской дуге, 80-летие высадки в Нормандии, и, наконец, 80-летие Победы.

Для того чтобы все проекты эффективно заработали, нужен новый импульс архивной гласности, безлимитный и недискриминационный доступ к насильно скрываемым рассекреченным документам. Этому и должен помочь тот глобальный архив о войне, задачу создания которого поставил Президент. Вряд ли нынешнее руководство Федерального архивного агентства (Росархив) может возглавить такую работу. Оно действует застарелыми и консервативными методами. Придя к руководству отрасли в лихие девяностые, оно постоянно меняло повестку дня по ходу противоречивого развития своих номенклатурных биографий последних тридцати лет, а главное, идеологические параметры своей деятельности (иногда с прямо противоположными знаками). При Р.Г. Пихоя, В.П. Козлове и А.Н. Артизове это ведомство скорее формально, чем инициативно и креативно, выполняло государственные заказы. А их международные проекты с большим трудом можно считать выгодными и нужными для России. Ещё реже они предлагали акции на опережение.

Цифровизация архивных сокровищ, которая казалась многообещающим направлением лет пять тому назад, давно буксует и фактически провалена. Электронные и интернет-описи фондов таких крупнейших архивов, как РГАНИ и РГАСПИ, не существуют. Они не оцифрованы и, тем более, не выставлены в Интернет. Белые пятна т. н. секретного или закрытого хранения (не путать с секретностью) на страницах десятков описей этих архивов иногда достигают 30 % – 40 % содержания описей. Центральный архив Министерства обороны опередил гражданскую архивную службу (Росархив) в вопросах цифровизации и инновационных архивных технологий. Почему? Потому что МО воспринял как приказ и беспрекословное руководство к действию поручение Президента, данное им ещё 16.12.2014 г.:

 

«2. Минобороны России рассмотреть вопрос об упрощении процедуры доступа к открытым архивным материалам Центрального архива Минобороны России, посвящённым Второй мировой войне. Доклад – до 1 июня 2015 г. Ответственный: Шойгу С.К.».

 

К сожалению, подобного одновременного поручения Росархиву, с конкретной датой доклада и под персональную ответственность его руководителей дано никогда не было. Так что спрашивать не с кого. Как воздух сегодня нужен указ Президента сродни процитированному памятному поручению. Но на этот раз не Министерству обороны, а в целом министерствам и ведомствам, органам исполнительной и законодательной власти на всех уровнях, и, прежде всего, Росархиву.

У Росархива на бумаге есть механизм взаимодействия с архивными службами МИДа, ФСБ, СВР, МО, ТАСС. Подписываются соглашения и меморандумы о сотрудничестве. Однако реальных плодов этого взаимодействия мы перечислить не можем.

За последние несколько лет заметно снизилось количество проектов Росархива с иностранными партнерами. Среди оставшихся можно выделить финансируемый федеральным правительством ФРГ Германский исторический институт в Москве (ГИИМ). Содержание его совместных с АП РФ и Росархивом проектов в виде спецвыпусков «Вестника Архива Президента Российской Федерации» вызывает серьёзные вопросы к деятельности ГИИМ. Об этом нужно сказать со всей определённостью. На место финансового участия иностранных контрагентов заступает финансирование из российских источников. При этом конкурсная основа проектов остаётся келейной, внутриведомственной, подковерной, закрытой от общественного контроля и безальтернативной. Гласной и обнародованной экспертизы закончившихся проектов также нет. Хотя вопросы возникают даже на уровне хронологических рамок проектов и их названий, не говоря уже о выборе документов, их содержании, экспертизе и интерпретации.

С точки зрения распространения новой архивно-исторической информации и доведения её до потребителя должна шире и увереннее применяться мировая практика. Если документы публикуются на бюджетные деньги налогоплательщиков (например, на средства Федеральной целевой программы «Культура России», Фонда президентских грантов или Фонда «История Отечества»), то они должны быть немедленно и синхронно традиционной типографско-печатной форме издания публиковаться в доступных форматах на бесплатной, безлимитной и демократичной основе в интернет-пространстве, без требования регистраций и иных ограничительных условий.

Мониторинг показал, что это необходимое и достаточное условие циркулирования историко-архивной информации не только не соблюдается, но подобный вопрос даже не стоит на повестке дня.

Этот неполный перечень фактов и событий, успехов и недочётов, противоречивых тенденций и, возможно, субъективных, рецептов преодоления кризисных явлений, выявленных в ходе мониторинга 2020 г., позволяет с сожалением назвать прошедшие после последнего Юбилея Победы пять лет «пятилеткой упущенных возможностей».

От всех нас, от наших совместных усилий зависит превратить следующее пятилетие в годы успехов. Реальных, а не парадно-отчётных достижений. А начинать нужно сразу. В ноябре исполняется 75-лет началу Суда народов в Нюрнберге. Необходимость предания гласности новых / старых документов о преступлениях фашистов и их приспешников в оккупированных странах и территориях актуальна как никогда.

 

---

[1] Cм. сайт «Мемориала»: «4 октября 2016 года Минюст РФ внёс Международный Мемориал в реестр «некоммерческих организаций, выполняющих функцию иностранного агента». Мы обжалуем это решение в суде». URL: https://www.memo.ru/ru-ru/ (дата обращения: 09.10.2020).

[2] Указ Президента Российской Федерации № 407 от 29 августа 2019 г.

[3] До появления ГИИМ в Москве, журнал «Источник» / «Вестник Архива Президента Российской Федерации» без труда находил других спонсоров из ведущих экономически развитых государств мира. Так, № 6 (2003 г.) вышел с признательной благодарностью: «Special thanks to George Washington University’s National Security Archives and Woodrow Wilson Center’s Cold War International History Project, directed by Christian Ostermann for their assistance and advice». Имя руководителя первой американской структуры в словах благодарности отсутствовало. Перевода на русский язык также не было опубликовано.

[4] Мотивированную критику деятельности Германского института см. в аналитической статье: Семушин Д. Германский исторический институт разрушает славянское единство из Москвы. (публикация от 30 марта 2019 г.; дата обращения: 09.10.2020).

[5] URL: https://ru.stsg.de/cms/dokstelle/content/o-tsentre/tsentr-dokumentatsii (дата обращения: 09.10.2020).

[6] (В. […] on 23 August 1939, the communist Soviet Union and Nazi Germany signed a Treaty of Non-Aggression, known as the Molotov-Ribbentrop Pact, and its secret protocols […] С. […] the Molotov-Ribbentrop Pact, followed by the Nazi-Soviet Boundary and Friendship Treaty of 28 September 1939»].

[7] Обзорную рецензию на сборники 2009 и 2019 гг., а также на последний том трёхтомника – Москва–Берлин. Политика и дипломатия Кремля. 1920–1941 г. Сборник документов / Отв. Ред. ак. Г.Н. Севостьянов. М.: Наука, 2011. – см.: Дюков А.Р. Новое документальное издание о советско-германских отношениях 1939–1941 годов // Международная жизнь. № 9. 2019. С. 132–135.

[8] Новый мир в Европе (СССР, ФРГ и Московский договор 1970 года по документам ЦК КПСС): Сборник документов / Сост. И.В. Казарина; М.Ю. Прозуменщиков. М.: Кучково поле, 2020. 800 с. Сборник издан по издательской программе Фонда «Связь эпох», которым руководит владелец издательства «Кучково поле».

[9] Все цитаты из выступлений и докладов на конференции расшифрованы автором по видеозаписи «Конференция “Вторая мировая и Великая Отечественная: к 75-летию окончания”».

[10] «РАН потратит 250 млн. рублей на 20-томную “Историю России”». Руководитель проекта, директор ИРИ РАН Юрий Петров, рассказал «Известиям», как и почему учёные будут переписывать история // «Известия» 13.08.2012.

[11] Об истории создания Комиссии и её задачах см.: Вклад историков в сохранение исторической памяти о Великой Отечественной войне. На материалах Комиссии по истории Великой Отечественной войны АН СССР, 1941 –1945 гг.: коллективная монография / А.Г. Гуськов, К.С. Дроздов, С.В. Журавлев, В.Н. Круглов, Д.Д. Лотарева, В.В. Тихонов; отв. ред. С.В. Журавлев; Институт российской истории РАН. М.; СПб., 2015. С. 50–61.

[12] Данные приведены по: http://archives.ru/statistican.shtml.