«Горшки обжигают не боги …»
№ 2022 / 2, 21.01.2022, автор: Владимир БУЕВ
На снимке – Владимир Буев
***
«…Случилось беспримерное событье:
я Ленина с утра арестовал!
…Володька тихо молвил сквозь решётку:
… “Известно лишь одно (но это четко):
я твой теперь навеки арестант”…»
Григорий Аросев
Арестовал Володьку на рассвете
и Лениным назначил мужика
(давно Володька не в авторитете).
К решётке приковал я чувака.
Я отхлестал вождя ремённой плёткой:
Вовек урока не забыть ему.
Стонал и пяткой отбивал чечётку.
Ему по нраву, что ли? Не пойму.
Когда сгустился вечер темноглазый,
Ещё мужик в квартиру постучал:
у вас тут, дескать, что за садо-мазо?
…Да это ж Сталин! Я его узнал!
***
«…Не кладбище – мусорный бак.
Какой предприимчивый бог
В нем роется (вдруг пригодится)?
Что умерло, не возродится…»
Алексей Александров
Обжечь не сумел свой горшок –
Пусть в мусорке роется бог.
Что умерло, не возродится –
Открытию мир изумится.
А, впрочем, я мог ошибиться:
Горшки обжигают не боги.
Но в баках способны родиться
Любые стихи и эклоги.
***
«…Прокурор заботится о детях,
Хочется на юг и похудеть.
Там во льдах не памятник стоит,
А лекарство хором добывают…»
Алексей Александров
Всех аллюзий бурных не поймать.
Но попробуем придумать расшифровку.
Деток тоже любит прокурор.
Если прокурор к тому же дама,
Да ещё толста на внешний вид,
То худеть последних лет пятнадцать
Хочет. И детей свезти на юг,
И сама к детишкам прилепиться.
Все логично и не прицепиться.
Но, казалось бы, а памятник причём?
Да ещё во льдах стоящий колом?
Потому что лучшее лекарство –
Хором спеть в холодной Антарктиде
(Холод лечит лучше всех пилюлей)
И навеки там потом остаться,
Памятником братским возвышаясь.
…Прокурор туда попасть не хочет,
Но других лечить туда отправит.
***
«…Ставим крестик, добавляем нолик,
Наступает праздничное утро…»
Алексей Александров
Я с богиней Эос управляться
Запросто умею. И с Авророй.
Устных никаких речей не надо,
Ибо целых два заветных знака
Рисовать умею на бумаге.
Все глухонемым меня считают.
Я же просто сутки изменяю.
Крестик-нолик. Крест и ноль. Играю.
Думаете Зевс я иль Юпитер,
Коль Аврора с Эос мне подвластны?
Нет! Берите вы, пожалуй, выше!
Я творец от Бога. Я поэт!
Крестик-нолик, крестик-нолик, крестик…
***
«…Ну вот, я стою перед вами,
творец и создатель. Теперь
спасайте. Своими словами
закройте балконную дверь…»
Владимир Губайловский
Держите меня крепко, парни.
Все семеро только. Не то
Придётся меня с тротуарной
Соскабливать плитки. Никто
С ментами не видит резона
Общаться. Держать, наконец!
Иначе как прыгну с балкона!
…Но жить должен долго творец!
***
«…Мяч домой заплаканным ввалился
и не отвечал на телефон.
…и тот мяч летает и летает,
и кольцо смеётся в полный рот»
Катя Капович
Мяч, рыдая, запустил в квартире
домино эффект. Рыдают все!
Будто не один он на турнире
не сумел во всей своей красе
показать себя, но мебель – тоже,
обувь и посуда, и штаны.
Прочая хозяйская одёжа,
за собой не чувствуя вины,
также плачет, потому сырая.
Мяч умолк внезапно. Вот взахлёб
засмеялся. Слёзы утирают
все от смеха. В доме же – потоп.
***
«…Ты жил, поспешный ход событий торопя…»
Катя Капович
Тот некто ход поспешный торопил.
Обычно все события торопят.
А тут – событий ход. Мне образ мил.
И тут перехожу едва на шёпот.
Поспешный ход приезда тороплю
(Родни, к примеру, в гости издалеча).
Любой поспешный ход теперь люблю.
…Помарки в языке – скачков предтеча.
***
«…Не дойду – ну и ладно! Моя ноша легка –
Я плету безоглядно паутинку стиха…»
Алексей Коновалов
Мой стишок – паутина. Впрочем, стих не один.
Все стихи мои – сетка. Я – паук-господин.
Мух случайных и мошек в паутину ловлю.
Всех их я облопошил, ибо кушать люблю.
***
«…У моего паспорта была жена…»
Евгений Никитин
У паспорта супруга есть.
Но паспорт – мой. Чего же
Жена чужая у него
И с ней я не знаком?
Другой есть паспорт:
Замужем сей паспорт за моим.
Жена не знается со мной,
Ей паспорт мой не дам.
***
«…Весна закончилась тогда,
продолжилась потом…»
Евгений Никитин
Весну такую поискать –
За годы не сыскать!
Как только кончится, опять
Продолжит продолжать.
Три месяца прошло весны.
Конец? А вот и нет.
Шесть месяцев весне нужны,
Затем и девять (лет).
***
«…И кто простил меня и не простил,
все мною безнадежно прощены…»
Вальдемар Вебер
Я самый добрый в мире человек:
с недавних пор прощаю всех подряд:
не только тех, кто должен мне кешбэк,
но тех, кто дал мне денег дипломат.
Никто на свете прежде никогда
Не делал так и не провозглашал.
Я скромен и гордыня мне чужда.
…Ещё бы кто мне снова денег дал.
***
«…Вся жизнь – каракули и загогулины,
добро б ещё иероглифы…»
Ян Пробштейн
Кривыми жизнь исчиркана вся знаками:
кириллицей, местами – хуже
латиницей: изгажена писаками.
А мне полёт в неведомое нужен.
Я соглашусь на письмена восточные:
китайские, японские, другие,
корейские, к примеру, иль побочные
(тангутские не будут мне чужие).
Короче, иероглифы – носители
того, чтоб стала жизнь немного ярче.
Моим шумерским клинопись спасителем
способна стать – вот эта сверхзадача.
***
«…далее непрочный монолог
книга предписала ничего…»
Яна Полевич
Монолог непрочен – ничего.
Написать сумею и его.
Понимаю я теперь всего:
книга пропахала глубоко.
Форма поважнее, чем язык.
Коль слова не примыкают встык,
страшного случится ничего,
от нехватки слова одного.
***
«…Нам же интересны искры,
из ладони выпавшие в звук…»
Алексей Порвин
Я могу руками искры
Высекать и в звуки обращать.
Отодвиньте все канистры
С топливом, чтоб взрыва избежать.
Искры из моих ладоней
Будут аккуратно выпадать.
В звуках – тысячи гармоний
…Не смогли вы, что ли, услыхать?
***
«…когда превращаешься в гулкую комнату
полную разными голосами…»
Анна Ростокина
Болею, превращаюсь, размышляю:
Я вся пустая гулкая квартира?
Вернее, комната. Себя теряю
Частями, или что подскажет лира?
Пустынно в голове с гуляньем эха?
В кишечнике ли звуки гулко пляшут?
Вот слышу голоса: с таким успехом
Придут медбратья и меня повяжут.
***
«…Вещи молчат о своем естестве.
В чем суть настольной лампы?
Что скрывает нутро гитары?..»
Анна Ростокина
До двадцати годов смогла дожить:
Чуть больше иль чуть меньше – здесь фанфары.
Пришла пора все сути уловить,
Нутро познать хоть лампы, хоть гитары.
Божественный внутри них смысл сокрыт.
До сути докопаюсь от угара.
…Что я наделала? Вещей природа мстит:
Погасла лампа, сломана гитара.
«…вот мой разговор с тобой.
откровение-борщевик, лопух-открытка
или тоньше…»
Ульяна Баранова
Мой разговор – обрывки разных фраз.
Понять их могут разума титаны.
Коль о борщевике веду я сказ,
То это откровенье Иоанна.
А если я лопух держу в руках,
Открытка это – всех я поздравляю.
Сигналы тоньше есть в моих мирах.
Но вы их не поймёте, уверяю.
***
«…меня зовёт к тебе серебристый паук моих глаз…»
Ульяна Баранова
Когда прочитаешь, как «паук серебристый
Глаз чьих-то» к кому-то манит и зовёт,
Аллюзия забросит крюк к Жану-Батисту
Мольеру – «жеманниц смешных» узнаёт.
***
Санджар Янышев
К ПОЭМЕ [ВЕРБНОЕ]
От ныне до века присутствие пчёл
в моей почивальне, как в мёде, – при чём
(что может быть более кстати?):
из лопнувших банок варенье, рассол –
по стенам, и вечер – прозёванный сон,
забытый, как слон в зоосаде.
Другие жильцы остывающих книг –
гудят, что в итоге мне, кроме как в них,
и не во что будет вселиться…
Однажды увиденной в ртутном жару,
разъятой – но, после того, как умру, –
тобою припомнюсь, Мелисса.
И я прозреваю как Сретенье – век,
в котором на внутренней копоти век
мелком обозначится чёлка;
что ныне, в руках у детей и отцов
на вербных побегах головки птенцов
дрожат, словно белые пчёлы.
Владимир Буев
ТЁПЛОЕ И МЯГКОЕ: ВПИХНУТЬ НЕВПИХУЕМОЕ
Уж если пчелой я весь день световой
работаю с согнутой в угол спиной,
то явно же дом мой – что улей.
Все соты залиты итогом труда,
но это духовная пища (еда).
Заполнены ею кастрюли.
К томам ста партийных уж читанных книг
Я снова, как в детстве, сегодня приник.
А может, я сам написал их?
То ль нимфа, с которой кормился бог Зевс,
то ль жрица Деметры, включивши в процесс
животных, досель не бывалых –
Неважно, кто признан источником пчёл,
на Сретенье нимфе и жрице котёл
положены иль подземелье.
И церковь как улей, а мёд – благодать.
И вот уж ни дома, ни книг не видать.
…Я где? Я в монашеской келье?
***
Айдар Хусаинов
Искусство милое, как часто
Я говорил тогда с тобою,
А, впрочем, ладно, Бог с тобою,
Не в этом радость, в этом счастье,
А называть тебя любовью,
Или, к примеру, вечной болью,
Не следует.
Когда во тьме
Сияет слово «Гастроном»,
Как много бегает в уме!
Но это, право, не о том.
Владимир Буев
Каким прекрасны было время!
Ко мне искусство приставало.
Я отвергал, но приставало
Оно с удвоенною силой.
Меня оно любило очень
И замуж за меня хотело.
Я стойким был.
Ушло потом
Искусство в истину. В вино.
Я тоже балуюсь вином
С искусством этим заодно.
Айдар Хусаинов
Ты уходишь, как погода,
И меня не веселит
Обещание прихода
По прошествии обид.
Даже сердце на свиданье
Побелело как стекло.
Ты взглянула на прощанье,
Улыбнулась тяжело
И ушла. Зачем, родная,
Ты хотела жизнь мою?
Я тебя совсем не знаю.
Понемногу узнаю.
Владимир Буев
Я тебя совсем не знаю,
Ты же хочешь жизнь мою.
Я другого ожидаю,
Потому и пристаю.
Ты губу сейчас надула:
Дескать, не такая я.
Вот обула так обула!
Целый час пропал зазря.
Обещаешь ты вернуться:
Мол, подумать должен я.
Я ж мигну сейчас – сбегутся
Стаи падшего бабья.
Айдар Хусаинов
Собеседница! ангел моих вечеров,
И теперь я живу, ты поверишь едва,
И приходят ко мне Соловьев и Петров,
Я читаю стихи, забываю слова,
Отмечаю цезуру мгновенною жизнью своей,
Наливаю стакан допотопного местного пива
И бросаю строку в золотистый туман елисейских полей,
И смотрю за окно, где растет голубая крапива,
Где бледнеет луна и зачем-то сияет звезда.
Соловьев и Петров отдыхают от скуки и лени.
В умывальнике снова к утру цепенеет вода,
За окном перед смертью дрожат золотые растенья.
Собеседница! я повторю, что живу,
Мне хватает куска плесневелого черного хлеба.
За окошком опять задышал паровоз, как корова в хлеву,
И дыханье столбом потянулось в открытое небо.
Владимир Буев
Собеседница! ангел моих вечеров,
Знаю, хочешь остаться на целую ночь,
Но ночами приходит ко мне Соловьёв.
И Петров, если этому тоже невмочь.
Собеседница! ты не поверишь, но всё же поверь,
Что стихи по ночам с Соловьёвым читаем мы вслух.
Вот Петров, как и ты, мне не верит и ломится в дверь.
Соловьёв, как и я, к этим стукам и жалобам глух.
Иногда мы впускаем Петрова, коль ярко звезда
Загорится на небе. Тогда мы читаем стихи
Все втроём в унисон. Собеседница, ты молода,
Чтоб такое понять, ведь тебе всё нужны женихи.
Поутру Соловьёва с Петровым отправлю домой.
Днём я высплюсь, как следует, ты приходи,
Собеседница, к вечеру. Чем же с тобой
Мы займёмся? Не вирши читать же, поди…
***
Феликс Чечик
Так и останемся в неведенье,
за что любили мы тюрьму?
И никакой на свете медиум
не растолкует, что к чему.
Благоговея, слово «родина»
произносить обречены,
покамест смрад идей Володиных
не выветрится из страны.
Владимир Буев
Чего так сразу уж «в неведеньи»?
Синдром стокгольмский объяснён:
изложены системно сведенья,
вопрос в науке освещён.
Вот только «Родина» с Володею
в душе никак не сопряглась,
как и в мозгах. Писал пародию,
но вдруг нотация стряслась.
Феликс Чечик
Только видимость, видимость, видимость,
показуха смирения – чушь!
И в печёнке сидит у Овидия
(Amor, mors) молдаванская глушь.
В Рим летят за телегой телега,
нет чтоб голуби и соловьи.
Предпочтение скорбным элегиям
и забвенье науки любви.
Владимир Буев
У истории множество выбоин.
Молдаванин – он тот же румын.
А румын – это истинный римлянин.
Для прозрений понятен зачин?
Безупречна формальная логика.
Если так, то Овидий, Катулл,
Галл, Проперций, Тибулл для историка –
молдаване (сказал – не моргнул).
Феликс Чечик
И поцелуи, вздохи, взгляды,
как новогодние гирлянды,
раскачиваются, звеня,
в весеннем воздухе. На крышах
коты блядуют. Для меня
любви музы’ка тише, тише
становится день ото дня.
Владимир Буев
Я с каждым днём всё хуже слышу.
Пришла весна, пора на крышу,
но делать то же, что коты,
я не хочу уже. Расплата
за мои прежние понты
и годы бурного разврата?
То тут кольнёт, то там кранты.
Феликс Чечик
Ты слышишь, как трава растет
и разговаривают птицы,
поэтому который год
ты пациентка психбольницы.
Лекарством пичкают врачи.
Ты смотришь загнанно и тупо…
«Весна пришла!» – кричат грачи.
И плачут в голос корни дуба.
Владимир Буев
Вот безобидный пациент:
она – крутая спец по птицам
и травам. Хуже есть момент,
Наполеон когда случится,
потребовав Бородино.
…Бои в палатах затяжные:
смешались в кучу, как в кино,
и санитары, и больные.
Феликс Чечик
А мелодия уводит
за собою, не спеша,
в ту страну, где от мелодий
распрямляется душа.
Старомодно и печально
боль послать ко всем чертям.
Оклемалась? Вот и славно!
Вот и славно – трам-там-там.
Владимир Буев
«Обыкновенное чудо»
в жизнь с экрана снизошло.
Только что болело люто,
кошками в душе скребло,
но уже не так хреново,
коль цитату подобрать.
Сроду не было такого:
не было – и вот опять.
Феликс Чечик
У стрекозы глаза навыкате,
оглушена, удивлена,
по чьей-то глупости и прихоти
иглой приколота она.
По-видимому, просто спятили.
Иначе объяснишь едва.
Теперь рыдает над распятием
энтомологии братва.
Владимир Буев
Проделав дело злое мокрое,
убийца каяться готов.
Лохмотьями себя убогими
покрыл и молится без слов.
И вся братва на мощи пялится.
Понять не может: почему?
Ведь за такое срок не свалится
(не экспедируют в тюрьму).
Есть в мире стабильность: творчество Владимира Буква. Занырнешь в его пародии, похохочешь – и жить легче! Спасибо! ??