ОТКРЫТЬ ДУШУ КАЖДОГО НАРОДА (ЧАСТЬ 3)

Рубрика в газете: Жизнь национальностей: в поисках гармонии, № 2020 / 7, 27.02.2020, автор: Вячеслав ОГРЫЗКО

Окончание. Начало в № 5, 6

 

 

Провалы в национальной политике Гослитиздата

Вскоре выяснилось, что общественность недовольна не только альманахом «Творчество народов СССР». Её не устроили и многие другие сборники национальных авторов, вышедшие в Гослитиздате. В частности, Георгия Шенгели возмутила украинская антология.

«Бюро секции переводчиков, – пожаловался он в январе 1938 года в Союз писателей, – ввиду поступивших заявлений о существенных дефектах Антологии украинской поэзии, издаваемой Гослитиздатом под редакцией Прокофьева и Брауна, – как по линии состава, так и по линии качества переводов, – и ввиду важнейшего значения такой Антологии, первой за многие годы, – обратилось к заведующему редакцией «Творчества народов СССР» тов. Мусаэляну с просьбой предоставить Бюро экземпляр рукописи (или перепечатанную за счёт Бюро её копию) для просмотра.
Тов. Мусаэлян, несмотря на наличие в редакции полной и свободной копии (так как рукопись уже поступила в производство), отказался исполнить желание Бюро. Таким образом, центральный орган переводческой общественности лишён возможности реагировать на сигналы своего актива относительно дела существенной важности.
Бюро просит секретариат Союза Писателей оказать необходимое воздействие на редакцию «Творчество народов» Гослитиздата» (РГАЛИ, ф. 631, оп. 6, д. 360, л. 27).

Руководитель Союза писателей Владимир Ставский поручил заняться этим обращением Аршаруни, который в аппарате Союза как раз курировал национальные литературы. Но, как оказалось, Аршаруни работал в тесной связке с заведующим национальным сектором Гослитиздата Мусаэляном, и ему было невыгодно искать истину.
Спустя несколько месяцев ситуация с украинской антологией и с Мусаэляном отчасти прояснил один из редакторов Гослитиздата Евгений Мозольков. Он большинство провалов в политике нацсектора Госиздата объяснил рвачеством Мусаэляна и ошибками в кадровой политике издательства.

«Как подбираются кадры редакторов? – писал Мозольков. – Сейчас еврейской литературой ведает в редакции Ф.Крупник. В 1937 г. Крупник работала в редакции несколько месяцев в качестве лит. сотрудника (пом. редактора) и была уволена за непригодностью. Спустя полгода Мусаэлян принимает Крупник на работу в качестве… редактора.
После ухода Тарсис украинскую ли<терату>ру редактировали Хитарова и Мартиросян, не знающие ни украинского языка, ни украинской литературы.
Всё это мало беспокоит Луппола. Он ни разу не вызвал редакторов, целиком доверяя Мусаэляну.
Мусаэлян сам «кормится» и старался подкормить «своего человечка». Аршаруни, который был близок Мусаэляну по заказу последнего писал предисловия почти ко всем книжкам: к сборнику «песни казахских акынов о Сталине», к «Грузинским сказкам» и ряду др. Альманах № 1 открывается статьёй… Аршаруни напечатанной без подписи. За очень плохое и затем переработанное мной предисловие Аршаруни к сб. песен акынов Мусаэлян заплатил 500 руб. Объём предисловия 1/4 печ. листа. Вообще халтура Аршаруни очень щедро оплачивалась Мусаэляном. Недаром, когда Аршаруни был снят с работы ССП, он прибежал сразу к Мусаэляну и они долго совещались взаперти. Затем Мусаэлян заявил мне: «Ставского сейчас кроют вовсю и вот он хочет свалить на других, на Аршаруни. Но это ещё неизвестно, Аршаруни пойдёт в ЦК».
Прикрываясь маской «дурачка», Мусаэлян позволял себе говорить провокационные вещи. Осенью 1937 г. на предложение издать, книжку нац. авторов Мусаэлян «по секрету» заявил: сейчас идут везде аресты и есть директива на год прекратить издание нац. писателей, а то мы издаём, а их сажают». Об этом факте подробно может сообщить Адалис, которая писала по этому поводу заявление. «Куда подать это заявление?» – спрашивает она. – В партком? Но я не доверяю парткому, который два года терпит эти безобразия».
В статье Ш.Сослани нет ни слова о негодной работе Мусаэляна. Мало того, ответственность за альманах «Творчество народов СССР» в статье возлагается на т.т. Мозалькова и Тарсис, в то время, как всем известно, что они никакого отношения к редакции альманаха не имеют и никогда не имели и что ответственный редактор по альманаху является т. Мусаэлян. На бюро секции переводчиков Сослани был задан вопрос:почему вы в статье не назвали действительных виновников тяжёлого положения в редакции? В стенограмме заседания и в резолюции зафиксирован ответ Сослани: все места статьи, содержавшие критику работы Мусаэляна, вычеркнуты одним из работников редакции «Известий». Интересно кто это в редакции «Известий» так заботится о Мусаэляне – явно негодном и недобросовестном работнике?» (РГАЛИ, ф. 631, оп. 6, д. 360, лл. 43–44).

Тут ещё жара добавили появившиеся критические статьи в «Известиях» и «Литературной газете». Совсем замолчать эти публикации у руководства Гослитиздата не получилось. Некоторые издатели попытались перевести стрелки на В.Тарсиса, который до этого отвечал в издательстве за украинскую литературу.
Разгневанный Тарсис обратился к Ставскому.

«В статье Сослани в «Известиях», – сообщил он 10 июня 1938 года, – было указано, что я сам редактировал переведённую мною книгу Коцюбы «Новые берега». В действительности её редактировал Мусаэлян, получив за это 900 р. (кстати он получил за 18 листов по 50 руб., а в книге было только – 14, я – 4 листа сократил, но он получил деньги по плану), хотя фактически ничего не сделал. Мною было подано заявление т. Лупполу и Серебрянскому, в котором я рассказал об этом факте и написал, что такие проделки позорны для коммуниста, но Луппол и Серебрянский тоже решили замять это дело (как и другие жульничества Мусаэляна), не сообщив об этом ни в «Известия», ни в партком. Мало того, Серебрянский, прочтя статью в «Лит.газете» о Мусаэляне, сказал, что Мусаэляна надо всячески поддерживать и поднять его авторитет» (РГАЛИ, ф. 631, оп. 6, д. 360, л. 33).

Уточню: Иван Луппол на тот момент был главным редактором Гослитиздата (именно он после ареста в конце 1937 года Накорякова некоторое время рулил в издательстве всеми процессами), а Марк Серебрянский возглавлял редакцию советской литературы и, по сути, исполнял обязанности Луппола.
Под напором Ставского издательские начальники вынуждены были произвести «разбор полётов». В архиве сохранились записи заседаний комиссий Союза советских писателе5й за лето 1938 года. Я приведу некоторые из них.

«23/VI. Совещание у тов. Серебрянского. Присутствовали т.т. Басангов, Годинер, Ерикеев, Липкин, Маркин, Серебрянский. Разработали следующий план занятий комиссии:
Обсуждение издательских планов 1936–1937–1938–1939 г.г.
Охват литератур народов СССР
Качество переводов и кадры переводчиков
Редакторские кадры и качество их работы
Дополнения и изменения плана на 1939 г.
Вопрос об альманахе «Творчество народов СССР»
По последнему вопросу т. М.Серебрянский заявляет, что альманах в том виде, в каком он существует сейчас, не может удовлетворить ни писателей народов СССР, ни широкие читательские массы. Т. Серебрянский выражает пожелание, чтобы комиссия обсудила возможность создания на базе альманаха журнала «Советская литература», где печатались бы лучшие произведения советских писателей (в т.ч. и русских).
Решено следующее заседание комиссии созвать после окончания избирательной кампании.
28/VI – т. Годинер договорился с тов. Мусаэляном, что комиссия состоится 1/VII в 1 ч. дня.
1/VII – ввиду отсутствия т. Мусаэляна, решено перенести заседание комиссии на 2/VII.
2/VII – Совещание у т. Мусаэляна. Присутствуют т.т. Басангов, Бровка, Годинер, Ерикеев, Липкин, Мусаэлян.
МУСАЭЛЯН – Редакция творчества народов СССР существует с 1934 г. За это время сменилось 6 руководителей.
Я работаю около 2-х лет. Наш отдел не является самостоятельным сектором, а подчинён сектору современной советской литературы. Редакция не занимает в изд-ве подобающего ей места, соответствовавшего бы её политическому значению.
Необходимо, чтобы наш отдел был непосредственно подчинён гл. редактору и дирекции. Существующая схема: редакция творчества народов – сектор современной литературы – гл. редактор – директор препятствует оперативной работе. Наше подчинение сектору современной литературы тем более необоснованно, что мы издаём и классиков. Т. Серебрянский не помогает работе редакции, ни главная редакция, ни дирекция, ни сектор соврем. литературы не знают, как мы работаем, не интересуются нами.
В настоящее время мною поставлен вопрос о непосредственном подчинении нашей редакции главному редактору.
О планах. Планы до сих пор составляются кабинетным способом, нет выездов работников редакции на места (за редким исключением), нет живого общения с писателями. Планы составлялись путём переписки. Не было совещаний писателей и переводчиков. За последние 2 года наблюдается некоторый перелом, но редакция далеко ещё не удовлетворяет запросам национальных писателей и русских читателей. Планы, как правило, не выполняются» (РГАЛИ, ф. 631, оп. 6, д. 360, лл. 34–35).

На заседаниях комиссий Союза писателей остро встал вопрос о кадрах редакторских и переводческих. Вот фрагмент стенограммы заседания, которое состоялось 2 июля 1938 года:

«ЛИПКИН – По какому принципу подбираются кадры редакторов?
МУСАЭЛЯН – В редакции раньше работали редакторами т.т. Тарсис, Черняк, Шенгели и др. Сейчас работают т.т. Гольцев, Мозольков, Хитарова, Киселёв, Крупник. Первые два работают свыше 4-х лет, остальные – недавно, они – молодые работники, выдвиженцы, с работой справляются. Мозольков редактирует белорусскую литературу, язык знает. Гольцев – грузинскую. Крупник – еврейскую, язык знает. Хитарова редактирует множество литератур, знает армянский язык. Киселёв редактирует украинскую литературу, язык знает слабо. Хитарова и Мозольков кончили лит. фак. 1-го МГУ, Киселёв работал прежде литсотрудником.
ГОДИНЕР – Привлекали ли вы писателей к редакционной работе?
МУСАЭЛЯН – В недостаточном количестве. Некоторые книги редактировали т.т. Соболев, Луговской, Левман, Голодный, Гурштейн. Писатели идут на это неохотьно.
БАСАНГОВ – Почему у вас нет по крайней мере 11 редакторов – по числу литератур Союзных республик?
МУСАЭЛЯН – Нет людей.
БАСАНГОВ – Нужно опираться на внешних редакторов.
ГОДИНЕР – Довольны ли Вы нынешними методами Вашей работы?
МУСАЭЛЯН – Нет. Теперь о переводчиках. Поэты переводят гл. обр. с подстрочников. Такие переводчики, как т.т. Шервинский, Державин – работают хорошо, специализировались на группе 2–3 языков. Но есть и халтурщики, хватающиеся за всё, напр. Бугаевский, Длигач.
ГОДИНЕР – Есть ли у вас связь с секцией переводчиков ССП?
МУСАЭЛЯН – Свяжи нет, т.к. секция не работает. Остановлюсь на последних высказываниях прессы о нашей работе. Статьи в «Лит.газете» инспирированы т. Серебрянским и являются результатом его личной неприязни ко мне. Факты, сообщаемые в этой статье, не проверены. Другое дело статья Ш.Сослани в «Известиях». Там вопросы в основном поставлены правильно. Статья мобилизует нас к борьбе за улучшение качества продукции.
ЛИПКИН – Кто у вас переводит прозу?
МУСАЭЛЯН – У нас есть хорошие переводчики и прозаики, знающие нац. языки, напр. т.т. Хачатурян (с армянского), Мирджелая (с азербайджан.), Гогоберидзе, Чхеидзе (с грузинского), Скоморовский (с украинского), Шамбадал (с еврейского).
Нет переводчиков прозы и языков Средне-Азиатских республик, т.к. там проза слабо развита» (РГАЛИ, ф. 631, оп. 6, д. 360, лл. 36–37).

Много интересной информации к размышлению дали и беседы с редакторами Крупник, Мозольковым и Гольцевым.
Крупник сообщила:

«Нет руководства со стороны гл. редакции, скорее тормоз. Серебрянский не знает литературу народов СССР, а у Луппола к ней барски-пренебрежительное отношение. Они оба возмутились, когда я предложила издать собрание сочинений Ш.Алейхема. Необходимо иметь консультантов по спец. книгам (историч. и другим)» (РГАЛИ, ф. 631, оп. 6, д. 360, л. 38).

Мозольков добавил:
«После ухода Тарсиса, в сущности, нет редактора укр. литературы. К этому делу приставлен Киселёв, но он ушёл в армию. Редактирует теперь Мусаэлян».
Конкретно по альманаху остро высказался Виктор Гольцев.

«Альманах плох, – подчеркнул он. – Представлены не писатели, а республики. Писатели не хотят давать свои вещи в альманах, т.к. там печатается далеко не лучшее и нет вещей русских писателей. Редактирует альманах человек невежественный. Необходима реорганизация альманаха.
Кроме того, необходимо:
1) Сделать наш отдел самостоятельной единицей, подчинённой непосредственно директору.
2) Повысить и пересмотреть оклады редакторов. Господствует уравниловка и обезличка» (РГАЛИ, ф. 631, оп. 6, д. 360, л. 39).

Позже свои замечания добавили представители республик. Я здесь приведу заключение Петруся Бровки.

«Необходимо, – отметил он 4 июля 1938 года, – издание ежемесячного журнала литератур народов СССР. Альманах себя не оправдал» (РГАЛИ, ф. 631, оп. 6, д. 360, л. 40).

После этого в процесс вмешался новый директор Гослитиздата Соломон Лозовский. Устроив масштабную чистку в издательстве, он потребовал от руководителей всех рангов пересмотреть издательские портфели, отказаться от уклона в старину и нацелить авторов на современные темы.
Приступивший в конце лета 1938 года к работе новый заведующий национальным сектором Гослитиздата Семён Евгенов распорядился рассыпать набор второго номера альманаха «Творчество народов СССР» и остановить работу над третьим номером. Объясняя руководству национальной комиссии Союза писателей свои решения, он заявил:

«Второй том был составлен исключительно из старых вещей, которые выходили отдельными изданиями, потом печатались в журналах и было решено этот том рассыпать как устаревший и негодный.
Когда новый состав редакции альманаха приступил к третьему тому, который я демонстрировал, то оказалось, что из него с трудом можно использовать страниц 86. Построен он был на фольклоре и эпосе и никуда не годился» (РГАЛИ, ф. 631, оп. 6, д. 293, л. 8).

Вмешательство
литературного генералитета

Если верить воспоминаниям Семёна Евгенова, в конце 1938 года директор Гослитиздата Соломон Лозовский инициировал реформирование неудачного альманаха «Творчество народов СССР» в «Дружбу народов».

«В конце 1938 года, – рассказывал Евгенов, – в Гослитиздате, которым тогда руководил видный политический деятель, публицист и дипломат С.А. Лозовский, было принято решение об издании альманаха «Дружба народов».
Альманах – не журнал, на такое издание не требовалось специального постановления вышестоящих организаций, достаточно было поддержки со стороны Союза писателей СССР и включения в план издательства».

Но Евгенова, видимо, подвела память. В то время чиновники должны были согласовывать с инстанциями практически каждый свой чих. Это первое. И второе. По началу главным мотором в деле создания «Дружбы народов» стал писатель Леонид Соболев.
28 октября 1938 года этот литгенерал собрал бюро национальных комиссий Союза советских писателей. На заседании он напомнил о многолетней мечте Горького создать издание, посвящённое литературам народов СССР. Но, как заметил литчиновник, замысел буревестника революции редакторы сильно исказили. Сначала они запороли первый выпуск, а третий номер попытались превратить в собрание эпических материалов столетней давности.

«Этот альманах, – подчеркнул Соболев, – не отражал той мысли, которая была в него вложена» (РГАЛИ, ф. 631, оп. 6, д. 296, л. 2).

По мнению Соболева, национальные литературы продолжали для многих оставаться терра инкогнито. Как сокрушался литчиновник, об этих литературах мало что знали как национальные элиты республик, так и проживавшее в этих республиках русское население.
Что предлагал Соболев? Он ратовал за создание нового журнала «Дружба народов» с периодичностью выхода один раз в два месяца объёмом в 16 печатных листов и тиражом в 20–25 тысяч экземпляров. Но на это требовалось согласи ЦК партии.
Более реалистичным оказался Евгенов. Из чего он исходил? Инстанции уже утвердили план Гослитиздата на 1939 год. В этом плане три позиции (по 20 листов каждая) были отведены альманаху со старым названием «Творчество народов СССР». На эти три позиции создателям уже пообещали бумагу. Для начала, считал Евгенов, следовало этим и ограничиться. Ну а поменять название альманаха, как полагал издатель, можно было в рабочем порядке – без уведомления ЦК.
Если Соболев и Евгенов сосредоточились на оргвопросах, то других писателей и редакторов волновало другое: структура номером, принципы отбора материалов, подходы к переводам. Редактора Гослитиздата Аркадия Деева, к примеру, интересовало, появятся ли у нового альманаха возможности печатать большие романы. А поэт Марк Тарловский тревожился за качество подстрочников и переложений с одного языка на другой.
Итоги подвёл Соболев. Он создал комиссию из писателя Юрия Либединского и двух редакторов Гослитиздата – Евгенова и Рябининой, предложив ей подготовить проект обращения в ЦК с обоснованием необходимости создания нового журнала «Дружба народов».
Но эта комиссия так ни разу и не собралась и никакого письма не составила.
Впрочем, Соболев от своего не отступился. Он сумел зажечь новым замыслом другого руководителя национальной комиссии Союза советских писателей Петра Павленко и куратора журналов в Союзе писателей Валентина Катаева, а также директора Гослитиздата Соломона Лозовского.
В конце ноября – начале декабря 1938 года эта группа разработала программу нового журнала и проект обращения в инстанции. В своей записке писатели сообщили:

«В 1936 г. по предложению А.М. Горького, сделанному им на I-ом Всесоюзном Съезде Писателей был создан при Гослитиздате «Альманах» «ТВОРЧЕСТВО НАРОДОВ СССР». Печатание на русском языке художественных произведений, написанных на языках братских народов, помимо ознакомления с ними русского читателя, даёт литературам народов СССР возможность выхода не только на всесоюзную, но и на мировую трибуну. Это, несомненно, должно было явиться лучшим стимулом роста братских литератур Советского Союза.
Однако, работа над альманахом пошла по неправильному пути. Вышедшая в 1937 г. первая (и единственная) книга представляла собой роскошное издание, недоступное широкому читателю, заполненное к тому же старыми уже опубликованными произведениями, главным образом, эпоса и фольклора.
Правление Союза советских писателей и Гослитиздат, восстанавливая основной замысел А.М. Горького, считают целесообразным превращение альманаха «ТВОРЧЕСТВО НАРОДОВ СССР» в толстый журнал под новым названием, отвечающим программе журнала.
Превращение альманаха в журнал вызывается следующими причинами:
а) возможность немедленного опубликования на русском языке лучших произведений национальных литератур до выхода их отдельным изданием;
б) подписное издание даст возможность русскому населению братских союзных республик знакомиться через литературу этой республики с национальной культурой того народа, среди которого это русское население живёт и работает;
в) регулярный выход журнала даст возможность поставить отдел критики и теории литературы, отзывающийся на жизнь литератур народов СССР;
г) облегчает возможность творческого общения русской и братских национальный литератур;
д) даёт возможность Союзу писателей, органом которого должен быть новый журнал, не бюрократически, а действительно творчески руководить литературой Советского Союза.
Новый журнал должен печатать лучшие произведения национальных писателей и поэтов не по принципу «развёрстки» между республиками страниц журнала, как это было в альманахе, а по принципу творческого соревнования и отбора произведений, действительно являющихся ценными. Журнал должен публиковать вместе с произведениями национальных писателей и лучшие произведения русских писателей, включая их в это соревнование литератур СССР. В журнале должны будут публиковаться образцы вновь найденных произведений народного эпоса и советского фольклора. Следует предусмотреть организацию постоянного критического и публицистического отделов, а также отдела литературной хроники, освещающей литературную жизнь союзных республик.
В создании такого журнала несомненно встретятся трудности, – например, организация высококачественных переводов, разработка техники подстрочного перевода и т.д. Поэтому мы считаем целесообразным в 1939 году издавать журнал лишь один раз в два месяца, в формате «толстых» журналов, конечно, в соответствующем художественном оформлении.
Выпуск журнала потребует некоторого увеличения снабжения его бумагой. По плану 1939 года для альманаха предназначено 80 п/л х 10.000 экз. = 800.000 листов-оттисков. Журнал де, при общем объёме 100 п/л и тираже 20.000 экз. потребует в 1939 году 2 миллиона листов-оттисков. Однако, особое политическое значение журнала полностью оправдывает это увеличение расхода бумаги.
Правление Союза Советских Писателей и Гослитиздат ходатайствуют о разрешении превратить уже в 1939 году альманах «ТВОРЧЕСТВО НАРОДОВ СССР» в двухмесячный журнал, орган Союза Советских писателей, с объёмом 17–18 печатных листов и тиражом в 20 тыс. экз. (2 миллиона листов-оттисков), установив распространение журнала по подписке» (РГАЛИ, ф. 631, оп. 15, д. 309, лл. 99–101).

С этими выводами и предложениями согласились другие члены президиума Союза писателей – Валерия Герасимова, Анна Караваева, Константин Федин и Александр Фадеев. И уже 22 декабря 1938 года записка руководства Союза писателей была направлена в ЦК ВКП(б).
Однако в этот момент предложения писателей рассматривать оказалось некому. Заведующий отделом печати и издательств ЦК Александр Никитин уже висел на волоске. Ему свою шкуру тогда было бы сберечь, а не новый журнал создавать. Туманны были после многочисленных арестов перспективы Культпропа ЦК. Оставался отдел партийной пропаганды и агитации ЦК, который в конце 1938 года после очередной реорганизации возглавил – с сохранением всех других постов – Андрей Жданов.
Судя по всему, именно Жданов в начале 1939 года дал добро на создание нового издания, но не журнала, а альманаха под названием «Дружба народов» с периодичностью выхода один раз в два месяца.

Сделано дилетантами

Первый номер альманаха «Дружба народов» был сдан в набор 31 января 1939 года, а подписан в печать через месяц с небольшим – 9 марта. Сигнальный экземпляр появился уже в конце марта.
На последней странице номера ответственным редактором альманаха был указан Г.А. Ржанов, занимавший на тот момент пост заместителя директора Гослитиздата. Но все основные работы по составлению и редактированию номера проделал новый сотрудник Гослитиздата Аркадий Деев.
Из чего состоял этот номер? Его центральной темой стал юбилей Тараса Шевченко. В альманахе были помещены повести Михаила Зощенко «Тарас Шевченко», новеллы Андрея Малышко «Встреча» и Натана Рыбака «Смерть поэта», стихи в честь украинского классика еврея Д.Гофштейна и казаха Абильды Тажибаева, статья Николая Бельчикова, А также подборка самого Шевченко.
Из других материалов первого номера, наверное, следовало бы отметить фрагмент второй книги Степана Зорьяна «История одной жизни», рассказ Давида Бергельсона «У бронепоезда», новеллу Семёна Скляренко «Ярина» и повесть Алексея Десняка «Полк Тимофея Черняка».
Но насколько это было интересно? По мнению Виктора Гольцева, многое в этом номере смахивало на художественнувю самодеятельность.

«Тут, – признался он в апреле 1939 года на обсуждении альманах в Союзе писателей, – отдельный материал слабый, неквалифицированный. Например, стихи Гофштейна о Шевченко очень слабые. Слабовата и новелла А<ндрея> Малышко «Встреча». «Смерть поэта» <Рыбака> тоже слабовата. Но это имеет оправдание то, что это юбилейный шевченковский журнал.
Грузины представлены здесь довольно удовлетворительно, хотя перевод Железнова я не стал бы помещать.
Что касается Степана Зарьяна, я не дочитал это. Когда я прочёл «Вторая книга. Начало», мне сразу стало скучно. Альманах не должен содержать никаких продолжений. Альманах не должен начинаться второй частью. Когда я второй раз начал читать, мне тоже показалось скучновато. Стоило ли эту вещь так стараться втискать в Альманах, раз она вообще не столь блестящая.
Меня не удовлетворяет отдел фольклора, в частности меня совершенно не удовлетворяют народные поговорки и пословицы. Это носит чисто случайный характер: взяли Грузию и дали полторы странички разных пословиц. В любой республике, у любого советского народа имеется богатейший фольклор в смысле поговорок, пословиц. В частности, в Грузии существуют огромные сборники по этому поводу. Тут отбор случайный и выглядит это куцо. Это очень неубедительно.
Тоже самое с туркменскими пословицами и поговорками. Там есть отдельные очень остроумные и мудрые высказывания, но если уже давать, то надо давать более солидно в большем размере и с некоторыми комментариями, а то получается литературная смесь. Это нехорошо.
Насчёт критики и публицистики. Это неплохо.
Хроника тоже оставляет желать много лучшего. Хроника это одно из самых трудных дел. В.Я. Брюсов говорил нам: не думайте, что хронику делать легко, хронику труднее всего делать в журнале» (РГАЛИ, ф. 631, оп. 6, д. 308, л. 13).

Со многими замечаниями Гольцева согласился и Семён Липкин.

«Отдел поэзии здесь плох, – заявил он, – начиная с перевода Гофштейна. Не то, что там нет поэзии, а это даже не литература. Всё это сделано дилетантами» (РГАЛИ, ф. 631, оп. 6, д. 308, л. 21).

И кто в этом был виноват? В первую очередь редактор Ржанов. Но все понимали, что реально первый номер делал не Ржанов, а Деев. Ему и пришлось держать главный ответ перед Союзом писателей.
Но Деев быть козлом отпущение не захотел. На заседании бюро национальной комиссии Союза писателей он перешёл в атаку и бросил немало упрёков литературным генералам.

«После ноябрьских разговоров <1938 года> на национальной комиссии, – сообщил он коллегам 14 апреля, – я увидел, что национальная комиссия представляет собою пустое место. Началось с того, что комиссия не выполнила даже своего основного постановления – написать в ЦК партии проект письма с просьбой обратить альманах в журнал. Меня даже не ввели в комиссию, никуда, тем не менее я по своей инициативе написал такое письмо, его немного переработали и оно пошло.
Когда я получил список национальных комиссий и стал звонить разным товарищам, то оказалось, что Борис Левин года три тому назад ездил в Башкирию и он ничего не может сказать. Из национальных комиссий остались считанные единицы вроде Гольцева, к которому я весьма часто обращался за содействием. Часть товарищей находилась в это время в командировке и потому конкретную помощь оказать не могла.
В результате, когда передо мной встал вопрос срочно возродить альманах и начинать его выпускать с 1939 года с таким расчётом, чтобы он вышел в первом квартале, я вынужден был в пожарном порядке хватать всё, что можно. Выбор был у меня небольшой. Этим объясняется то, что в альманах попали и слабые вещи. Именно поэтому первый номер и составлен в обезличенном порядке, у него нет никакой идеи. Там дана поэзия, проза, затем опять поэзия, проза и всё.
Я очень внимательно выслушал здесь критику по адресу первого номера и эту критику приветствую. Она научит нас дальше работать лучше. Я думаю, что дальше я буду работать не один, и у меня будет редколлегия, с которой могу посоветоваться, и может быть даже будет редактор.
Это история» (РГАЛИ, ф. 631, оп. 6, д. 308, лл. 28–29).

Добавлю: выход первого номера альманаха совпал с уходом из Гослитиздата Ржанова. Издатели и писатели оказались перед вопросом: кто будет вести альманах дальше. Наверное, логично было бы все дела передать Дееву. Но начальство хотело видеть во главе издания какое-то большое писательское имя. Выбор пал на Петра Павленко.

Кровоточащая болячка – переводы

13 апреля 1939 года Аркадий Деев сдал в набор второй номер альманаха, а уже на следующий день, 14 апреля, Павленко, решив сверить часы, собрал бюро национальных комиссий Союза советских писателей. Держа в руках первый номер «Дружбы народов», он заявил:

«…по сравнению с тем, что мы имели раньше, это сделано интересно. Об этом можно уже говорить. Это интересный альманах» (РГАЛИ, ф. 631, оп. 6, д. 308, л. 4).

Но в реальности в первом номере мало что оказалось интересного. Не случайно обсуждение непосредственно первого номера было быстро свёрнуто. Речь зашла о другом – о болевых точках нового альманаха и способах их лечения. И тут на первое место выдвинулась проблема перевода.
Нужно непременно поднимать и хлестать переводчиков, – заявил Пётр Павленко. – Хорошие переводчики должны быть сейчас подняты. Нужны статьи о переводчиках, о них никто не пишет. Нужны статьи о работе Липкина и других. Люди работают и они вполне заслуживают того, чтобы дали оценку их работе. Наряду с этим нужно хлестать тех, которые пользуются этим делом, как кормушкой. Такие люди есть. Например, перевод Ощакевича я считаю неважным и его помещать не следовало бы.
В нашем альманахе нужно поднимать методологические вопросы, теоретические вопросы. Нужно дать больше статей об издательствах национальных, областных и республиканских.
Когда в Альманахе будут статьи о лучших переводчиках, о плохих переводчиках, тогда альманах будет боевым» (РГАЛИ, ф. 631, оп. 6, д. 308, л. 5).
Павленко привёл три вопиющих примера, которые свидетельствовали о серьёзном неблагополучии в переводческом деле. Первая история касалась казахского акына Джамбула. Павленко был очень недоволен тем, что этого автора монополизировал живший в Алма-Ате весьма скромный стихотворец Павел Кузнецов, который слишком вольно интерпретировал оригинальные тексты.
Второй пример был связан с дунганским поэтом Ясыром Шиваза, чьё творчество, по сути, оказалось в руках некоего Ощакевича.
А в Киргизии всех местных авторов монополизировал, как утверждал Павленко, некий В.Винников.
Павленко считал, что следовало бы повысить требования к переводам. Его полностью в этом вопросе поддержал Леонид Соболев.

«Надо учесть, – предложил Соболев, – что альманах должен проводить систематическую работу по освещению сделанных переводов и главным образом по теории переводов.
Я предлагаю ввести в альманах следующие конкретные статьи. Совершенно необходимо дать в альманахе статью о том, что такое подстрочники и раскрыть проблему подстрочников. Статьи о переводах нужно практиковать обязательно. В этом смысле я могу предложить журнале вот что: я хочу опубликовать один подстрочник и 2 перевода с разбором. Например, в подстрочнике сказано:
«Где ты мой цыплёнок, где ты мой ж…»
А переводчик говорит:
«Ещё раз ох больной мальчик милый».
Имеются ещё такого рода переводы.
Я хочу опубликовать этот перевод с подробным разбором и потом я приведу два перевода, которые сделаны более прилично. По-моему, это будет хороший показательный урок.
Надо вам и нам вместе настоять на том, чтобы в редакцию присылались не только готовые переводы, но и подстрочники, чтобы присылались не только с подстрочниками, но и голые подстрочники тех вещей, которые появились в республиках. Об этом нам надо договориться, чтобы они делали подстрочники и присылали их. Тогда будет правильно сделанная вещь.
Нужно всячески использовать поездки членов нашей комиссии, для того, чтобы привозить оттуда подстрочники интересных вещей» (РГАЛИ, ф. 631, оп. 6, д. 308, лл. 7–8).

Но, как часто это бывало, дальше слов дело не пошло.
Тут что ещё интересно? Наши литературные генералы почему-то побоялись вынести вскрывшиеся в ходе заседания проблемы на широкую публику. Народу они представили совсем другое – пафосную статью о рождении нового издания. Я имею в виду появившийся 20 апреля 1939 года в «Литературной газете» хвалебный отклик Петра Павленко.
«Первая книга нового альманаха, – писал этот литгенерал, – возбуждает много приятных надежд. Создание такого печатного органа, в котором отражался бы весь опыт многонациональной советской литературы, – дело трудное, новое, но хочется думать, что редакция альманаха уже нащупала самое основное, что надлежит делать, хотя и не сделала в первой книге всего того, что поставило бы этот том в ряд замечательных или бесспорно ценных новинок.
Альманаху «Дружба народов» предстоит стать основным органом, объединяющим лучшие силы переводчиков с советских языков, и поэтому вопросам переводов и творческой работе самих переводчиков должно быть уделено много места. Пора говорить о переводчиках-художниках» («Лит. газета». 1939. 20 апреля).