Рыбный вопрос глазами рыболовов и рыбоедов
Часть вторая: Низы не смогут – верхи не родят
Рубрика в газете: Национальное достояние, № 2019 / 47, 19.12.2019, автор: Виктор МАРЬЯСИН (Хабаровский край)
Продолжение. Начало в № 46
Районная правда
Третий день моего знакомства с краевой рыбной житницей – Николаевским районом – начался с лососёвого шоппинга. Но ни специализированного магазина, ни хотя бы отдельного рыбного зала я в супермаркетах Николаевска не нашёл. Надежда на свежий хвост с улицы тоже не оправдалась. Ещё два года назад местные мужики толкали свои хвостатые чешуйчатые трофеи в нескольких точках, а сейчас шаром покати. Лишь в небольшом рыбном отделе торгового центра «Флагман» нашёл замороженную кету по 200 рублей, копчёную по 650 и сахалинскую красную икру по 2200. Другие торговые точки рыбопродуктами местной переработки порадовать не смогли. Хотя в округе столько рыбопромышленников! Местный библиотекарь, у которой взял журналы о рыбах района, призналась, что с удовольствием покупает любую лососевую рыбку в краевом центре, где она разнообразнее, качественнее, дешевле. Хоть переселяйся ради рыбы в Хабаровск или в столицу!
Вечером встречаюсь с Анатолием Леоновым – главой Николаевского района, где наряду с золотодобычей рыболовство всегда было основой хозяйственной деятельности.
«В устье Амура кета серебристого цвета и самого высокого качества. Идя дальше на нерест, она темнеет, расходует жир, теряет вкус. Поэтому, – подчёркнул он, – требования передать больше квот из низовий в верховья необоснованны. Наши промышленники построили береговые перерабатывающие базы, вложили миллиарды, и вдруг квоты передают туда, где рыба уже плохая и нет береговых баз. Кстати, в прошлом году четыре базирующиеся в районе компании – Ухта-Пром, колхоз имени Блюхера, Нижние Пронги, Босантур – перешли от Дмитрия Макарова к Кану. Новый холдинг самый большой, и хорошо, что Кан ставит свои предприятия у нас на учёт. Вместе с тем, сюда с верховий заходят плавбазы, ведущие здесь сетевой лов и не платящие здесь налогов, кроме НДФЛ. И мы добиваемся их регистрации. Хорошо, что в этом году отменили донные сети. Это ими, а не заездками, выбили рыбу. Также уменьшили размеры сетей. И то, и другое – благодаря нашим требованиям. Мы также за то, чтобы в Лесном кодексе прописать перевод земель Лесного фонда для нужд рыболовства и рыбопереработки. Было бы так, холдинг «Восточное» давно бы оформил участок для своего завода на мысе Перовского. У нас проверяют только промышленников и слабо контролируют коренные малочисленные народы Севера (КМНС), у которых рыбу нередко скупают армяне, азербайджанцы для уличной продажи в Хабаровске».
«А как с сельским хозяйством?» «Районы ближе к Хабаровску могут им заниматься, здесь же ни пастбищ, ни климата. Наше исконное занятие – рыболовство, – и в царское, и в советское время. Моя позиция: промышленный лов вести только в Николаевском районе и частично в Ульчском. В верховьях разрешить только для КМНС и по путёвкам – местному населению. Стоимость лицензий для всего местного населения можно понизить, а для приезжих поднять. Но при должном контроле, иначе любительский лов не меньше промышленного. Подчистую вырезали нерестовую Амгунь, без всякого промышленного рыболовства. Надеюсь, на следующий год в районе восстановят участки любительского лова, которых не стало не по нашей вине. И вместе с ними вернётся в розничную торговлю лосось». «Как остановить отток населения?» «Изменив налоговые отношения. Хорошо хоть получаем сельхозналог от рыбопромышленников, но НДПИ от добычи золота, который гораздо больше сельхозналога, весь уходит наверх. Вторая проблема-зарплаты, их низкий уровень. В советское время не то, что нынче, зарабатывали больше любых москвичей. При решении хотя бы двух вопросов, местное население будет стабильным».
Ульчский ответ
Следующий по течению район Ульчский. Попутно навожу справки: в 2019-м здесь отловили 2844 тонны осенней кеты, в Николаевском – 3227 тонн. Остальные районы взяли 454 тонны, или около 7% от обще-амурского вылова. С учётом восьмисот с лишним тонн в южной части Амурского лимана, на Николаевский район пришлось свыше 4000 тонн, или 55% добычи амурских лососей. Очевидно, что при таком раскладе за квоты реально конкурируют только Николаевский и Ульчский. Очень важен также суммарный вылов в разные годы, то есть промышленная нагрузка на реку, о чём мои николаевские собеседники забыли упомянуть.
Пришлось порыться в районной летописи. В одном из сентябрьских номеров газеты «Амурский лиман» за 1992 год читаю: лимиты вылова лосося на колхоз «Ленинец» – 410 тонн, на рыбколхоз «Нижнее Пронге» – 430 тонн, на весь Николаевский район – тысяча с лишним тонн. А вот данные из глянцевого издания к 165-летию Николаевска-на-Амуре: в 2012-м район добывает 27 тысяч тонн, в 2014-м уже 36 тысяч, и ещё больше в 2016-м. И это только официально. В основном – на экспорт по высокой цене, подстёгивавшей объёмы добычи. «Затем запасы обрушились и теперь делим остатки, – разрушаю по пути в Сусанино, о котором мне рассказал молодой браконьер. Рядом за рулём директор сусанинской базы ООО «Рыболовецкий колхоз памяти Куйбышева» Николай Валерьевич Сидоркин. «После отмены в прошлом году донных сетей, разрешёнными сетями с шестиметровой осадкой перекрыть Амур невозможно,– не соглашается с николаевскими коллегами Николай Валерьевич.– К тому же в Амурском лимане сетей нет, там ловят только ставными неводами или заездками. Те, кто расхваливают заездки, недоговаривают что в амурском лимане они стоят не только у берега, но и перегораживают глубоководный канал вдоль Сахалина. По каналу через лиман заходит большая часть осенней кеты. Длина заездка до двух километров в лимане и до полутора километров в устье. В прошлом году стояло 50 штук, в этом – под нажимом краевой власти, осталось 14». «В советское время тоже использовали заездки?» «Да, но в низовьях их стояло всего шесть штук. Самый большой на Пуире – 2.5 километра длиной, остальные по 500-700 метров с крыльями из деревянных конструкций, поэтому рыба ими не ранилась. Нынешние полностью сетевые. При их подъёме ловушка закрыта фартуком, и рыба никуда не уходит. В Ульчском районе заездков не ставят, у нас течение слишком сильное. Не будь в этом году паводка, кету добили бы окончательно». «В чём тогда суть лососёвой проблемы?» «В контроле и квотах. Общая амурская квота была для лососёвых убийственной и 80% её объёма доставалось Николаевскому району. В этом году его доля с учётом южной части лимана тоже немалая – 68%. Выловить её помешал паводок. Зато на нерест пришла кета. Она у нас тоже в основном серебряная, причём икра намного лучше, чем около Николаевска». «Как защищаете нерестилища?» «В Ульчском районе десятки нерестовых речек, и их охрана – государственная задача. Мы как можем содействуем, второй год выставляем по три поста. И уже есть результаты. Можно туда проехать и посмотреть».
Говорящие цифры
Но сначала – в само Сусанино к его главе Леониду Николаевичу Чурбашу. В его генах целый букет: матушка русская, отец нивх, дедушкакитаец-хунхуз. В советское время был заместителем председателя рыбколхоза, затем рыбинспектором. Нынешнюю ситуацию сравнивает с 1969-м, когда запретили ловить выбитый донельзя лосось. В этом году сюда не зашло ни одной горбуши, очень мало корюшки и летней кеты, зато много кеты осенней. Считает, что нужно запретить вылов всей кеты и горбуши в лимане на восемь лет и всерьёз заняться охраной всех нерестилищ. Раньше в Ульчском районе за каждым селом закреплялся свой инспектор, который там постоянно жил. До нулевых годов, когда рыбоохрану фактически разгромили. В советское время, по словам Чурбаша, деревня и колхоз процветали. Зато сейчас появились такие псевдо-общины КМНС: главы ездят на Лексусах и используют рядовых общинников в качестве батраков. «Помимо лова лосося, – вспоминает он,– наш колхоз за счёт государства обустраивал нерестилища частиковых, ловил сотни тонн корюшки, производил костную муку и пресервы, заготавливал огромную массу сена и держал крупную ферму, где доярки поучали больше профессоров. Ведь одной рыбой всех не накормишь и работой не обеспечишь. Сейчас у села ни денег, ни полномочий, ни законной доли от природных богатств. К примеру, рядом уродуют Амур аммиаком при добыче рудного золота, но нам-то что от этой добычи?.. Всё уходит наверх. И даже хвалёный газ бежит по магистральной трубе мимо. А ООО «Газэнергосеть» сообщил, что прекращает поставку газа в баллонах, и предложил приобретать их аж в Комсомольске. До чего дожили!»
От социальных тем возвращаюсь к рыбным уже на базе Сидоркина с участием начальника производства Чиркова Дмитрия. Краткая суть их альтернативной Николаевску точки зрения: «В 2006-м рыбопромысловые участки колхозов разыграли на конкурсах, а в 2009 основные квоты передали Николаевскому району, резко увеличили их объём и начали добавлять во время вылова пропорционально наращиванию морозильных перерабатывающих мощностей на предприятиях Позднякова, Бронникова, Макарова. При их полной загрузке, лосося вскоре попросту не останется. В этом году предприятие Сидоркина выловило 240 тонн, в лучшие годы 640, тогда как другие под Николаевском брали многими тысячами. В Сусанино в год ловили по 200–300 тонн корюшки, пока предприятия Николаевска не взялись за её добычу в лимане и в устье».
Здесь же застаю специалиста ВНИРО Ольгу Вершинину. С этой базы она исследует нерест кеты. По её прикидкам, в этом году малька осенней кеты на Анюе скатилось в три раза больше, чем в прошлом. По горбуше катастрофический спад, а с 2015-го резкое снижение летней кеты. Прежде горбуша давала до 40% всего лосося, а летняя кета иногда превосходила осеннюю. Значительно сократилось также количество корюшки и ареал её нереста за несколько лет промышленного интенсивного лова. Сильно помельчала кета, такой мелкой не было последние тридцать лет. Есть и хорошая новость: кета до сих пор крупными косяками двигается на нерест по буквально неподалёку.
Заветное нерестилище
Незабываемое событие следующего дня – поездка с Дмитрием Чирковым к ближайшему месту нереста на своенравной речке Акша, освежающей Амур через Акшинское озеро. Разместив на посту казаков, Дмитрий ведёт меня тропинкой сквозь дебри к заветной галечной отмели, где кета мечет икру и молоку ради продолжения своего рода. Для перехода игривой речки понадобились болотные сапоги и авансом – немного везения. Течение Акши оказалось настолько бурным и быстрым, а каменистое булыжное дно, покрытое мхом, – коварно скользким, что меня едва ли не унесло со стремнины на корм хариусам и медведям. Тем ценнее было увидеть то, что называется нерестовой тёркой в виде небольшой тихой заводи, обрамлённой густыми таёжными кущами под золотистым осенним багрянцем. В этой первозданной природной купели сотни самцов и самок тёмно-белёсой расцветки совершали древний величественный обряд сотворения новой жизни.
Замысловатыми кругами они метались последним прощальным танцем по небольшому пространству, зарывались мордами в дно, их хвосты тут и там мутили и вспенивали прозрачную воду. Всё для того, чтобы покрытая молокой икра была надёжно укрыта в бугры, передюжила предстоящую зиму, преобразилась в личинки и по весне родила в своих донных яслях стаю искромётных шустрых мальков. Выполнившая родительский долг кета прямо у меня под ногами бессильно покачивалась в воде, благодарно делала последние вздохи и ни о чём, как мне кажется, не жалела. Также как и множество её друзей и подруг, чьи безжизненные тела покрыли поверхность заводи. Они сумели преодолеть сотни миль мимо многочисленных редутов из сетей и заездков, уйти от рыскающих повсюду нерп, касаток, белуг и калуг, отыскать свою родовую речку, перехитрить браконьеров и завершить достойно жизненный путь. Вот так бы каждому человеку! Потрошить икрянок в этих сокровенных безмолвных местах – всё равно что устроить бесчинство в родильном доме, глумиться над материнской силой природы, попирать её священное равновесие. Сможем ли мы найти с нею общий язык, освободиться от соблазнов лёгкой наживы на всех ступенях социального, государственного общежития? От этого во многом зависит завтрашний облик Амура, и не в последнюю очередь нас самих.
Следы дисгармонии
После Сусанино не миновать ульчского райцентра в старинном селе Богородское. Богородское благодарно прислонилось к Амуру просторными чистыми улицами и добротной сельской архитектурой. Правда, как и в Николаевске, ни законной цивильной, ни вульгарно-стихийной рыбной торговли нет. О рыбаках и о рыбе рассказывает инспектор рыбоохраны Сергей Михайлов. В районе амурское течение около 400 километров, здесь же нерестовый приток Амгунь, множество притоков поменьше, и на всё про всё восемь инспекторов. Каждый с зарплатой сторожа, по полгода безвылазно проводит вдали от дома, в недоступной глуши. «В эту путину к нам приезжала подмога из Бурятии, Красноярского края, – говорит Михайлов. – Но без техники и без знания нашей специфики. Поэтому лучше увеличивать наш персонал и повышать его техническое оснащение. Например, снегоходами. Сейчас передвигаемся по зимней тайге пешком». «Есть ли проблемы с КМНС?» «КМНС могут ловить свободно за минусом проходных дней, причём в лодке должен рыбачить тот, на кого выписано разрешение. Для сохранения навыков лова. Что меня удивляет: я здесь родился, здесь родились мои дети, но мы таких льгот не имеем. Не думаю, что это конституционно. Многие местные любительскую лицензию не берут, потому что дорого и оплаченный объём можно не выловить». «Какая районная квота на любительский лов лосося?» – мой вопрос представителю Главрыбвода Пермяковой Татьяне. «Триста тонн, но мы её не освоили. Одна из главных причин в том, что многие местные, не относящиеся к малым народам, рыбачили по справкам КМНС. С появлением рыбопромышленных участков возникли конфликты между местными и промышленниками. Местные пытаются ловить на участках промышленников, если там рыбы больше, хотя это незаконно».
В районной администрации узнаю точку заместителя главы Дениса Антоновича Куреня по заездкам, сетям и квотам: «Если кто-то хочет ловить в Николаевском районе, пусть ловит, но квоты между районами надо распределять равномерно,– говорит Куреня. – Рыба, выловленная сетями, вся уходит в переработку, и при сетевом лове, на нересте всегда будет рыба. Зато заездки сильно влияют на популяцию. В них очень много лосося давится, дохнет и потом плывёт по Амуру. К тому же в Амурском лимане длина крыльев заездков не имеет ограничений, что серьёзно сказывается на заходе кеты в Амур. В целом в Хабаровском крае проблем с предложением кеты нет. Весь вопрос в продажной цене». Отсутствие в Богородском заметной рыбной торговли Куреня объяснил тем, что раньше рыбу брали на берегу, но и теперь она есть у большинства жителей.
«Так ли это?» – интересуюсь у руководителя районной организации КМНС Марины Андусовны Одзял. «Рыба в Хабаровске для меня, как коренной ульчанки-ихтиофага, второй свежести. Поэтому вернулась оттуда домой. Мне нужно по полтора килограмма в день, а в год хотя бы сто пятьдесят кило. А дают пятьдесят. Я вдова и могла бы передать право на вылов братьям, однако правила федерального Минсельхоза обязывают меня находиться в лодке. И всех остальных женщин тоже, хотя в старину только ульчский мужчина ловил рыбу, а женщина её обрабатывала на берегу. Причём я не против, чтобы местным русским давали льготы, ведь мы с ними живём душа в душу. Главное, чтобы под вывеской борьбы с браконьерством нас не лишали рыбы, без которой мы здесь не выживем». «А что у вас с квотами для общин КМНС?» «К их распределению вопросов ещё больше. В 2018-м община КМНС Булавы получила квоту на 8.4 тонны кеты, а в этом лишь 64 кило, хотя в Булаве живёт больше всего ульчей – около пятисот. Зато в Ухте на 168 жителей квота на местную общину КМНС за год выросла с пяти до ста пяти тонн! И возглавляет эту общину родственник Куреня».
Уже после встречи с Одзял председатель общины КМНС Булавы Алексей Ли рассказал мне по телефону, что раньше представитель КМНС мог получить право индивидуально и ещё в составе общины. С этого года только один раз либо там, либо там. Многие решили ловить индивидуально, и Алексей подал в Амурское территориальное управление список общины из 20 членов, на которых полагается свыше тонны лосося, а никак не 64 кило. Квоту на лосось выдаёт Росрыболовство, на частик – краевое правительство. Причём квоту на частика в количестве тонны община Булавы получила сразу без волокиты. Неужели нельзя все квотные хлопоты передать краевой власти, и не грузить ими федеральное ведомство? Ведь помимо расчётных формул квотная политика должна учитывать все социальные составляющие, быть справедливой и абсолютно прозрачной для населения.
Рязанский этнодесант
После Богородского пятничным утром бодренько высаживаюсь на автобусе в вечно молодом городе Комсомольске. Октябрьское солнышко ласкало своими бархатными лучами заманчивую амурскую гладь, обещая азартные клёв и заслуженные трофеи. Лишь бы не в ущерб живому разнообразию и охраняющему его закону. В самом Комсомольске по хабаровским уличным ценам тоже стихийно торговали кетой, например, на так называемой «Клюшке» в Дземгах. Зато в центральной части города, в «Самбери», безголовая замороженная кета почти по 400 рубликов. Начальник районного отдела рыбоохраны Дмитрий Самыкин не скрывает, что людей в отделе не хватает не только в путину, но и в течение всего года. Особенно для охраны таких рек как Горин и Гур, имеющих огромную нерестовую ценность. Промышленники вынуждены ставить свои посты, местные не в восторге, что их поездки в лес ограничивают, возникают трения и конфликты. Вот что значит экономить на рыбинспекции!
Дмитрий Анатольевич считает, разбивать промышленным ловом сформировавшиеся здесь нерестовые косяки нежелательно. В нулевые годы в Комсомольском районе открылось 27 промышленных участков. Это меньше, чем в Николаевском или Ульчском, но значительно больше, чем во все остальных. И теперь, по истечении десятилетнего срока действия, их, как правило, закрывают. В этом году закрылись участки, на которых с 2009 года вели сетевой промышленный лов плавбазами пять предприятий с низовий, где, в свою очередь, имеют участки некоторые предприятия с верховий. В районе несколько сёл с общинами малочисленных местных народов. Самые компактные – Бельго и Малые Халы, где больше всего нанайцев. Они ежегодно подают заявки в Амурское территориальное управление (АТУ) на право бесплатного вылова как представители КМНС. Правда, при этом любой гражданин вправе выбрать себе любую национальность в подразделе «традиционное рыболовство» на сайте АТУ и получить льготный вылов. И многие не-нанайцы с рязанскими лицами массово записываются в нанайцы. По данным районной администрации, количество заявок от КМНС выросло за год с 1400 до 1750. Хорошо хоть не от американцев, а то пришлось бы открывать ещё одно звёздно-полосатое консульство.
Неотвратимость глубокой переработки
Познакомившись с рыбной картой района, спешу на катере в обнимочку с речным ветерком на противоположный амурский берег – взглянуть на село Бельго и неподалёку на предприятие «Комсомольское». Начинаю с предприятия, возглавляемого Алексеем Величко. «Если в 2015-м мы добыли свыше 200 тонн осенней кеты, то в 2019 нам дали выловить лишь 60. И это ещё неплохо. Некоторые фирмы с серьёзными мощностями получили от трёх до десяти тонн, – информирует меня Алексей Юрьевич. – Снижение квот побудило нас к развитию собственной глубокой переработки для городской торговой сети и строительству этой базы, – показывает он по ходу экскурсии своё хозяйство и заводит в цех сёмужного посола кеты, где его супруга Юлия Алексеевна аккуратно укладывала в вакуумную и пластмассовую упаковку нежнейшее кетовое мясо. «Продавать на запад или на экспорт только замороженного лосося, как предпочитают в низовьях, проще всего, но самих лососёвых при такой технологии надолго не хватит. Для сравнения: у нас есть капитальный завод около Иннокентьевки в Нанайском районе, где квоту лосося нам урезали со 100 до 34 тонн и завод стал нерентабельным. По сравнению с Николаевским районом это ничто. А кета у нас неплохая. С белым мясом процентов тридцать, но и они в мороженном и переработанном виде имеют спрос,– просвещает меня Величко. – Остальные 70% – красномясая серебрянка, идущая выше, даже в китайскую Сунгари. Под Николаевском кета тоже не вся серебряная, там свои нерестовые речки, куда лосось заходит уже цветным. Чистая серебрянка исключительно в море. Зато здесь у нашей кеты выход икры в полтора раза выше». «Как делите акваторию с КМНС?» «На промышленном участке должны ловить только промышленники, а КМНС могут ловить только на свободных участках. Тем не менее мы пошли навстречу нашим нанайцам из Бельго, и они ловят у нас. Всем остальным даём от ворот поворот. Наряду со своим пятикилометровым участком охраняем соседние акватории. Стоит нам уйти, и пустое пространство тотчас оккупируют браконьеры».
Всё есть, кроме работы и рыбы
Заместитель главы Бельго молодая рассудительная Галина Дигор от уходящего года, мягко говоря, не в восторге. Прошедший паводок разрушил многие дома в старом нижнем Бельго, где жители села имеют свои дачи и огороды, складируют сельхозпродукцию. Новый посёлок, построенный после наводнения 2013-го, благодаря вниманию Президента Путина и Первого телеканала, не пострадал, но ущерб старым домам жители села всё-таки надеются возместить. «Была бы в Амуре кета, было бы легче, но её стало меньше, когда увеличили промысел в Амурском лимане. Всё у нас есть, кроме кеты, а она для нанайца всё. И ещё бы рабочих мест, хотя бы как в советское время, – вздыхает на прощанье Дигор». Пожелав ей удачи, шагаю между новенькими, как игрушка, домами и идеально прямым улицам. Конечно, есть отдельные недостатки, например, холодные стены домов, ведь строили, как всегда, гастарбайтеры, однако подача природного газа решила эту проблему. Ко всем домам его подключали бесплатно, за счёт государства, плюс комплексное благоустройство. Почему бы также не газифицировать все приамурские сёла? Или будем ждать пока не затопит?
Напоследок заглядываю в гости к Раисе Самар. У неё с русским мужем Сашей своё хозяйство: коровы, бычок, кабан, куры и поросята, внизу у берега картошка и сено. Говорит, что бензин и корма дорогие, что еле сводит концы с концами. О программах краевой и районной помощи ничего не знает, надеется лишь на себя. По его словам, ещё один местный животновод после паводка закрыл хозяйство и избавился от свиней. Других вроде бы нет. Жаль, что не успел спросить у районной власти: не маловато ли одного агрария для образцовой деревни и не пора ли таких, как Саша, информировать о действенных программах поддержки? Тем паче что бюджетные деньги на такую поддержку имеются. На этом о рыбных окрестностях Комсомольска в общих чертах пока всё.
И снова в путь. Впереди ещё три района.
(Окончание следует)
А глазами рыбы посмотреть не пробовали?