Я ОСТАЮСЬ
№ 2020 / 10, 19.03.2020, автор: Сергей ШУЛАКОВ
Орлов А. Во власти Бога. История рода священномученика Константина Переславского (Снятиновского). – М.: Издательский центр Азбуковник, 2019. – 192 с. 500 экз.
Писать о новомучениках, должно быть, очень непросто, Осознать, что на полотне нашей истории, сотканном из отваги и славы, имеются самые чёрные пятна, для многих наших соотечественников – задача интеллектуально непосильная, и это необходимо учитывать. Моральных сил следует набраться для того, чтобы рассказать о гибели священнослужителя после описания его биографии, родственных связей, дома и прихода – всего человечного, что есть в Церкви. Александр Орлов с обеими сложностями справляется адекватно и корректно, не вдаваясь в кликушество, и не занимаясь холодной, канцелярской фиксацией событий. Текст выглядит настолько живо заинтересованным, что порой возникает ощущение, будто мы оказались в комнате, где семья читает частное письмо, для чужих не предназначенное.
Автор, по специальности – преподаватель истории, рассказывает о селе Снятиново, откуда шёл род Константина Переславского (Снятиновского), в XVI веке принадлежавшем Ивану IV Грозному, а позже ставшем патриаршим. О приходской жизни храмов, где служил священномученик, о членах большого семейства, в котором были и диаконы, и высокие иерархи. В таком повествовании невозможно, хотя бы и частично, не коснуться дореволюционной истории церкви. В предреволюционные годы и она не избежала разрушительных искушений: Константин Переславский учился вместе с семинаристами, увлечёнными «произведениями либеральной немецкой теологии и учениям философов материализма». Но только что рукоположённый священник храма святителя Петра, митрополита Московского, в Переславле-Залесском не пренебрёг интеллектуальной модой, хоть и много занимался общественной деятельностью, благотворительностью, и пользовался репутацией безупречно порядочного в денежных вопросах батюшки. Отец Константин ходил совершать требы в такие места в городе, где и полиция являлась нечасто, окормлял людей, которые прочие сторонились, после службы спешил в рабочие кварталы или в больницу. Вместе с тем, в атмосфере этой части рассказа о священнике возникает стойкое ощущение, что песочные часы перевёрнуты, и истекают минуты времени, отданного историей империи. Уже в большевистские времена отец Константин пришёл на собрание горожан, возмущённых отсутствием хлеба, люди требовали ответов, большевистский уполномоченный был так напуган, что бежал через окно. Прибывший карательный отряд совершил расправу над священником – главным образом потому, что он был хорошо известен и любим, и, по мысли карателей, его смерть была назиданием. Перед арестом к отцу Константину пришёл красноармеец, чтобы убедить его спастись. Священник спросил, будет ли вместо него схвачен кто-нибудь другой. Красноармеец отвечал, что такая вероятность есть. «Тогда я остаюсь», – сказал отец Константин. Невозможно не заметить здесь прямой параллели с событиями Священного писания. Отец Константин, возможно, оправдал своей смертью грехи людей, опьянённых революционной вседозволенностью.
Александр Орлов встречался с потомками о. Константина, некоторые из которых живут за границей. Вторая часть книги под переплётом, выполненным в традициях семейного альбома, это собрание фотографий. Личные фото, дореволюционные, эмигрантские и позднейшие, предоставленные родственниками новомученника, резко контрастируют с теми, что иные выкладывают теперь в социальных сетях. Они предназначены не для произведения краткого эффекта, а для долгой памяти, им место в рамках на стенах, или, как бывало в сельских домах, под стеклом одной большой рамы, являя собой подобие частного иконостаса.
Добавить комментарий