Римма КАЗАКОВА. ЛЕТИТ РАКЕТА

Рубрика в газете: Отвергнутое: запоздалое возвращение долгов, № 2018 / 11, 23.03.2018, автор: Римма КАЗАКОВА (г. ХАБАРОВСК)

ЛЕТИТ РАКЕТА

 

Мечта –

заветная и давняя –

летит ракета

в дали дальние…

 

В созвездья,

в небо необъятное

летит –

почти невероятная.

 

Светла,

добра дорога млечная,

её движением отмеченная.

 

И,

как фонарь в саду,

привычная,

луна

посвечивает лично ей…

 

Летит

среди небесных тел она…

Подумать только –

нами сделана!

 

К ней –

от калужского затворника –

у нас причастны все, –

до дворника!

Над ней бессонно

в ночи чёрные

склоняли головы учёные.

 

И сочиняли,

словно лирики,

все её крохотные линийки…

 

Её –

до гвоздика,

до винтика –

клепал наш Колька

или Витька…

 

И, поднимая руки крепкие,

рабочий парень

машет кепкой ей!

 

Её судьбу,

друзья,

решали мы

уловами и урожаями.

 

Солдатскими

простыми буднями,

целинными

годами буйными.

 

По праву

этот жребий выпал нам:

Луна

под нашим красным вымпелом!

 

И справедлива

правда веская:

штурмует небо

власть советская!

 

г. ХАБАРОВСК

 

РГАЛИ, ф. 1572, оп. 1, д. 89, лл. 144–146.

 

---

 

 

ПРИКАЖИ МНЕ, РОДИНА…

 

Прикажи мне, родина,

повели,

по путям непройденным

поведи.

Чтоб неразуверенно,

в полный вес

помнить:

надо,

велено,

позарез!

 

Прикажи мне, родина,

позови,

озари,

всё, что не разбужено,

освети,

каждый подвиг будничный

освяти.

Чьё-то равнодушие

прогони

и своё радушие

протяни, –

чтоб в любой провинции –

век мила! –

в радость, не в повинность мне

жизнь была.

Ты не утешение

в трудный час.

Ты моё движение

и приказ.

Повели мне, родина,

прикажи!

Алым бантом грудь мою

повяжи…

 

 

В ТАЙГЕ

 

И сладко, и боязненно

до лунного серпа

боярка, как боярыня,

раскинула себя…

 

Смотри, глаза разинувши,

бесчинствуй – и моли…

Ох, ягоды-росиночки,

кислиночки мои!

 

Вы такие алые,

так крепки,

алые,

бывалые

паруса тайги!

 

Ничего не спрятать.

Сердце, всё открой!

В алом цвете правда.

В алом цвете кровь.

 

 

ПЕРВЫЙ СНЕГ

 

Я не здесь.

Я там, где ты.

 

В парках строгие цветы.

Строгий вечер.

Строгий век.

Строгий-строгий первый снег.

В первом инее Нева.

Беспредельность. Синева.

Чьи-то окна без огня.

Чья-то первая лыжня.

Опушённые кусты.

Веток смутные кресты.

И, медвяна и седа,

вся в снежинках, резеда.

Длинных теней странный пляс

и трамваев поздний лязг…

Сладко-талая вода.

Сладко-тайная беда.

Неразменчиво прямой

ты идёшь к себе домой,

на заветное крыльцо,

за запретное кольцо.

Там тебя тревожно ждут,

электричество зажгут,

на груди рассыпят смех

и с ресниц сцелуют снег…

В ваших окнах гаснет свет,

гаснет чёткий силуэт.

Гаснет сонная волна.

Остаётся тишина.

Остаётся навсегда

в тихих блёстках резеда,

строгий вечер,

строгий век,

строгий-строгий первый снег…

 

г. ХАБАРОВСК

 

РГАЛИ, ф. 1572, оп. 1, д. 89, лл. 148–151.