НАВЕКИ УСКАКАЛИ НАШИ КОНИ

№ 2018 / 14, 13.04.2018, автор: Александр ПОТАПОВ (г. Рязань)

11 апреля исполнилось бы 80 лет со дня рождения известного писателя, публициста, бывшего редактора еженедельника «Литературная Россия» Эрнста Ивановича Сафонова (1938–1994)

 

«Дело» Солженицына

 

Прежде чем рассказать о личных встречах с Эрнстом Ивановичем, вкратце напомню события, трагическим образом сказавшиеся на его судьбе.

С 1966 года Эрнст Сафонов работал ответственным секретарём Рязанской писательской организации, и именно при его руководстве вышестоящими литературными и партийными органами было организовано «дело» Солженицына, стоившее Эрнсту Ивановичу поста писательского ответсека.

«Летом 1969 я получил агентурные сведения (у меня сочувствующих – не меньше, чем у них платных агентов), что готовится мое исключение из СП… – вспоминал Солженицын. – Дёрнул Соболев (СП РСФСР) из Москвы, вызвал туда нашего Эрнста Сафонова, завертелось… Секретарь рязанской писательской организации (из семи человек) Эрнст Сафонов верно предчувствовал и пессимистически говорил мне летом, что всю процедуру покатят через него. В СП РСФСР он упёрся против моего исключения…».

Эрнст Иванович лёг в больницу с приступом аппендицита, но обкомовские деятели и тут достали его своими уговорами подписать «нужную бумажку». Сафонов твёрдо отказался.

Правление Союза писателей РСФСР запустило механизм по исключению Солженицына из своих рядов, а 4 ноября состоялось злопамятное собрание Рязанской писательской организации… Что же там произошло?

По свидетельству участников того рокового писательского собрания, его итог был предопределён заранее. Дирижировала немногочисленным писательским «оркестром» непреклонная «рука Москвы» с помощью обкомовских идеологов.

Писателя-фронтовика Николая Родина, больного, с высокой температурой, доставили из Касимова на горкомовской «Волге», даже заблаговременно не предупредив, зачем его везут в Рязань.

Официально повестка дня звучала примерно так: «Об усилении идеологической работы в писательской организации», а уж потом заговорили об исключении Солженицына из Союза писателей. Придя на собрание, Александр Исаевич увидел незнакомых людей. «Расселись, ба, – 12 человек, – вспоминал он, – а членов СП – только 6, остальные – посторонние».

Кто же были эти «посторонние»? «Первую скрипку» в предстоящем показательном «литературном спектакле» должен был сыграть столичный гость – секретарь СП РСФСР Франц Николаевич Таурин. (Кстати говоря, кто-нибудь знает, какие произведения написал этот чиновник от литературы?) Кто ещё? Секретарь обкома КПСС Кожевников, заведующий идеологическим отделом обкома Шестопалов, другие «официальные лица» – в общей сложности пять человек.

Таурин сообщил, что имеются случаи невозвращения советских писателей из зарубежных поездок и предложил поговорить о Солженицыне. Первым «в бой» ринулся Матушкин. Затем выступили, как писал Солженицын, «братья-писатели: и обходительный Баранов, и простак Левченко, и чистая душа Родин, и тревожный лохматый Маркин».

На собрании рязанских писателей (повторим: «по указке» Москвы и под давлением обкома партии) Солженицын был исключён из Союза писателей. В протоколе значилось: «За антиобщественное поведение, противоречащее целям и задачам Союза писателей СССР, за грубое нарушение основных положений устава СП СССР исключить литератора Солженицына из СП СССР». За это решение проголосовали пятеро из присутствующих на собрании писателей: Сергей Баранов, Василий Матушкин, Евгений Маркин, Николай Левченко и Николай Родин, против – только сам автор «Одного дня Ивана Денисовича».

В данном случае рязанские писатели сыграли роль литературных статистов – всё уже было решено «на самом верху», и изменить тщательно подготовленный ход дальнейших событий им было не под силу. Уже на следующий день (вот оперативность так оперативность!) секретариат правления Союза писателей РСФСР в отсутствие Солженицына утвердил решение Рязанской писательской организации о его исключении из Союза писателей СССР.

4 декабря 1969 года состоялось отчётно-выборное собрание Рязанской писательской организации, на котором снова присутствовали «высокие гости» из правления СП РСФСР и обкома партии. Рязанские писатели были ознакомлены с открытым письмом Солженицына в адрес секретариата СП РСФСР. Евгений Маркин поспешил отмежеваться от Солженицына и в своём выступлении отчеканил (цитирую по стенограмме собрания):

– Мы проявили большую сознательность и активность, исключив из Союза писателей Солженицына. Но систематической работы у нас не велось…

Далее Евгений Фёдорович подверг критике – кого бы вы думали? – ответсекретаря Эрнста Ивановича Сафонова, единственного (!) из рязанских писателей, отказавшегося поставить свою подпись за исключение Солженицына. Евгений Маркин бросил жестокий упрёк в адрес Эрнста Сафонова:

– Я считаю, что при решении вопроса о Солженицыне он поступил как дезертир.

Сафонов в ответ на столь грубый выпад лишь отмахнулся:

– Кроме равнодушия и, простите, брезгливости, это обвинение у меня другого чувства не вызывает.

В итоге Эрнст Сафонов лишился должности ответственного секретаря…

Как писал в своих воспоминаниях Валентин Сафонов, брат опального ответсека, «вскоре родилась гнусная эта сплетня: лёг под нож, чтобы не голосовать. Кто её родители, и гадать не нужно: всё те же приемы, тот же метод клеветы. Подпиши ты бумажку, навязываемую Шестопаловым, сплетни не было б. И ходил бы в чести, как другие-прочие…»

Однако ходить в чести Эрнсту Сафонову не довелось. После злосчастного писательского собрания некоторые лихие головы предлагали выгнать непокорного Эрнста Сафонова из партии. Трижды (!) обсуждали этот вопрос на партсобрании – и безуспешно. Наконец, решили объявить Сафонову выговор с занесением в учётную карточку с изуверской формулировкой: «За отказ участвовать в исключении Солженицына из Союза писателей», однако райком партии вынес писателю выговор, смягчив формулировку. Но житья Эрнсту Ивановичу не дали, и он был вынужден покинуть Рязань, и переехать в город Электросталь. В публикации произведений писателю долгое время отказывали. Спустя годы Эрнст Иванович возглавил «Литературную Россию» и сделал из «ведомственного» еженедельника популярное патриотическое издание. Но это было уже на рубеже 1989–1990-х годов, а тогда, после собрания, всё складывалось в его судьбе горько и трудно, если не сказать – трагически…

После случая с Солженицыным приём Валентина Сафонова в Союз писателей СССР притормозили, но писатель добился своего и в 1979–1984 годах работал ответственным секретарем Рязанской писательской организации.

«Я понимаю, – писал Валентин Сафонов о себе и Эрнсте, – то, что пережито нами, не идёт ни в какое сравнение с тем, что пережил Александр Исаевич. Но и подобной малости я не хотел бы завещать ни детям, ни внукам нашим».

Братья Эрнст и Валентин Сафоновы не могли жить друг без друга. Из Рязани в Москву и обратно летели телефонные звонки, рукописи. Да и покинули этот свет они друг за другом: Валентин всего на каких-то пять месяцев пережил Эрнста, младшего брата…

Валентин и Эрнст САФОНОВЫ на родине с матерью 
Александрой Васильевной, 1988 г.

 

Как выйти из круга?

 

С Валентином Сафоновым я был знаком с 1970-х годов. В ту пору я учился на факультете иностранных языков Рязанского пединститута, писал стихи и частенько захаживал в писательскую организацию. Затем Валентин Иванович как публицист сотрудничал с газетой «Рязанский комсомолец», где я долгое время работал ответственным секретарём.

Об Эрнсте Сафонове в Рязани говорили много, а вот лично познакомиться с писателем всё никак не удавалось. Знакомство состоялось в начале 1980-х годов в Москве.

Произошло это при следующих обстоятельствах. Как-то раз я, в то время студент-заочник Литературного института имени А.М. Горького, приехал в столицу на очередную сессию. Наведался в журнал «Москва», к заведующему отделом поэзии Анатолию Парпаре, под руководством которого впоследствии проходил институтскую практику. Зашли в Центральный дом литератора. В холле встретили плотного, коренастого человека в массивных очках. Он душевно поздоровался с моим напарником, легонько приобняв его, и Парпара, представляя меня, сказал:

– Эрнст, а это твой земляк Потапов.

Человек в очках и был Эрнст Иванович Сафонов. Он внимательно поглядел на меня и протянул руку:

– А-а, Саша. Ну, здравствуй!

Сказал так, будто знал меня давным-давно.

Посидели за столиком в буфете. Эрнст Иванович был рад встрече с земляком, расспрашивал о рязанских писательских делах. Чувствовалось, что родина живет в его сердце неистребимо, несмотря на все обиды и передряги…

В начале 1988 года мне в редакцию позвонил Валентин Сафонов и обратился с просьбой: мол, скоро у Эрнста Ивановича юбилей, нельзя ли что-либо по этому поводу опубликовать в «Рязанском комсомольце»? Я ответил согласием, ведь такая публикация сделает честь нашей «молодёжке».

Вскоре я получил от Валентина Ивановича внушительный по объёму конверт и сопроводительную записку:

 

«Саша!

Если хлопоты и заботы остаются в силе – то конверт Э.И. Сафонова, видимо, будет к делу. Юбилей у Эрнста (50 исполняется) 11 апреля. Не знаю, какие планы у редакции, но лучше (пристойней) дать бы публикацию накануне.

Жму руку!

Вал. Сафонов.

P.S. Заказное письмо из Москвы шло аж десять дней!!!»

Получил я это письмо жутко растрёпанным и до сих пор недоумеваю: по каким же тайным закоулкам или по хватким рукам «литературных надзирателей» блуждало послание бывшего опального писательского ответственного секретаря?..

Эрнст Иванович прислал отрывок из киносценария. «Завершаю работу над романом из современной жизни «Выйти из круга», – писал он в сопроводительной записке, – который запланирован к выходу издательством «Советская Россия» в будущем, 1989 году. На письменном столе также главы из второй книги исторического романа «Казённые люди».

В последние месяцы писал ещё сценарий для художественного телевизионного фильма «Не забудь оглянуться». Так произошло, что фильм будет носить название одной из моих вышедших книг, однако это только совпадение: сценарий не повторяет тех книжных страниц.

Фильм (его снимает известный режиссер Александр Воропаев) находится в производстве…

Главное действующее лицо в фильме – поскитавшийся по белу свету выходец из маленькой деревни Павел Набатников. Прошедший через войну в Афганистане, он, бывший прапорщик воздушно-десантных войск, возвращается в свою опустевшую деревню Ключи – с намерением всеми силами сохранить её «на лике Земли», удержать её от грозящего исчезновения…»

В апреле в «Рязанском комсомольце» появился отрывок из сценария с портретом автора. А летом Эрнст Иванович приехал на родину вместе с киношниками: в Сараевском районе начались съемки фильма…

В конце лета я получил бандероль из Москвы. Развернув светло-коричневую бумагу, обнаружил там книгу Эрнста Сафонова «Прожитый день», недавно вышедшую в издательстве «Молодая гвардия». На форзаце – надпись: «С пожеланием творческих удач Александру Потапову – сердечно.

Э. Сафонов.

Москва. 26.VII. 88.»

 

В книгу была вложена открытка с таким текстом:

«Спасибо, Александр, за присланные (прежде и теперь) №№ «Рязанского комсомольца», а следовательно – за внимание к моей работе. Тронут, само собой, что не забывает редакция газеты, в которой когда-то работал, со страниц которой, по существу, когда-то «начинался» (ещё когда «Сталинцем» она именовалась…).

Привет друзьям!

Жму руку.

Э. С.»

Некоторое время спустя, в ответ на высланные в адрес Эрнста Сафонова газеты, я получил ещё одну открытку, надпись на которой Эрнст Иванович заканчивал такими словами: «До встречи на каком-нибудь житейском «перекрёстке»!»

Как оказалось, таких «перекрёстков» впереди было немало.

 

 

Крестный путь писателя

 

В марте 1989 года Эрнст Иванович был назначен главным редактором еженедельника «Литературная Россия», и здесь в полную силу сказался его талант. С приходом Сафонова к руководству газетой «Литературная Россия» превратилась из «камерного» издания в писательскую газету для всех.

Э.И. САФОНОВ

 

В октябре 1990 года, предварительно договорившись о встрече, я поехал в Москву к Эрнсту Сафонову готовить интервью для «Рязанского комсомольца». Долго беседовали в его кабинете главного редактора. Сотрудники приносили подготовленные к печати материалы, свёрстанные полосы, советовались, какие снимки поставить в номер… Я удивился: и как только Сафонов всё успевает?

Позже я спросил у ответственного секретаря «Литературной России» Владимира Блескунова, помогает ли кто-нибудь редактору (естественно, кроме дежурных по номеру) вычитывать полосы (а их тогда насчитывалось, кажется, двадцать четыре!).

Блескунов ответил:

– Главный всё читает сам…

Когда наша беседа с Сафоновым закончилась, я попросил Эрнста Ивановича написать несколько строк – пожелания землякам. Он взял лист и – без единой помарки! – вывел черными чернилами:

«Всё, что связано с родной рязанской землёй – светлое и горькое, – тихо и преданно храню в сердце.

С надеждой, что всё-таки будем жить лучше, достойнее, как должно быть в России, – низкий поклон моим дорогим землякам!»

В те годы я стал сотрудничать с «Литературной Россией» – писал рецензии на книги, информации о литературных событиях, реплики…

Как-то в Рязани проходило выездное заседание ассоциации любителей российской словесности и культуры «Единение». На другой день я уезжал по редакционным делам в Москву. Узнав об этом, Валентин Иванович Сафонов сказал:

– Надо бы дать информацию в «Лит. Россию». Выбери время, зайди к ним. А Эрику я позвоню.

В Москве я зашел к Сафонову. Эрнст Иванович уже знал о заседании «Единения». Сказал только:

– Садись, пиши и сразу диктуй на машинку…

Такое взаимопонимание, такая постоянная духовная связь была между братьями Сафоновыми. Они в литературе работали в одной упряжке.

С сентября 1992 мне довелось работать редактором профсоюзного еженедельника Рязанской области «Голос». Время выдалось непростое: тёмной чередой шли так называемые «лихие девяностые», и нужно было поставить достойный заслон всяческой «чернухе» и «порнухе», хлынувшей на страницы газет и журналов. Газете требовалась острая, злободневная публицистика, и тут Валентин Сафонов с его острым пером был как раз кстати.

Наша редакция активно сотрудничала с «Литературной Россией». Мы распространяли выпуски «Русского рубежа». Да и вообще мало кто знает, что некоторые злободневные материалы, опубликованные в «Голосе», – было такое, было! – брались из портфеля «Литературной России» (публицистика Владислава Бахревского, очерк Эрнста Сафонова).

В 1992 году мы опубликовали в «Голосе» отрывок из совместной работы братьев Сафоновых – киноверсии «Поэт и босоножка», рассказывающей о трагическом романе Сергея Есенина и Айседоры Дункан. В апреле следующего года здесь же увидел свет отрывок из романа Эрнста Сафонова «Выйти из круга» – «Разрушение храма». Публикация посвящалась 55-летию со дня рождения писателя.

Э.И. Сафонов в Константинове, на родине Есенина

 

Но «демократические» тучи над «Литературной Россией» сгущались. На главреда Сафонова постоянно давили, пытались задушить газету экономически. Но позиция еженедельника оставалась незыблемой: патриотизм, духовность, отстаивание интересов россиян.

Однако вожделенный час для «демобесов» настал. Когда тупорылые танки обстреливали «Белый дом», ночью, по-воровски демотеррористы ворвались в редакцию. Копались в бумагах, рвали газеты, пьянствовали, гадили… А 4 октября 1993 года дорвавшиеся до власти русофобы закрыли еженедельник. Но не тут-то было! Газета выжила! Выжила, во многом благодаря усилиям её главного редактора, и начала публиковать списки и фотографии защитников «Белого дома», которые погибли от рук омоновцев, озверевших от крови, опьяненных алкоголем и антиконституционными призывами зарвавшегося президента Ельцина, такого же нетрезвого, как и его приспешники…

Спустя год, в сентябре 1994-го, «Голос» начал из номера в номер публиковать воспоминания Валентина Сафонова «Осень 69-го в Рязани», в которых речь шла об обстоятельствах исключения Солженицына из Союза писателей. Знаменательно, что сафоновская публикация совпала с возвращением Солженицына на Родину. Писатель проехал через всю страну, не забыл побывать и в Рязани, где провел несколько памятных дней.

8 октября состоялась встреча писателя с рязанцами в переполненном конференц-зале литфака педагогического университета (бывшем Доме политпросвещения). Среди многих вопросов из зала прозвучал и такой, откровенно провокационный:

– Александр Исаевич, как вы относитесь к Эрнсту Сафонову?

Почётный гражданин Рязани ответил без обиняков:

– Сафонов за мое исключение не голосовал, и за это я его уважаю.

К сожалению, такую оценку поступка Эрнста Сафонова из уст бывшего «вермонтского затворника» рязанцы услышали четверть века спустя после злополучного писательского собрания.

После встречи я подарил Солженицыну несколько номеров «Голоса» с публикацией воспоминаний Валентина Сафонова…

Поскольку документальная повесть Валентина Ивановича задумывалась в форме писем к брату, мы надеялись в скором времени получить ответные «письма» Эрнста Ивановича. Но как-то в конце октября в редакции тревожно заверещал телефонный звонок. Звонила Катя Сафонова, дочь Валентина Ивановича. Её дрожащий голос донесся, словно из какого-то небытия:

– Александр Николаевич, дядя Эрик умер…

Всё было так нелепо, несправедливо, нежданно. Как впоследствии выяснилось, смерть Эрнста Ивановича была не только неожиданной, но и загадочной; её странные обстоятельства до сих пор до конца не выяснены…

Страшная весть оглушила. Спустя некоторое время я опомнился, написал в номер «Голоса» некролог под названием «Не забудем оглянуться». И сегодня, спустя годы, не забываю оглядываться на прошлое.

Тяжело переживая уход из жизни главреда «Литературной России», писатель-патриот Валентин Распутин написал такие горестные строки: «Должно быть, не один из нас, зная и наблюдая Эрнста Ивановича, думал с надеждой: разграблена и запущена Россия, тяжело болен русский человек, но вот есть Сафонов, есть другие… Стыдно предаваться отчаянию. Поэтому не только тяжестью тяжела для нас эта потеря, не только гнётом боли, но и какой-то душевной надломленностью, из которой, как из раны, сочится и плачет любовь ко всему, чем он жил…»

…Очевидно, не все знают, что в молодости Валентин Сафонов писал стихи. После смерти Николая Рубцова, с которым он вмести служил на Северном флоте, Валентин Иванович написал стихотворение «Памяти товарища», в котором есть такие строки:

 

То ль от кнута, то ль от лихой погони

В суровый день, в холодный день зимы

Навеки ускакали наши кони

За снежные, высокие холмы…

 

Так в каких же заоблачных далях скачут сегодня кони братьев Сафоновых? Где они? Оглянешься – словно туман глаза заволакивает. То ли снежная пыль из-под копыт тех коней застит тягучий взор, обращённый в прошлое, то ли слеза обжигает ресницы…

 

Александр ПОТАПОВ

 

г. РЯЗАНЬ