МОДЕРНИЗАЦИЯ КЛАССИКИ

№ 2015 / 2, 23.02.2015

Галиаскар Камал. «Банкрот». Татарский государственный Академический театр имени Г.Камала. Режиссёр-постановщик Фарит Бикчантаев.

Татарский академический драматический театр имени Галиаскара Камала показал в Москве премьеру по пьесе драматурга, именем которого назван театр. Значение Галиаскара Камал (1879–1933), в становлении татарского театра сравнимо с местом Шекспира в истории английского, Станиславского и Немировича-Данченко – в истории русского театра. А знаменитый поэт Габдулла Тукай называл Г.Камала, много писавшего о купцах, «Татарским Островским».

По этим причинам постановка одной из лучших пьес драматурга, написанной чуть более ста лет назад (первая постановка «Банкрота» состоялась в ноябре 1911 года), накладывала на театр его имени особую ответственность. Неудивительно, что постановщики приложили максимум усилий и постарались удивить зрителей эффектным зрелищем. В основе визуального образа спектакля – идея движения. И задник, и боковые части сцены декорированы крутящимися колёсами – автомобильными, велосипедными, тележными (художник Сергей Скоморохов). При открытии занавеса на сцену въезжает по рельсам копия настоящего трамвая в натуральную величину (в начале прошлого века вагоны были маленькими) с едущими в нём персонажами.

Другой повторяющийся элемент реквизита – клетки: с животными, птицами; в сценах сумасшествия и герой оказывается посажен в клетку, которая после его «волшебного исцеления» трансформируется в небольшой самолёт. Клетки, возможно, олицетворяют отсутствие свободы в обществе, где правит чистоган, где люди обуреваемы жаждой наживы. Помнится, в одном из исследований творчества Г.Камала пьесы Сираджетдин Туктагаев был назван «жертвой алчности».

Сидящий на сцене Сираджетдин (Радик Бариев) сразу раскрывает зрителям свои планы – провернуть аферу: инсценировать потерю сорока девяти тысяч рублей в результате ограбления в поезде, притвориться сумасшедшим, объявить себя банкротом, заплатить лишь десять процентов от долга в сто двадцать тысяч рублей и получить барыш в сто восемь тысяч.

Этот нехитрый сюжет позволил драматургу раскрыть запоминающиеся характеры не только центрального персонажа, но и его нелюбимой жены Гюльджихан (Ляйсан Рахимова), его хитроватых братьев Джамалетдина (Ильтазар Мухаматгалиев) и Камалетдина (Рамиль Вазиев), за взятку засвидетельствовавшего сумасшествие продажного Доктора (Азгар Шакиров), и даже второстепенных действующих лиц – сующей во всё свой нос старушки-соседки Нагимы (Рузия Мотыгуллина), приказчика Мухаматджана (Фаннур Мухаметзянов).

Высокопрофессиональные актёры труппы ярко воплотили не только эти роли, но и совсем уже эпизодические фигуры московского банкира Василия Дмитриевича (Наиль Дунаев) и его доверенных (Ирек Багманов и Халим Залялов). А роль попутчика героя, его товарища Гарафи превратилась в небольшой бенефис Искандера Хайруллина. Персонаж волей постановщиков превратился в немого, и описание эпизода ограбления в исполнении И.Хайруллина стало блестящей вставной пантомимой.

Театр максимально использовал актёрские возможности труппы, а также применил и эффектные сценические приёмы. В пьесе Г.Камала, как в старинной драматургии (например, мольеровской), немало реплик «в сторону», прямых обращений к залу. Это обыграно на современный лад. Так, герой просит зрителей первого ряда прочесть заметку в газете, напечатанной арабской вязью, а в сценах сумасшествия куролесит между рядами.

Также спускаются в зрительный зал сплетницы Гарифа (Фирая Акберова) и Малика (Раушания Юкачева). Сплетничают они и о современных реалиях, например, о супермаркетах «Бэахетле». Сираджетдин напрямую объясняет публике, что сорок девять тысяч царского времени – это около пятидесяти миллионов по сегодняшнему курсу (следовательно, взятка в тысячу рублей доктору – это около миллиона сегодня).

Как видим, даже в эпизодах «отсебятины» и эффектных трюках постановщики отталкиваются от содержания, от особенностей самого текста. Однако есть и переборы. Так, в одной из реплик упоминается, что Гюльджихан играет на гармошке. Постановщики сделали так, что она играет на тальянке прямо на сцене, да и ещё и не одна, а с целым оркестром из слуг и приживалок, и не один раз.

Л.Рахимова привлекает зрителя не только игрой на гармошке, но и натуральным воплощением любящей, покорной, немного наивной жены. В спектакле приглушены заложенные автором детали, делавшие героиню довольно неприятной женщиной (немолодой возраст, некрасивая внешность, склонность к безделию и роскоши, хитрость).

В тексте персонажи – представители нарождающейся татарской городской буржуазии («новые татары» того времени) употребляют, немного перевирая, и русские слова – «ито судба (это судьба)», и даже французские – «бламажи» (бланманже). В спектакле это умножено в десятки раз – тут и «суши», и выкрикивание современных французских слов и имён, и вообще служанки встречают гостей хозяйки французскими поклонами и французской речью (сразу вспоминаются Анучкин из «Женитьбы» и мольеровский Журден). Возможно, это веселит определённую часть зрителей, но делает сцену приготовления к званому ужину, устраиваемому хозяйкой, чрезвычайно растянутой, нарушает композицию и заставляет усомниться в высоком качестве драматургического материала. На наш взгляд, композиция комедии Г.Камала сама по себе безупречна, но, возможно, постановщикам пьеса показалась коротковатой.

В целом спектакль оставляет двойственное впечатление: яркая игра актёров, буффонада и эффектная сценография делают спектакль зрелищным, но «умножение сущностей» и связная с этим растянутость несколько приглушают остроту конфликта и глубину обличения алчных нуворишей.

Ильдар САФУАНОВ