САНТИМЕНТЫ КИНОКОММЕРЦИИ

№ 2008 / 29, 23.02.2015


В 1908 году состоялась знаменательная для отечественного кинематографа встреча. Недовольный легкомысленностью Александра Дранкова, свои услуги Александру Ханжонкову предложил Василий Гончаров. Несмотря на все будущие перипетии в их отношениях, они оказались людьми одной группы крови: порядочными и фанатично преданными неизведанному ещё искусству кинематографа.
У Ханжонкова не было человека, знакомого с постановочным кинопроцессом, Гончаров же представился первым русским режиссёром исторических кинокартин. Более того, он заверил Александра Алексеевича в том, что в Париже, на фабриках братьев Пате постиг все тайны кинопроизводства. Ханжонков с Гончаровым сразу обозначили к постановке три фильма из отечественной истории: «Песнь про купца Калашникова» (повторно выпущена в прокат в 1913 году), «Выбор царской невесты» и «Русская свадьба XVI столетия» (все по сценариям и в режиссуре Гончарова).
Первые трудности были связаны с отсутствием профессиональных актёров, которые не «замораживались» бы при виде съёмочного аппарата. Все отказывались, ссылаясь на неудачу великолепного Владимира Давыдова в экранизации Дранкова «Свадьбы Кречинского», отталкивающее впечатление на профессионалов произвёл и кинолубок «Стенька Разин». Поэтому было решено на императорские театры сил не тратить.
Удача вела Гончарова: в труппе театра Введенского народного дома в Лефортове на Преображенке он увлёк кинематографом актёров. И каких! Павел Бирюков, Александра Гончарова*, Андрей Громов, Иван Мозжухин, Василий Степанов, Пётр Чардынин! Впервые в России была создана постоянная кинотруппа. Правда, при этом в Введенском народном доме стало два театра, и труппу непримиримых (к кинематографу) возглавил режиссёр Михаил Доронин (Фюрст, в последствии актёр и режиссёр «Русской Золотой Серии»).
В помещении и в театральных декорациях, принадлежавших добрейшему Алексею Бахрушину**, Гончаров бесплатно снял первые фильмы.
На постановке «Русской свадьбы» он был чрезвычайно важен и озабочен, на расспросы ханжонковцев гордо отвечал: «материал хороший, но сырой (это про актёров. – В.Р.), его надо как следует ещё обработать». Всем импонировали его фразы: «Пластика с мимикой уже пройдены, осталось самое главное – эмоции и переживания». Когда же режиссёр позволил Ханжонкову посмотреть созданное им зрелище, нервы у потомственного русского офицера сдали: прекрасные актёры, которыми все любовались, в великолепных боярских костюмах, превратились в жалких марионеток и в темпе звучных реплик Гончарова носились по сцене, словно вскочив с раскалённой плиты. Выяснилось, что режиссёр на изнурительных репетициях с секундомером отрабатывал приёмы и темпы французской школы.
Пришлось Ханжонкову нарушить пресловутые «режиссёрские прерогативы», а Гончарову – разрабатывать «русский вариант французской школы». Однако режиссёрские «директивы» продолжались. Об одной из них – рассказ самого Ханжонкова: «в разгар съёмки исчезает исполнительница главной роли – Александра Гончарова (на неё, как на самую миловидную из артисток, была возложена роль невесты). После некоторых розысков нахожу её в уборной комнате – растерянно стоящую с огромным полотенцем в руках и обильными слезами на глазах. На мой вопрос, почему она не идёт сниматься, после долгой паузы с необыкновенным смущением отвечает, что должна раньше выполнить особое распоряжение режиссёра… После многих наводящих вопросов мне удалось вскрыть мучавшую её «тайну» – оказывается, она в своём естественном виде недостаточно «импозантна» для русской боярыни, а потому и должна вот этим самым полотенцем восполнить на груди своей недостающее… т.е. разместить его соответствующим образом под лифчиком, и вот это ей, несмотря на все старания, никак не удаётся».
Разумеется, Ханжонков отменил и эту «режиссёрскую прерогативу».
Отдав дань этнографизму, Гончаров экранизирует стихотворение Николая Некрасова «Коробейники», пушкинскую сказку «Русалка», свою пьесу «Ермак Тимофеевич – покоритель Сибири». К 200-летию Полтавского сражения Гончаров по либретто оперы Петра Чайковского «Мазепа» создал киноверсию с Раисой Рейзен, Громовым и Степановым в заглавных ролях. «Кинемо» («Журнал живой фотографии») писал: «Следует отметить очень удачное место «Кочубей в тюрьме».
Эффектна картина «Сад у Мазепы», когда подают донос: «Донос на Гетмана-злодея царю Петру от Кочубея!»
Картина смотрится с большим интересом и на рынке будет иметь заслуженный успех».
Его кинодраму из боярской жизни «Ванька-ключник» по народной песне авторитетнейший дореволюционный киножурнал «Сине-Фоно» оценил как настоящий «Film d’Art». В США в это время мыслили лишь категориями драк и муви. В салунах Дикого Запада напивались и стреляли друг в друга, не вспоминая о классической литературе. Сколок национального менталитета блестяще изображён в фильме Аллы Суриковой «Человек с бульвара Капуцинов».
Гончаров был человеком крайностей, на съёмочной площадке вообще терял самообладание, чуть ли не впадал в транс. Ханжонкова всегда поражало в нём сочетание страсти к грубым эффектам и нежнейшей лирике, доходящей иногда до девической сентиментальности. Поэтому разлад был неизбежен. А пока по трагедии Ипполита Шпажинского Гончаров в тандеме с Чардыниным благополучно снял фильм «Чародейка», собравший хвалебные отзывы; в частности: «Хорошо разыгранная артистами, достигшими полного ансамбля, пьеса оставляет сильное впечатление и безусловно будет пользоваться большим успехом».
Но когда Ханжонков доверил Чардынину самостоятельную режиссёрскую работу – экранизацию толстовской драмы «Власть тьмы», Василий Михайлович пришёл в ярость и предъявил ультиматум: «Или Гончаров будет один ставить картины у Ханжонкова, или он их совсем у него не будет ставить». Ханжонков был бессилен, он попытался снять проблему, утверждая, что «Власть тьмы» – бытовая драма, а Гончаров – гений исторических постановок. Но со слезами обиды на глазах и со словами «Мой девиз – или всё, или ничего» первый русский сценарист и архикоммерческий режиссёр покинул фирму Ханжонкова.
Начались абсолютно непредсказуемые события. Гончаров оказался у европейского киномонополиста: фирма «Братья Пате» доверила ему съёмку фильма «Ухарь-купец». Впервые французы стали работать с русским режиссёром. Риск оправдался – картина «Ухарь-купец» стала самой кассовой кинолентой года! Это первый цветной (раскрашенный от руки) русский фильм. Через четыре месяца экранизацию стали демонстрировать в Нью-Йорке («Onchard, the Merchant»). Она поразила тамошних профессионалов интересными укрупнениями лица героя (артист Андрей Громов), нюансированной игрой, движением камеры, панорамированием (оператор Владимир Сиверсен).
«Картина, – отмечал сто лет назад Самуил Лурье, – в нескольких сценах даёт полное представление о деревенском разгуле, начинающемся обыкновенно мирным хороводом и кончающемся «мёртвыми телами», разбросанными по всем закоулкам деревни. Сцены эти слишком знакомы каждому, знающему русскую деревню!»
А полвека спустя Яков Протазанов, классик советского кино, вспоминал: «По павильону ходили стриженные в скобку плечистые молодцы с тупыми лицами и бычьими затылками или дородные боярышни с голубыми глазами навыкат и с грубым румянцем».
Успешно прошла премьера киноленты «Пётр Великий» («Жизнь и смерть Петра Великого») «по сценариусу драматурга Гончарова». Сорежиссёром Василия Михайловича на этой постановке Пате назначили француза Кая Ганзена. Скандал разгорелся уже на следующем фильме «Вий» по Николаю Гоголю.
Гончаров оказался в торговом доме «Глория» и снял историческую трагедию «Смерть Иоанна Грозного» (экранизация по Алексею Константиновичу Толстому). Больше работать не стал.
Недоброжелатели злорадствовали, что теперь у Гончарова один путь – к «крёстному папаше» Дранкову и кинобоевикам а ля «Стенька Разин». А Василия Михайловича пригласила французская фирма «Гомон», где он поставил первый историко-биографический фильм об Александре Пушкине, экранизировал «Преступление и наказание» Фёдора Достоевского, был режиссёром «Генерала Топтыгина», «Наполеона в России», «Пасхальной картинки из времён царя Алексея Михайловича». Своими постановками в фирме «Гомон» бывший железнодорожник нанёс огромный финансовый ущерб не только Ханжонкову, но и компании «Братья Пате».
И тем не менее в начале января 1911 года неисправимый оптимист вновь оказался у Ханжонкова, добился «высочайшего соизволения» на постановку кинополотна «Оборона Севастополя», предоставления в распоряжение торгового дома «А. Ханжонков и Ко» не только войск, но и нужных флотских единиц. Да что там – содействия Империи.
А ведь и эта эпопея начиналась с курьёза: Ханжонков выдал Гончарову деньги на приобретение фрака и поездку в Санкт-Петербург, поставив ультиматум: уладить все дела в месячный срок либо совсем более не появляться у него на Саввинском подворье. Сказалась казацкая строптивость. Свидетели этой сцены были уверены, что таким оригинальным образом Ханжонков навсегда избавился от Гончарова. Однако впереди были их тяжёлая совместная работа, царские милости и признание коллег.
Гончаров был пионером русского кинематографа, олицетворял его элиту. Служил десятой Музе, как и поклялся – до гробовой доски. Умер Василий Михайлович с книгой Николая Карамзина «Бедная Лиза» в руках, которую мечтал экранизировать.

Валентина РОГОВА


* Однофамилица В.М. Гончарова.
** В ноябре 1921 года был одним из основателей кинокоммерческого общества «Факел» на базе ханжонковской фабрики на Житной. Проект бездарно провалился.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.