Степь – это вечность

№ 2009 / 28, 23.02.2015

Мою Ас­т­ра­хань и Эли­с­ту, где жи­вёт по­эт Ва­си­лий Чон­го­нов, раз­де­ля­ет степь. Раз­де­ля­ет и со­еди­ня­ет! По­то­му что «степь – это веч­ность». Так ска­зал кал­мыц­кий по­эт, чью кни­гу «Сан­са­ры от­ра­жён­ный лик» я дер­жу сей­час в ру­ках.

Мою Астрахань и Элисту, где живёт поэт Василий Чонгонов, разделяет степь. Разделяет и соединяет! Потому что «степь – это вечность». Так сказал калмыцкий поэт, чью книгу «Сансары отражённый лик» я держу сейчас в руках. Древняя степь, пылающая тюльпанами, омываемая сухими слезами ковыля… Хотя лучше, чем Чонгонов, о траве-печальнице – хозяйке здешних мест, не скажешь.

Заря, влюблённой девушкой, кургану Ковыльный чуб взлохматила небрежно, Или вот другая строчка: «Там вьётся ковыль бунчуком Чингисхана».

Вообще цитировать Чонгонова легко и приятно. Яркая, зримая образность – главная примета его творчества. Распахнутость степи, неба, души питает стихи поэта, окрыляет, одаривает той духоподъёмной силой, ради которой и берётся человек за перо. Если уж для ковыля нашёл Чонгонов десятки метких сравнений, то для безбрежного – до окаёма – пространства родной степи рассыпает образы щедрой рукой. Читатель, даже не видевший ни разу Калмыкии, волшебным образом попадает туда, где «Курган, как старец смуглолицый, / Перебирает чётки дней».

Безусловно, яркая образность – не самоцель для поэта. Пылкая мечтательность предков, готовых идти за исполнением заветных желаний до самого последнего моря, недаром течёт в его жилах.

Воинственный, в шапке косматой, Всегда устремлённый вперёд, Дух гордых могучих ойратов В душе моей с детства живёт.

Стремиться к невозможному – завет, унаследованный от пращуров, стал жизненным кредо Чонгонова.

Юрий ЩЕРБАКОВ,
г. АСТРАХАНЬ