Муля, не нервируй, или несостоявшаяся балерина

№ 2009 / 31, 23.02.2015

При име­ни Аг­нии Бар­то пер­вое, что при­хо­дит на па­мять, её бес­хи­т­ро­ст­ные сти­хи о до­че­ри («На­ша Та­ня гром­ко пла­чет: уро­ни­ла в реч­ку мя­чик…»). И ма­ло кто зна­ет, что пи­са­тель­ни­ца – ав­тор клас­си­че­с­кой фра­зы: «Му­ля, не нер­ви­руй ме­ня!»

У НАС БЫЛА ВЕЛИКАЯ ЛИТЕРАТУРА



При имени Агнии Барто первое, что приходит на память, её бесхитростные стихи о дочери («Наша Таня громко плачет: уронила в речку мячик…»). И мало кто знает, что писательница – автор классической фразы: «Муля, не нервируй меня!» Все считают, что Мулю придумала исключительно Фаина Раневская. А это не так. Раневская нашла в фильме «Подкидыш» точную интонацию. Но идея сценария принадлежала Барто.


Агния Львовна Барто родилась 4 (по новому стилю 17) февраля 1906 года в Москве. Её отец, Лев Николаевич Волов, был известным ветеринарным врачом, отличившимся в своё время в борьбе с оспой в Сибири. Мать, Мария Ильинична, занималась домашним хозяйством.






Агния БАРТО
Агния БАРТО

Воловы считали, что их дочь должна получить классическое образование. Поэтому Агнию чуть ли не с пелёнок учили французскому языку. Когда девочка подросла, отец отвёл её в балетную школу. Но ей больше нравилось сочинять стихи, нежели танцевать. В ту девичью пору Агния писала в основном под Ахматову, о «сероглазых королях», «смуглых отроках» и «сжатых под вуалью руках».


Странно, но гражданская война прошла как-то мимо Агнии. Может, потому, что ей каким-то образом удалось отрешиться от всех бурь и потрясений и замкнуться в собственном мирке.


Судьбу Агнии определили выпускные зачёты в балетном училище. На экзамены неожиданно пожаловал лично нарком просвещения Анатолий Луначарский. Просмотрев зачётные танцы, нарком решил остаться ещё и на концертную программу. Все номера были очень серьёзными и пафосными и Луначарского не зацепили. Оживился он лишь при выступлении Агнии, когда она прочитала собственного сочинения «Похоронный марш». Луначарский потом даже позвал юную танцовщицу в Наркомпрос, где во всеуслышание заявил, что она рождена писать весёлые стихи.


Кстати, в балетной студии на Страстном бульваре Агния впервые встретила также своего будущего первого мужа – молодого поэта Павла Барто. В 1925 году у них родился сын Эдгар, взявший позднее себе другое имя – Игорь.


Именно любовь подвигла несостоявшуюся балерину на создание первых двух озорных книжечек: «Китайчик Ван Ли» и «Мишка-воришка». Книжечки вышли тоже в 1925 году. Добавлю, что к тому времени Агния Барто успела в Ахматовой разочароваться и сотворила себе нового кумира – Маяковского.


Оказавшись в плену у «левого» искусства, Барто тем не менее очень долго пыталась сопротивляться делению писателей на пролетарских авторов и каких-нибудь декадентов. Она ещё язвила по этому поводу:






Это – один тридцать восемь


двадцать?


Барто, мне надо с Вами


увидаться.


Говорят, Вы одна из лучших –


Вы самый близкий левый


попутчик?!


И вообще Вы теперь


знамениты до чёрта,


Про Вас написала даже


«Вечёрка»…



Барто не кривила душой. Она действительно была до чёрта знаменита, нажив тем самым себе кучу врагов. Первым к славе её взревновал собственный муж. Павла Барто просто бесило, почему публика хотела слушать только его жену. Он-то искренне считал, что его стихи намного сильней и лучше.


Никак не мог смириться с растущей популярностью Агнии Барто и Самуил Маршак. Признанный мэтр не раз пытался заставить молодую, но строптивую барышню писать под себя. Бывшая танцовщица поначалу терпела наставления пожилого классика, но потом не выдержала. «Знаете, Самуил Яковлевич, – заявила ему Барто, – в нашей детской литературе есть Маршак и подмаршачники. Маршаком я быть не могу, а подмаршачником – не желаю». В ответ Маршак организовал несколько язвительных публикаций о творчестве непокорной коллеги.


Долго не подпускал к себе Барто и Корней Чуковский. «Говорит она всегда дельные вещи, – писал Чуковский в 1935 году в своём дневнике, – держится корректно и умно, но почему-то очень для меня противна».


В 1935 году Агния Барто, бросив первого мужа (но оставив за собой его фамилию), ушла к учёному-энергетику Андрею Щегляеву, которому потом родила дочь Татьяну.


Очень скоро писательница поняла, что в советской стране отшельники обречены. Это в гражданскую войну ещё было возможно от всего отрешиться. Теперь старые номера не проходили. Не то что комфорт, в 1930-е годы даже элементарная безопасность семьи во многом стала зависеть от степени вовлечённости художника в общественную деятельность. Именно поэтому Барто в середине 1930-х годов взялась выстраивать собственные отношения с властью. Не случайно в 1937 году она оказалась на Втором международном конгрессе писателей в защиту культуры, который был организован в воюющей Испании.


Однако при всём при том Барто умела сохранять добрые отношения и с очень аполитичными людьми. Она, к примеру, дружила с Риной Зелёной. В 1939 году подруги даже вместе написали сценарий для фильма «Подкидыш». Кстати, эта комедия о потерявшейся девочке потом имела ну просто бешеный успех.


Когда началась война, семья Барто эвакуировалась на Урал. В принципе она могла тогда заниматься исключительно домашними проблемами, сидеть в тени второго мужа, который разрабатывал новые паровые турбины, но это было не в её характере. Павел Бажов, когда понял суть натуры Барто, посоветовал ей хотя бы на короткое время устроиться на оборонный завод, где работали в основном одни подростки. Без скидок на возраст и пол писательница за три месяца освоила профессию токаря второго разряда. Но главное – она увидела, как война изменила её героев.


После завода, уже в 1942 году Барто попросилась в «Комсомольскую правду». Писательницу взяли фронтовым корреспондентом. Но журналист из неё получился слабый. И чтобы никого не мучить, она вскоре вернулась на Урал.


Самый страшный удар на Барто обрушился прямо перед самым Днём Победы. Вечером 4 мая 1945 года случайный грузовик сбил велосипед её пятнадцатилетнего сына. Мальчик упал на асфальт, ударившись виском о бордюр тротуара. Смерть наступила мгновенно.


От горя Барто спасла лишь работа. В её послевоенных стихах появились новые трагические мотивы. Увы, критики остались бездушными. Они объявили стихи Барто порочными, а в её сатире увидели клевету на детей. Во всяком случае именно такие оценки прозвучали в июльской книжке журнала «Октябрь» за 1949 год. Правда, через какое-то время обличение писательницы как по команде прекратилось. Более того, ей в 1950 году за книгу «Стихи детям» присудили Сталинскую премию.


Известно, что писательница из всех своих книг особенно ценила поэму «Звенигород». Она была написана ещё в 1947 году вскоре после посещения детского дома и потом много раз переиздавалась. В 1954 году, как вспоминала Барто, случилось так, что эта книжка попала в руки к библиотекарю Карагандинского дома инвалидов Софье Ульяновне Гундеевой, у которой восьмилетняя дочь Нина, так же как дети в поэме, потерялась в годы войны. У матери появилась надежда, может, её дочь не погибла, а попала в хороший детский дом. Барто попробовала помочь своей читательнице. Письмо матери она передала в милицию, в отдел розысков. Через восемь месяцев Нина нашлась. Ей было уже восемнадцать лет. Она работала в Умани на швейной фабрике. Писательница тут же организовала встречу матери и дочери.


Под влиянием этой истории у Барто позже возникла идея организовать поиски разлучённых в войну родителей и детей по радио. Её тут же поддержала радиостанция «Маяк». Первая передача была подготовлена в 1965 году. И потом в течение девяти лет каждый месяц тринадцатого числа писательница выходила в эфир, помогая сотням людей соединить свои семьи.


Мало кто знает, что довелось тогда испытать самой Барто. Врачи обнаружили у её второго мужа рак. И никакое лечение не помогало. Андрей Щегляев умер у неё на руках в 1970 году.


Что ещё? В 1972 году Агнии Барто за сборник «За цветами в зимний сад» присудили Ленинскую премию. Она официально стала детской поэтессой номер один. Конечно, в этом статусе ей легче было отстаивать свою позицию.


Теперь уже никакой литературный генерал изъять Барто из детской поэзии не мог. Чувствуя своё превосходство, она вволю озорничала. Голосом своих недавних обидчиков поэтесса вопрошала:







Это квартира Барто?


То есть как: «А что?»


Я хочу узнать, Барто жива ли?


Или её уже сжевали?..



Теперь Барто сама могла кого угодно «сжевать». Только ей сошёл с рук бунт в поддержку опального Александра Галича. Всесильный член тогдашнего политбюро ЦК КПСС Дмитрий Полянский в 1972 году дал указание исключить Галича из Союза писателей. Московские литературные функционеры тут же взяли под козырёк. Воздержались при голосовании лишь четыре человека: Барто, Катаев, Арбузов и Рекемчук. Правда, Арбузов потом под напором партийных комиссаров сдался. Впрочем, не стоит сильно преувеличивать и смелость Барто. Она ведь была разной. Отстаивая Галича, Барто одновременно могла «топить» Эдуарда Успенского и категорически возражала против приёма талантливого литератора в Союз писателей, считая его «Чебурашку» чрезвычайно вредной книгой.


Умерла Агния Барто 1 апреля 1981 года в Москве. После вскрытия врачи недоумевали: сосуды у писательницы оказались настолько слабыми, что было непонятно, как кровь поступала в её сердце последние десять лет.

Вячеслав ОГРЫЗКО

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.