Плохо скованный прометей

№ 2010 / 20, 23.02.2015

Сергей Богданов – критик-фантом. В нашу газету он постучался по электронке в начале года. Раздосадованный заявлениями в «ЛР» Светланы Василенко о новых лауреатах премии Ивана Белкина, Богданов потребовал, чтобы ему тоже дали слово.

Сергей Шаргунов

Сергей Богданов – критик-фантом. В нашу газету он постучался по электронке в начале года. Раздосадованный заявлениями в «ЛР» Светланы Василенко о новых лауреатах премии Ивана Белкина, Богданов потребовал, чтобы ему тоже дали слово. Потом были его статьи об Эргали Гере, Александре Снегирёве, Михаиле Шанине…

Но почему критик так долго не хочет обнародовать своё настоящее имя? Одна часть редакции выдвинула версию: якобы за псевдонимом Богданов прячется автор нашумевшей повести «Безмолвная жизнь со старым ботинком», которая была напечатана в прошлом году в «Новом мире» за подписью Ульяна Гамаюн. Другая часть редакции полагает, что в любом случае нашего фантома надо искать на Украине, в Днепропетровске. Кажется, настало время фантому раскрыть все карты. Но решится ли он на этот шаг? Пока же предлагаем его очередную, весьма спорную статью.

Я никогда не ассоциировал себя с критиком по одной причине: к каждому делу надо относиться профессионально, для меня же это любительство, отвлечение, релаксация. Мои «опыты» надо воспринимать как рефлексии читателя, интересующегося литературой, литературным процессом. Книга пишется мучительными годами, этот процесс мне приходилось не только наблюдать, но и участвовать в нём, конечно, без изъянов ничего не бывает; критическая же статья создаётся быстро, часто по заказу. Почитал на досуге статьи «любителя трёх апельсинов». Стало не по себе, ярлыки прокурора Вышинского детский лепет против «критиканства» кандидата филологических наук товарища Кирилла Анкудинова. До такого мастерства даже Василий Ширяев не поднялся. Мои оппоненты возразят, мол, и я достаточно резко написал и об Эргали Гере, и об Александре Снегирёве (Алексей Кондрашов). Писал и буду писать в том же тоне, потому что и «Кома», и особенно «Тщеславие» – это ступеньки вниз в творчестве этих писателей, которых я искренне уважаю. Критик же Анкудинов наблюдает не писателя, а материал, который он написал, и использует принцип: нравится – не нравится, поставленный к тому же на поток. Мне же хочется видеть за каждым произведением не только писателя, написавшего книгу, но и человека, осилившего это. Даже в графомане надо находить личность. Это было моё вступление, а теперь к делу.

Под композицию «From Sarah with love» потрясающей Сары Коннор и чашечку горячего кофе за часик проглотил анонсированную «Новым миром» повесть Сергея Шаргунова «Вась-Вась». Хотелось бы воскликнуть эмоционально: он вернулся, но душу терзают смутные сомнения, что это кратковременное появление. Уверен, что Сергей (позволю себе такую фамильярность) снова исчезнет в «политической пучине». Сам заканчиваю политологический факультет, умею наблюдать не только за видными нашими, но и вашими политиками и понимаю, что с наркотика под названием «политика» практически невозможно сойти.

Настоящий, серьёзный писатель, а Шаргунов к этому определению безусловно относится, вправе писать только о том, что он хорошо знает. О том, что пропущено через сердце, что стало его судьбой и собственной болью. На секунду отвлекусь. В четвёртом номере «Бельских просторов» подняли дискуссию: «Что такое талантливая проза». Писатели и критики высказались, мне показалось, ближе к истине был Сергей Беляков. Я ценю в писателях честность, бескорыстную и неколебимую преданность правде. Уверен, писатель наряду с талантом и самодисциплиной должен иметь совесть, такую же абсолютно неизменную, как метр-эталон в Париже. К сожалению, таких очень немного, но они есть, и это радует. Книги нужно писать о людях, которых любишь или ненавидишь, а не о тех, мифических, которых только изучаешь. Нет ничего труднее, чем писать простую честную прозу о человеке. У меня создалось впечатление, что к таким писателям можно отнести и Сергея Шаргунова.

Его проза отличается изяществом стиля и точностью характеристик – и психологических, и социальных. Он великолепный рассказчик, умеющий передать своё настроение читателю. Используя уже готовые модели, Шаргунов умеет добиться блеска, оттачивая собственное и найденное предшественниками. Он разрабатывает щедрые потенции подтекста, недосказанности, используя метод «объективного описания» для передачи нюансов психологии.

Если собрать всё написанное им воедино, получим отчасти субъективную, но довольно многогранную и правдивую картину жизни России и поколения «нулевых». Поколения, не готового к тем потрясениям, которые пережила новая Россия с её путчами, реформами, голодными летами. Поколения, брошенного государством, не пережившего утрату всех былых иллюзий. Это «потерянное» поколение, хотя никакой войны вроде бы и не произошло. У поляков есть Катынь – незаживающая рана, что есть у России?! Афганская бойня (15 тысяч не вернулось, чем не Катынь), потом свалилась Чечня, и государство до сих пор втирает гражданам об её локальности и борьбе с террором, но груз 200 продолжает идти в города и деревни необъятной России.

«Потерянное» поколение «нулевых» мучительно ищет своё место в жизни. Оно спотыкалось, ошибалось, болезненно ощущало разорванность человеческих связей, одиночество личности, её обречённость. Судьба этого поколения трагична, и о нём пишут и Александр Карасёв, и Аркадий Бабченко и другие, но с точки зрения: человек и война, их противостояние.

Шаргунова интересует влияние морально-политического аспекта на «потерянное» поколение. В «Вась-Вась» эта тема незримо наличествует, как входная дверь в квартиру. И всё же главное достоинство Шаргунова как писателя заключается в эмоциональности, в умении находить нужный поэтический ритм в своих творениях. «Вась-Вась» напоминает музыкальное произведение, где темы возникают, переплетаются друг с другом и затухают с поистине музыкальной изощрённостью.

Шаргунов определил «Вась-Вась» как повесть, хотя она ближе к художественно-автобиографической новелле, где смешивается, сливается литература и жизнь. Центральный герой повести – «я», от имени которого ведётся повествование.

Повесть интересна психологическим анализом чувств, которые трудно выделить, определить и сформулировать. Шаргунов стоит перед выбором: семья, политика, литература, сложно всё это совместить и надо выбрать что-то одно, но писателю Шаргунову необходимо несколько кубических метров идей. Ему тесно в рамках чего-то одного, «…можно до конца жизни писать в газету, писать книжки! Мне уже тесно, понимаешь? Я другого хочу и ничего с собой поделать не могу. Мне кажется, что там – реальная жизнь, обаяние, мощь, приключения, только оттуда можно жизнь менять, буквы перестали работать. Я хочу лепить историю, как снег… Видимо, я не прав, сунусь туда и проиграю всем этим акулам. А вот хочется, и всё!»

«Вась-Вась» и о том, как нарастает кризис возраста, потребительское мироощущение, мелочные заботы, стандартизируются поступки, мысли, ориентиры, повседневность засасывает, и происходит переосмысление, жизни не хватает гармонии и душевного умиротворения. Шаргунова охватывает чувство неподлиности образа жизни, «ждёшь новую тревогу, которая возникнет из ниоткуда. И делается по-настоящему не по себе». Что-то надломилось, трещит…Что-то должно произойти. Новелла ожиданий…

Шаргунов – писатель социального темперамента. Собачий лай (Вась-Вась) – ультиматум, предупреждение?! Чему?! Чей ультиматум?! Кому?! Можно подать и как ультиматум существующему в России строю, мол, если не будет перемен, то на Россию набросятся собаки и будут бедную её кусать, одним словом, тонкий намёк на революции.

Вась-Вась – семейный ультиматум?! Не уходи из семьи, не бросай любимого сына, можно найти и библейскую мудрость на этот счёт. Собачий лай – как переосмысление прожитого, ведь не за горами возраст Христа?!

Однозначно, что собачий лай «Вась-Вась» – это сильный символ, и пусть каждый ищет в нём то, что хочет найти, это как вглядываться в чёрный квадрат Малевича.

«Иногда мне кажется, что борьба ангелов и бесов – это борьба кошек и собак. Кошка ближе к человеку мирному, а собака – к тому, который в атаке. Активный человек в этом мире демоничен, затворник живёт с ангелом. Но есть ангел-воин, у которого меч. Он подобен кошке, способной победить собаку!»

«Вась-Вась» не автобиография возможного, к сожалению – это автобиография прошедшего.

Я бы назвал Шаргунова плохо скованным Прометеем. Ему хочется осчастливить человечество, освободить его от чего-то, но как это сделать, Шаргунов не знает. Что-то есть в Шаргунове и от Родиона Раскольникова и Жюльена Сореля – оба стремились к своей абсолютной свободе, чем всё закончилось, писать, думаю, нет смысла.

Шаргунов – бунтарь?! Если да, то очень аристократичный, на Западе таких любят.

Сергей БОГДАНОВ