Ни чинов, ни званий, ни имён

№ 2010 / 22, 23.02.2015

Год на­зад один из со­труд­ни­ков га­зе­ты до­про­сил Гле­ба Гор­бов­ско­го («ЛР», 2009, № 19) уж не знаю по ка­ко­му слу­чаю или нуж­де – у не­го тог­да, ка­жет­ся, не бы­ло свя­тых дат (юби­лей толь­ко гря­дёт). По­сле че­го пле­вок Гле­ба Гор­бов­ско­го при­лип к мо­е­му име­ни на ин­фор­ма­ци­он­ном сай­те Ян­декс.

Спустя год

Год назад один из сотрудников газеты допросил Глеба Горбовского («ЛР», 2009, № 19) уж не знаю по какому случаю или нужде – у него тогда, кажется, не было святых дат (юбилей только грядёт). После чего плевок Глеба Горбовского прилип к моему имени на информационном сайте Яндекс. Вреда никакого. Пользы – тоже. Однако факт позволяет мне требовать (?) удовлетворения, то есть не дуэли с Горбовским или ещё с каким из врагов или былых друзей, а требованием места в «Литературной России» для публикации поздравления самого себя с 75-м опытом существования. Дата эта достаточно круглая, следовательно, нейтральная, но мне необходимо эту дату обличить – зафиксировать ещё жизнь в кратеньком перечне событий, перенесённых мною, как эпидемии, катастрофы или застои. Обещаю вам, если нужно, ответить на любые вопросы об именах в литературе поколения сирот или потерянного поколения, хотя мне видится, что интерес к прошлому уже убёг в тень Леты, а враньё-то всё ещё светится.

Если столбушка в еженедельнике не дороже 50 долларов, то могу оплатить помещение поздравления, как оплачивают место на кладбище.

Слава ГОЗИАС

---

«Поздравляю себя, Славу Гозиаса, с 75-летием со дня рождения и 50-летием творческой жизни.

Слава Гозиас – прозаик, поэт и живописец, однако ни выставок, ни вставок не имел, в СССР не печатался ни открыто, ни в самиздате, ни в тамиздате, считаю «неофициальные» издания игрой детей, которая позволяет казаться себе крупнее себя самого. На таком же уровне воспринимаю любые виды протестов: за войну, против войны, долой или да здравствует или в подобной форме эпистал для скандалов. Печататься начал поздно – в 1986 году в журнале «Новый журнал», причём без рекомендаций и без помощи литературных китов, владельцев или торговцев. Публикацию в «Голубой лагуне» К.Кузьминского не могу учитывать за личное творчество – его антология есть предмет творчества почти что бесцензурного, как земля, когда её выворачивает изнанкой лезвие плуга. Затем двинулись публикации за свой счёт, их набралось уже 17, из которых 7 сделаны в Санкт-Петербурге, это: «За границей и дома» в 1993 году, издательство Чернышева, «Восточный ветер», «Борей», 1993 год, затем сборник рассказов «Васильевский остров», «Дума», 2004 год, роман «Музыка по Оглоблину», вторая часть, «Дума», 2005 год, и три книжки в 2010 году, изданные «Геликон Плюс» – сборник поэм «Легенда, сон, апрель» и два сборника прозы «Маятник» и «Апокриф». Результат публикации – зиро, нуль, пусто и, может быть, пусто-посто, как в дворовом домино. Я никак не Довлатов, у меня нет армии волонтёров, которые всё же грели руки на раскрутке его имени. И к Бродскому не лез за помощью. И помощь не нужна мне. Но русскоязычные издательства на мои письма и посылки не отвечают, словно я существую только по милости виртуальных сил, которые вызнают обо мне на той стороне, где бы править Харону. За последние пять лет мне не ответило ни одно издательство из десяти – «Север», «Волга», «Урал», «Арион», «Звезда», «Ра», «Зеркало» и прочие, и прочие, и прочие. Вероятно, моё имя в чёрных списках, или чернее чёрных – в списках невнимания, пренебрежения и невежества. Именно поэтому я поздравляю себя, так как быть знаменитым некрасиво. Глядишь, доживу до 80-ти и вдруг издам ещё что, потому что 18 книг вообще не изданы, а некоторые ещё не написаны. Поздравляю себя, Слава Гозиас».

P.S. Решаюсь приложить стихотворение, которое как бы входит в смысл письма в редакцию и к самопоздравлению, в частности:

Не воюю – не с кем воевать. Мир торгует: продаёт, меняет кто что может. Купленный кровав, и свободой сам себя пленяет. Не солдат и не был им – зачем? Пуля – дура, а стрелок – подавно. В армии расстрелянных поэм нет могил, а павшие на равных: ни чинов, ни званий, ни имён, даже враг лежит в канаве братской, дыры памяти, обрывки от знамён – не за тряпки же с соседом драться? Не воюю, а горю я. На горе и дышится вольнее августа, маёвки, октября, и глядеть по сторонам – виднее. Ну а слава?! Слава? Ну и что! Я её ношу с собою вместе, если весом – килограммов сто, а на фунты, кажется, все двести. 1997 г.