Радуга глазами дикарей

№ 2010 / 27, 23.02.2015

Ког­да ев­ро­пей­цы од­но­му из аф­ри­кан­ских пле­мён, в язы­ке ко­то­ро­го бы­ло все­го два сло­ва для обо­зна­че­ния цве­та, по­пы­та­лись объ­яс­нить всю слож­ность ра­дуж­но­го спе­к­т­ра, у ди­ка­рей слу­чил­ся куль­тур­ный шок. Ви­ди­мо, что-то по­доб­ное про­ис­хо­дит сей­час в со­зна­нии тех

Когда европейцы одному из африканских племён, в языке которого было всего два слова для обозначения цвета, попытались объяснить всю сложность радужного спектра, у дикарей случился культурный шок. Видимо, что-то подобное происходит сейчас в сознании тех, кто развернул кампанию по раскрашиванию чёрно-белых отечественных фильмов. Индустрия эта набрала теперь такие обороты, что, судя по всему, её уже не остановят ни недовольство фронтовиков, ни негодование В.С. Ланового по поводу перспективы расцвечивания «Офицеров». Поэтому, не останавливаясь на том, кому и чем выгодны такие «малярные работы», и не дожидаясь очередной «раскраски», попытаюсь обосновать чисто художественную абсурдность колоризации.


Тезис о неприменимости категорий прогресса к искусству как нельзя лучше подтверждается на примере кинематографа, ведь Чаплин продолжал снимать немые фильмы в эпоху звукового кино, а Феллини предпочитал чёрно-белую плёнку цветной, в чём была определённая творческая установка режиссёров на свободу зрителя в выборе звука и цвета.


Дело в том, что определённый пласт культуры для нас неразрывно связан именно с чёрно-белым кино. Попытки расширения его палитры разрывают, так сказать, «преемственность восприятия», будто колоризаторы на машине времени перенеслись в прошлое и там специально наступили на бабочку, убеждённые в том, что нынешний зритель к нецветной картинке априори относится как к анахронизму.


Раскрашивание фильмов о войне – разговор особый. В их «чёрно-белости», полярности двух цветов, как в противостоянии добра и зла, есть конкретика библейской Истины: «Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого» (Мф.: 5, 37). В том времени нет места полутонам и оттенкам: окопная пыль застелила глаза, а «ещё довоенные лампы горят в полнакала», здесь особая документальность – незащищённость художественного материала от правды жизни. Цветущие лужайки и сочная листва так же противоестественны фильму «В бой идут одни старики», как и солнечный Петербург – романам Достоевского.


Известны примеры, когда «бесцветность» становилась удачным режиссёрским приёмом: для А.Тарковского было принципиальным снимать «Андрея Рублёва» чёрно-белым, чтобы зритель, истосковавшись по цвету за три часа просмотра, в полной мере в финале фильма смог оценить божественные краски древних икон.


Если уж колоризаторы так хотят приложить руку к вечному, то есть много сфер киноиндустрии, куда можно направить силы и средства. Например, в нашей стране не так много кинотеатров – с должным экраном, пространством зала и акустикой – которые могут показать во всей мощи того же «Андрея Рублёва». Или другое благое дело – компьютерная «реанимация» фильмов, когда программисты, подобно живописцам-реставраторам, «омолаживают» старые плёнки – восстанавливают изображение, чистят звук. Такую работу с фильмом «Зеркало» высоко оценил оператор В.И. Юсов, сказав, что Тарковский был бы доволен.


Но боюсь, колоризаторы останутся непреклонны. Кто знает, что ещё в их далеко идущих планах? Может быть, не только раскрашивание «Офицеров», но и перевод в формат 3D «Чапаева»? В своей безудержности они напоминают ребёнка, раздобывшего фломастеры и разгоняющего смертную тоску однотонных обоев. Так давайте подарим плохишу альбом для рисования – может быть, дитя натешится…

Михаил КИЛЬДЯШОВ,
г. ОРЕНБУРГ

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.