Вот это по-нашему

№ 2010 / 45, 23.02.2015

Не так дав­но глав­ный ре­дак­тор га­зе­ты «Рос­сий­ский пи­са­тель» Ни­ко­лай До­ро­шен­ко по­жа­ло­вал­ся мне, что за ра­бо­ту в Со­ю­зе пи­са­те­лей на Ком­со­моль­ском про­спек­те ему пла­тят все­го шесть ты­сяч. На что я в от­вет, не без зло­рад­ст­ва, бряк­нул, что за та­кую га­зе­ту я бы ему во­об­ще не пла­тил.

Не так давно главный редактор газеты «Российский писатель» Николай Дорошенко пожаловался мне, что за работу в Союзе писателей на Комсомольском проспекте ему платят всего шесть тысяч. На что я в ответ, не без злорадства, брякнул, что за такую газету я бы ему вообще не платил.

Лет десять тому назад я посвятил Николаю и его – вот именно – печатному органу частушку:

Дорошенковской газеты нет тоскливей ничего: состоит сплошь из портретов Ганичева одного.

Бред? Бре-е-ед…

С тех пор ничего не изменилось. Единственное – пошёл ползучий процесс моего выдавливания из «Московского вестника». Ганичеву не понравилась частушка…

Россия – экстремальная страна для терминаторов и… рабов. Прочим остаётся или бежать (например, в Болгарию), или покончить с собой от утраты смысла жизни, сойти с ума, умереть от апоплексического удара… Дорошенко, видимо, раб. Что тут обидного?.. Россия, как известно, «страна рабов, страна…»

Занудство, нытьё и перманентная апелляция к власти – вот лицо его блёклой во всех отношениях газеты, подобной плакучей иве. Искусство – всегда праздник, а тут депрессуха и сплин. Власть не дура, ей неинтересен нынешний ординарный Союз писателей. И особняк у них там, на Комсомольском, и библьдрук, издательский Дом, и бухло, а счастья нет. И все как один стали верующими, сменив партийную лексику на православную.

На ином коммуняке нет лица, а почему? Отвечу однозначно: потому что не может быть б…ью до конца, как Жирик в третьей Думе.

Социализм не смогли построить, взялись за капитализм, как будто это проще сделать… Бредос…

Хорошим был лишь первый коммуняка – Иисус Христос…

Ну, поучился бы Коля у терминатора Проханова. Проханов, «лидер графоманов», тоже, на мой взгляд, беспомощный прозаик, но яркий человек, журналист; газету сделал с нуля.

Лично на меня атмосфера в столичных писательских организациях действует, как слабительное, и я давно туда больше – ни ногой, чего не скажешь, например, о Сергее Казначееве (кстати, почитаемом авторе «Российского писателя») и о немногих, ещё оставшихся в живых…

Мой старинный коллега по «Московскому вестнику» Серёга – влюблённый в Рубцова толкователь Музиля и Кафки, кандидат в доктора и богемный человек – тоже, на мой взгляд, раб. Правда, ему удалось, наконец, талантливо написать повесть о родном старшем брате. Кое-чему он научился… у меня. От вечного противостояния со мной Казначеев, «человек без тени», прямо-таки надрывался, однако и его попёрли из журнала «Московский вестник» за мною следом, но он, судя по всему, утёрся и продолжает там бухать, скажем так, чай. У трезвого Казначеева есть вечное оправдание: «Старик, зав. кафедрой мой начальник, я не могу его послать…». Но по пьяни Сергуня способен на многое…

Драматические обстоятельства личной жизни Казначеев переносит как какой-нибудь мифический библейский герой. Он напоминает мне некоего кафкианца, который, мать его, никогда не расстаётся с бутылкой палёной водки, похож на студента-бомбиста или серийного убийцу и умеет украсить оригинальным юмором повседневные будни.

Помню, звонок… Казначеев берёт трубку. Там просят позвать к телефону Казначеева, на что Казначеев не моргнув глазом переспрашивает: «Казначеева? А кто это такой?..»

И тут вся редакция «Московского вестника» от смеха упала под стол…

Благодаря своей информированности Казначеев, бывало, не раз делал из присутствующих в редакции журнала профессоров двоечников. Но зачем потом, протрезвев, скулить и целовать ручки?.. От безысходности, что ли? Видимо, от безысходности Сергей как-то подрался и со мной в Нижнем буфете. А через день, как ни в чём ни бывало, мы с ним там же пили водку, на что буфетчица Рая радостно воскликнула: «Вот это по-нашему, по-русски!..»

Бре-е-д…

Николай СЕРБОВЕЛИКОВ