Бездна

№ 2011 / 6, 23.02.2015

Юрий Куз­не­цов весь ус­т­рем­лён к вы­со­ким смыс­лам, к выс­ше­му по­ряд­ку ве­щей, то есть в ни­ку­да, а чем боль­ше по­эзия на­прав­ле­на в ни­ку­да, тем она мощ­нее.
От­ре­шён­ный от су­ет­но­го взгляд его все­гда об­ра­щён в пу­с­то­ту.

Юрий Кузнецов весь устремлён к высоким смыслам, к высшему порядку вещей, то есть в никуда, а чем больше поэзия направлена в никуда, тем она мощнее.

Отрешённый от суетного взгляд его всегда обращён в пустоту.

В 1984 году нас познакомил Пётр Кошель, который после очередной тёплой встречи в ЦДЛ предложил мне поехать в гости к Кузнецову и там продолжить. Я страшно обрадовался и, по пути прихватив из дома литровую банку самогона, притараненную родственниками с Украины, предстал перед живым классиком. Это было время его шумного успеха, литературной славы… С перепугу перед авторитетом я вёл себя довольно смело для первого знакомства. Пришла Батима, боявшаяся, что молодые спаивают Поликарповича. Мне запомнилось её угощение по-восточному: пиалы с дымящимся бульоном. Мои комплименты ей сводились к тому, что она счастливая женщина, потому что имеет такого талантливого мужа.

Кузнецов не церемонился и показал новое стихотворение «Отповедь», как будто специально написанное по такому случаю:

Что за племя на свет народилось, Не прогнать и собакой цепной… Обделила их Божия милость, Так желают урвать от земной…

Я принял это в свой адрес, но не обиделся, поскольку отчасти разделял и сейчас разделяю позицию Кузнецова. Я попросил подарить мне стихотворение, и он охотно подписал машинописный листок.

Когда мы вышли на улицу, Кошель сказал: «Ты вёл себя развязно, но ты ему понравился…»

Вскоре меня приняли в Союз писателей, и Кузнецов как член приёмной комиссии первым мне об этом сообщил, показав выписку из протокола. «Все проголосовали «за», – добавил он, – кроме одного», – и назвал то ли Я.Козловского, то ли Я.Хелемского.

Запомнилась и случайная встреча на Сретенке у Владимира Дробышева, который не признавал авторитетов, но Кузнецова боготворил. Присутствовали ещё известные литераторы, но в атмосфере вечера ощущалось притяжение славы Кузнецова: вольно или невольно все смотрели в его сторону, ловили каждое его слово, движение…

Помню, однажды он поймал меня у ЦДЛ и потащил в Нижний буфет. Я был польщён и принял это как жест признания. «Хочу угостить тебя… я получил гонорар…» – сказал он вскользь и, как всегда, глядя мимо. Расплачиваясь с буфетчицей, Поликарпович выложил на стойку скомканный в кулаке весь свой гонорар. Чтоб его не обсчитали, мне пришлось вмешаться и вернуть ему большую его половину. Едва началось наше застолье, а по московской писательской организации уже пронёсся слух: Серб сидит в ЦДЛ с самим Юрием Кузнецовым. Многие прибежали посмотреть, но вскоре явилась Батима и, к общему разочарованию, увела Кузнецова домой.

В дальнейшем мы виделись редко. Мимолётные встречи в журнале «Московский вестник», во дворе Литинститута ничего не убавили и не прибавили: между Кузнецовым и остальными всегда существовала бездна размером в его поэзию.

Его убило не только время, но и бездарное окружение литературных напёрсточников. Я посвятил ему немало строк… думаю о нём, перечитываю стихи, многие помню наизусть.

Он стал моим вечным спутником.

СМЕРТЬ ПОЭТА Памяти Юрия Кузнецова 1. В России страшно помирать. В полуразгромленной державе не скоро будешь ты стоять в Москве, на кольцевом бульваре. Где памятник в родной стране поэту русскому? Нет места… И ты воздвиг себе из бездны его на вечной глубине. Вот из глубин вознёсся он на свете том, а не на этом. Не грань гранита, бронзы звон – а столп потусторонний света… 2. Ты прямо выражал непостижимое, как поэт и монах, в вечных стихах, но бездарь в мире победила, бездарностью тебя добила… Устроилась довольно ловко лжелитературная тусовка. В мире этом бездарные всегда побеждают поэтов. Когда ты есть – Бог есть, конечно, хотя от этого не легче… Многим эти слова покажутся смешными, …..с ними!.. 3. Ты взял на себя тяжесть поэта-пророка, хоть время пророков кануло в Лету, ты видел глубоко, как с того света. На мир безбожный смотреть серьёзно, как ты, невозможно… …Трепещут заупокойные свечи… Не говорю прощай – до встречи…

УСТАНОВКА ЮРИЯ КУЗНЕЦОВА Единственный, первый и последний среди поэтов на свете том, на свете этом…

* * * Кузнецова похоронили и тут же забыли… А я встретил его вчера – не человек – а чёрная дыра… Как всегда, молча прошёл стороной живой, как мёртвый, мёртвый, как живой. К таланту быстро бездари привыкают, напившись его крови, и тут же забывают.

Николай СЕРБОВЕЛИКОВ