Слова, туманящие взгляд

№ 2011 / 6, 23.02.2015

Впер­вые Юрия По­ли­кар­по­ви­ча Куз­не­цо­ва я уви­де­ла в Ли­те­ра­тур­ном ин­сти­ту­те им. А.М. Горь­ко­го на всту­пи­тель­ных эк­за­ме­нах. Он при­ни­мал у нас пер­вое ис­пы­та­ние – этюд, твор­че­с­кое за­да­ние, пред­став­ля­ю­щее со­бой эс­се на вы­бран­ную те­му.

Впервые Юрия Поликарповича Кузнецова я увидела в Литературном институте им. А.М. Горького на вступительных экзаменах. Он принимал у нас первое испытание – этюд, творческое задание, представляющее собой эссе на выбранную тему. Мы сидели в аудитории в ожидании экзаменатора и мастера в одном лице, ещё не до конца понимая, что сейчас встретимся с человеком, который будет направлять наше творческое развитие в течение последующих пяти лет, а для кого-то из нас – станет ориентиром на всю жизнь. К тому моменту мы уже прослышали о крутом нраве Юрия Кузнецова, его «нетерпимом отношении» к женщине в литературе, о якобы разогнанном семинаре, который не оправдал ожидания мастера, ну и тому подобных вещах. Вообще, о Юрии Кузнецове ходило много «страшилок», но, забегая вперёд, скажу, что все они оказались небылицами.


Неизмеримо выше сплетен были его стихи – таинственные, загадочные, удивительно непохожие на всю современную поэзию. Они завораживали глубиной и силой поэтической интонации, лирической дерзостью, правдивостью. Мне неимоверно нравилась ранняя лирика Юрия Кузнецова, ко второму курсу я знала всю её наизусть. В метро, закрывая глаза, читала про себя:







Звякнет лодка оборванной цепью,


Вспыхнет яблоко в тихом саду,


Вздрогнет сон мой, как старая цапля,


В нелюдимо застывшем пруду.


…Сколько можно молчать, может, хватит?


Я хотел бы туда повернуть,


Где стоит твоё белое платье,


Как вода – по высокую грудь…



Завораживало стихотворение «Отцу», которое считалось «визитной карточкой» Кузнецова, но на тот момент мне не было известно о трагической судьбе полкового разведчика Поликарпа Кузнецова, и поэтому смысл стихотворения был слегка прикрыт для меня:







Мне на могиле не просить участья,


Чего мне ждать? Летит за годом год.


– Отец! – кричу. – Ты не принёс нам счастья!..


Мать в ужасе мне закрывает рот.







…Итак, Юрий Кузнецов вошёл в аудиторию. Мы с интересом стали его рассматривать: высокий, крупный, величественный человек с серебристой копной волнистых волос, с правильной, строгой осанкой, он был несуетлив в движениях и спокоен. В его глазах – голубых, прозрачных – было то же русское спокойствие и неторопливость, постепенно она распространилась и на нас. На экзамен он пришёл точно ко времени – как потом оказалось, он всегда делал всё в срок и очень не любил, когда студенты опаздывали на семинары. Кузнецов быстро окинул нас взглядом, занял преподавательское место и нахмурил зимние брови:


– Ну что, здравствуйте! Я руководитель поэтического семинара, на который вы поступили, Юрий Кузнецов. Давайте знакомиться.


Голос у него был громкий, раскатистый и бодрый. Вот этим голосом он и начал чтение списка. Откликаясь на свою фамилию, каждый из нас вставал, выдерживая несколько молчаливых секунд под взглядом мастера. Очередь дошла до меня:


– Шевченко! – прочёл Кузнецов.


Я встала. Он поднял глаза и усмехнулся:


– А, так вы девица? Ха-ха, а по фамилии-то и не скажешь! Я думал, парень.


Наверное, это была единственная шутка, которая косвенным образом подтверждала ироническое отношение Кузнецова к женской поэзии. Говорили, что он не признавал за женщиной высокого литературного дара, максимум – литературное «рукоделие» типа Ахматовой или безликое подражательство. Но это витающее и процитированное кем-то мнение никак не подкреплялось реальностью, хотя бы потому, что на нашем семинаре девушек было достаточно. Тем не менее, вопрос значимости женской поэзии нас сильно волновал, и как-то мы услышали на него ответ из уст самого мастера. «Конечно, женщина в поэзии уступает мужчине, это факт, – говорил Кузнецов, – но в сложные периоды истории, в критических ситуациях, когда мужчина теряется, духовный потенциал женщин возрастает, в них проявляется особая сила – это хорошо видно и в поэзии тоже. Так что я признаю в женщинах талант и считаю, что в современной литературе много хороших поэтесс. Например, Аввакумова, Кузнецова, Сырнева…». А однажды он прочёл нам лекцию о творчестве Габриэлы Мистраль, которую назвал поэтессой высокого дарования, «крупного слога».



Наши семинары проходили по-разному, но всегда очень увлекательно. Учебный год начинался с теоретических лекций мастера. Он читал нам курс о вечных образах, которые пронизывают всю мировую поэзию – от «Илиады» и «Одиссеи» Гомера до современных авторов. В этот курс входили, например, такие темы: образ детства, образ дороги в литературе, сокровенное и внешнее в лирике, голоса в поэзии, образ имени в мировой поэзии, образ прикосновения, сила эпитета, поэтика мышления, возвращение как вечная тема мировой поэзии… Кузнецов говорил о поэзии ярко, завораживающе. После его лекций посещало вдохновение, хотелось писать стихи, воображение подсказывало глубокие образы, легко приходили долгожданные слова. Кузнецов умудрялся проследить рождение вечного образа в древней литературе, его развитие у поэтов разных эпох, и так концентрированно и чётко рассказать о его символике и глубине, что неожиданно этот образ становился близким, врываясь в твоё, пока ещё ученическое творчество.


У Юрия Кузнецова есть стихотворение «Книги», в котором он пишет о хорошей литературе:







Но попадаются глубины,


В которых сразу тонет взгляд,


Не достигая половины


Той бездны, где слова молчат.


И ты отводишь взгляд туманный,


Глаза не видят ничего,


И дух твой дышит бездной странной,


Где очень много твоего.







Оксана ШЕВЧЕНКО
Оксана ШЕВЧЕНКО

Он показал нам эту великую поэтическую бездну, потому что сам был причастен к ней и больше всего на свете любил настоящие стихи. На его лекциях можно было ощутить дыхание поэзии, которая туманила взгляд тайной, и эта тайна казалась твоей. Курс лекций Юрия Кузнецова помог мне определиться с мировоззрением, с эстетическими взглядами, в процессе посещения семинаров формировалась иерархия ценностей, появлялось понятие о вкусе в литературе. Некоторые вещи, сказанные Юрием Кузнецовым, стали для меня открытиями, а потом осознавались как важнейшие истины. Например:



О чтении:


Для того чтобы развивать фантазию и воображение, необходимо вчитываться в стихотворения наших классиков, читать внимательно, вдумчиво, вживаться в образы, которые они создали.



О русской дороге и женском голосе:


Стихотворение Ивана Тургенева «Утро туманное, утро седое…» написано раздумчивым размером, с ленцой, по-русски, и лексика тоже раздумчивая, поэтому перед нами открывается широкое пространство. Возникает дремота дороги, дремота ума, приятные воспоминания, далёкие. Очень нежная и правдивая строка: «Тихого голоса звуки любимые». С трепетом сказано о любимой женщине. Лучшее, что написано о женском голосе.



О детстве:


Детство и старость схожи. Ну, во-первых, беспомощностью. Говорят, старики как дети. Кроме того, перед старостью – впереди – такая же бездна, которая у детства – позади, – тайна рождения и смерти человека.


Детство – время формирования поэта. Без детства нет поэта. Детство не должно проходить в городе, то есть в искусственной среде. В этом беда всего вашего поколения. Детство нужно проводить на природе – как делали все поэты от Пушкина до Рубцова. А поэт должен быть целен. То есть он должен соединить в себе различные качества.


Вы, конечно, знаете заповедь Христа: «Будьте как дети». А как это – как дети? Простодушными, наивными, цельными, органичными. Именно поэтому устами младенца глаголет истина. В течение жизни человек утрачивает детскую чистоту, искажает свою душу, а потом всю жизнь до старости пытается к этой начальной чистоте возвратиться.


…Гений должен быть простодушен, как ребёнок – ведь ребёнок духовен, близок к Богу.



Об эпитетах:


Каков эпитет – таков и поэт. Вам нужно научиться развивать эпитет на уровне пяти чувств – слуха, зрения, осязания, обоняния, вкуса. У каждой эпохи свои эпитеты. Но самые устойчивые – это эпитеты народные. Например, мать сырая земля (сырая – значит, живая), белая берёза (белая – значит, чистая, непорочная, божественная).



О прикосновении:


В стихах обязательно должен быть контакт с внешним миром. Контакт, касание, внутренняя связь. У каждого человека есть душа, и она бессмертна. Чтобы выразить душу, человек соприкасается с природой, с другими людьми, испытывает разные чувства. Душа – это огонь, костёр, который гаснет без пищи. Поэтому человек должен быть отзывчивым и соприкасаться с внешними сторонами мира. Яркий пример прикосновения из античной литературы – образ Антея, сына морского божества Посейдона и богини земли Геры. Антей был в силе только тогда, когда стоял ногами на земле, соприкасался с ней, и она, как мать, давала ему силы. И пока Антей соприкасается с матерью-землёй – он неуязвим.


Есть прикосновение потустороннего мира. В Евангелии от Матфея сказано, что когда Христос сошёл с горы, к Нему подошло множество народа, в том числе один прокажённый, который просил исцеления. Господь коснулся его – и исцелил. Христос исцелял и словом – это тоже прикосновение – прикосновение словом. Люди исцелялись от болезней, даже прикоснувшись к одежде Иисуса, но только с верой приходящие к Нему.


Толкнуть и прикоснуться – разные вещи. Прикосновение бывает и губительным. Прикосновение руки, ласка руки, нежное прикосновение, а бывает грубое – удар, боль. Поцелуй – это тоже нежное прикосновение, есть и поцелуй Иуды. Есть люди, нечувствительные к прикосновениям. А когда трогает – говорят: «Человека задели за живое», то есть прикоснулись. Беззащитные, чувствительные люди иногда ведут себя внешне очень грубо, вызывающе – это защита, тип моллюска.


От прикосновения происходит чудо – Моисей ударил посохом о скалу – и из камней забил источник.


Бывает, что между людьми проскакивает искра, молния – это тоже соприкосновение, накал чувств, которые сдерживаются…



И ещё несколько слов. Юрий Кузнецов никогда не навязывал нам свои эстетические взгляды и пристрастия, принимая творческую индивидуальность каждого. Сам о себе почти ничего не рассказывал, только если мы специально просили его об этом. Он даже ни разу не прочитал нам на семинаре свои стихи. Для этого мы ходили на его творческие вечера. Особенно запомнилось 60-летие Юрия Кузнецова в Большом зале ЦДЛ: зал был полный, а мастер с удовольствием читал свои лучшие стихи, улыбался и даже смеялся, что вообще редко с ним случалось.


При этом Юрий Поликарпович внимательно следил за тем, чтобы никто из молодых авторов не попал под его влияние, избежать которого впечатлительным поэтам было трудно. Как только Юрий Кузнецов замечал свою интонацию или образ в наших стихах, он подзывал нас к себе: «А это что у Вас такое? – говорил он, подчёркивая волнистой линией строчку. – А? А это у Вас Кузнецов!» (В таких случаях он почему-то говорил о себе в третьем лице.)


Однажды я попала в описанную ситуацию, и после не слишком строгого внушения Юрий Кузнецов сказал: «Знаете, есть такие планеты – с большой силой притяжения. Другие планеты, приближаясь к ним, могут попасть в эту область притяжения и начинают вращаться в ней, не имея возможности вырваться из круга, преодолеть его… Вы понимаете, о чём я? От таких планет надо держаться на расстоянии. Это не значит, что ничего нельзя заимствовать – заимствовать можно. Но как только чувствуете, что вас затягивает – сразу же ловите себя на этом! Иначе вы потеряете себя».


Когда я слышу о том, что Юрий Кузнецов был суров в общении и ворчлив, мне становится обидно. Сложно представить себе более доброго человека. С первого курса он печатал своих учеников в одном из лучших толстых журналов России – «Нашем современнике», где занимал должность редактора отдела поэзии. Когда он видел, что кому-то из нас нужна помощь (в том числе и материальная) или поддержка, никогда не отказывал. Как поэт, он мог найти нужные слова, после которых всё вставало на свои места. Он дарил нам редкие, дорогие книги, заступался за студентов в учебной части, когда у нас возникали проблемы, он, действительно, руководил нами, хотя внешне это не было очевидным. Те, кто считал Юрия Кузнецова высокомерным и суровым, никогда не пытались понять его и услышать, да и просто – взять те знания, которые он щедро раздавал своим ученикам.


Спустя несколько лет я вспоминаю его поэтические семинары как самые чудесные дни, каждый из которых остался в душе, как и сама поэзия Юрия Кузнецова и его участие в моей жизни.

Оксана ШЕВЧЕНКО

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.