НЕПОВТОРИМОЕ ВРЕМЯ

№ 2006 / 9, 23.02.2015


У Анатолия Поперечного было тяжёлое военное детство.Может поэтому извечная тема «войны» и сопутствующие ей драматические события отражены в поэмах («Чёрный хлеб», «Виноградник», «Полнолуние», «Лебединая стая») и стихотворениях. Сегодня, спустя много лет, поэт вспоминает пережитое.

– Да, это было детство, опалённое войной, тяжелейшие годы для всей страны.
В свои семь лет мне вместе с матерью, медсестрой санитарного эшелона, пришлось пересечь страну от Днепра до Урала. До сих пор в памяти – переправа через Днепр, когда на нашу колонну беженцев и раненых начали пикировать фашистские «мессеры».
Я видел женщин на перроне, бегущих вслед за своими мужьями, сыновьями, отцами. И в их облике я увидел образ русской мадонны, это и послужило импульсом для написания одного из моих самых знаменитых стихотворений тех лет – «Солдатка», которое благодаря сильной и драматической музыке композитора Долуханяна позднее стало песней «Рязанские мадонны».
Всё это всколыхнуло душу и сделало меня впечатлительным, так появлялись мои первые стихи и рассказы, которые, конечно же, были о войне.
– А как развивалось ваше творчество после войны?
– А потом я открыл для себя поэзию Эдуарда Багрицкого, Павла Васильева, создавших целое направление в отечественной поэзии, где всегда ценились яркость и красочность образа, метафоричность, «удесятерённое» чувство жизни, бытия в «прекрасном, яростном мире». Особенно большое влияние на меня оказало творчество Васильева, на мой взгляд, гениального русского поэта и ныне неоправданно забытого. Он мне очень многое дал, как учитель. Я дружил с некоторыми военными поэтами, среди них: Михаил Луконин, Михаил Львов, они мне во многом помогали. Значительную роль в формировании моего поэтического стиля сыграло творчество Есенина и Некрасова. И та неописуемая красота деревенских мест, где я родился, впоследствии нашла своё открытие в моих стихах. Моя первая книга вышла в издательстве «Советский писатель» в Ленинграде, это был первый сборник стихов и поэм «Полнолуние» под редакцией Михаила Дудина.
– К какой категории поэтов вы можете отнести себя, к «тихим лирикам» или же к авторам так называемой «эстрадной поэзии»?
– Я ни то и ни другое! Прекрасно помню это движение «тихих лириков», его возглавлял замечательный поэт и мой друг – Владимир Соколов. Но я был более темпераментный, моя поэзия по направлению ближе к Васильеву, Багрицкому. И вместе с тем я не эстрадный поэт, потому как в то время, не писал песен и не имел никакого отношения к эстраде. На мой взгляд, делают неправильный акцент, говоря об эстрадной поэзии. Да, поэты пошли в народ, начали выступать на эстраде, но эта эстрада была относительной, поскольку выступали в цехах заводов, на стадионах и на фабриках, ездили в колхозы. Я и сам несколько месяцев работал и жил в рыболовецком колхозе на Каспии. Поэтические вечера были очень популярны, регулярно проводили дни поэзии, на которые зачастую было очень сложно попасть. Поэты сами читали свои стихи, Андрей Вознесенский, Евгений Евтушенко, наконец, Белла Ахмадулина. Это были бурные и яркие выступления, и почему-то их называют эстрадной поэзией. На мой взгляд, это неправильно!
Меня же вместе с Цыбиным, Гордейчевым, Рубцовым называли «крестьянствующими» или «поэтами от земли».
– Анатолий Григорьевич, вы тесно работаете с нашими эстрадными исполнителями. Какое, на ваш взгляд, состояние песни на отечественной эстраде?
– Я считаю, что наша эстрада сегодня находится в глубоком упадке, потому что перестали обращать внимание на стихи, на слово и даже на музыку. Плати, пожалуйста, и тебя выпускают на сцену. А раньше были худсоветы, был строгий отбор; я тоже одно время был членом худсовета. Конечно, возможно, иногда рубили и что-то хорошее, но настоящее всё равно прорывалось. Например, группы «Машина времени», «Алиса» и другие.
– Сегодня же талантливым исполнителям сложнее пробиться, всё меньше прорывов, и большинство остаётся в тени.
– А потому, что всё решают деньги. Как писал Джонатан Свифт: «Какой поэт сумеет петь, когда во рту вино и снедь…» Потому что сытость и деньги убивают настоящее искусство.
– Что вас радует в современной поэзии, а что раздражает?
– Я придерживаюсь такого принципа, что всё-таки поэзия – это прежде всего мышление образами, это всегда какое-то открытие. А в современной поэзии присутствует тенденция повторов, дефицит новаторства. Появилось много версификаторов, научились рифмовать и пишут, как им кажется, про современную жизнь. Но это несовременное, потому что нет высокого чувства, нет полёта, нет пушкинского начала.
– В 2000 году в ГЦКЗ «Россия» прошёл ваш юбилейный вечер, где впервые прозвучал написанный на ваши стихи и музыку марш «Бородино». Это был ваш первый опыт в качестве композитора?
– На меня оказали неизгладимое впечатление те места, где находится музей Бородино, мемориал, Бородинское поле.… Всё это явилось ключевым стимулом, и сначала я написал романс, посвящённый знаменитой графине Тучковой, основательнице Спасо-Бородинского женского монастыря, романс о её большой любви к своему мужу, который трагически погиб в Бородинской битве. Позже написал марш «Бородино», на свои стихи и музыку. Я думаю, что у каждого стихотворения есть свой ритм, своя музыка, поэтому я иногда осуществляю такие опыты – пишу романсы к стихам.
– А какое место в вашей жизни занимает ЦДЛ?
– С этим домом меня связывает очень многое. Когда я впервые сюда попал – это был дом, где встречались таланты, так называемая, цитадель. Здесь всё гудело от стихов, от встреч, мелькали фигуры. Вот Твардовский мимо столиков прошёл, вот замечательный и яростный поэт Ярослав Смеляков, который был моим учителем. А иногда захаживали известные артисты, любившие послушать поэзию, например Борис Андреев; приезжали из республик многие наши братья – поэты. Это было место незабываемых встреч, здесь мы часто встречались за чашкой кофе с Шукшиным. Этот Дом подарил мне друзей, общение и вдохновение.
Сейчас я довольно-таки часто провожу в ЦДЛ свои творческие вечера, собираю друзей, артистов, писателей и поэтов. Правда, многих друзей уже нет, нет Цыбина, нет Соколова, Шукшина. Многих выдающихся писателей и поэтов больше нет; то было – неповторимое время.
– Анатолий Григорьевич, однажды вы определили темы своих стихов и песен строчками из своего стихотворения: «Есть большое на свете Искусство – / Ничего не жалеть для людей». Какой смысл вы вкладываете в эти строки?
– Вы знаете, один актёр сказал о том, что не надо жалеть себя на сцене. Так вот, и в жизни – не надо щадить, жалеть себя, как не щадили себя Василий Шукшин, Николай Рубцов. А что касается людей нелитературной профессии, не поэтов, не музыкантов, самое главное для них – быть добрее друг к другу и ничего не жалеть для человеческого блага. Как гласит знаменитая библейская заповедь: «Возлюби ближнего, как самого себя».Беседу вела Ксения КИБАРДИНА

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.