Вопрос в лоб

№ 2011 / 40, 23.02.2015

На про­шлой не­де­ле СМИ вско­лых­ну­ло оче­ред­ное вы­ска­зы­ва­ние Пред­се­да­те­ля Си­но­даль­но­го от­де­ла по вза­и­мо­дей­ст­вию Церк­ви и об­ще­ст­ва про­то­и­е­рея Все­во­ло­да Чап­ли­на.

На прошлой неделе СМИ всколыхнуло очередное высказывание Председателя Синодального отдела по взаимодействию Церкви и общества протоиерея Всеволода Чаплина. Он, дескать (точная цитата не приводилась), предложил проверить на предмет пропаганды педофилии романы Владимира Набокова «Лолита» и Маркеса «Сто лет одиночества». Общественность зашумела об угрозе церковной цензуры.

На самом деле тут стоит говорить о том, что журналист спровоцировал священнослужителя. Вот его вопрос и ответ Всеволода Чаплина:

«– Набоков, «Лолита», у Маркеса в книге «Сто лет одиночества» тоже встречаются подобные истории. Это пропаганда педофилии или нет?

– Думаю, это тоже вопрос для серьёзного изучения».

Вроде бы ничего особенного священник не сказал. Но, с другой стороны, что значит «серьёзное изучение» и что оно даст в итоге? Например, некая комиссия, изучив, признает, что в этих романах есть пропаганда, а дальше? Тем более что во многих произведениях мировой литературы можно найти темы педофилии, гомосексуализма, инцеста. Вспомнить хотя бы «Преступление и наказание», произведение из школьной программы, – сон Свидригайлова накануне самоубийства. Свидригайлов в этом сне явно проявляет плотский интерес к пятилетней девочке и, что ещё ужаснее, пятилетняя проявляет интерес к нему…

Да, греховные мотивы совсем не редкость в литературе. Знаю, что многие верующие очень ограничивают круг своего чтения и чтения своих детей. Но хорошо ли это? Вопрос сложный, может быть, и неразрешимый. Но обсуждать его нужно.

Роман СЕНЧИН

---

Как вы отреагировали на слова протоиерея Всеволода Чаплина серьёзно изучить на предмет пропаганды плотской любви к детям «Лолиту» Набокова и «Сто лет одиночества» Маркеса?

Как вообще относитесь к возрастающему влиянию религиозных институтов (различных) на светское общество? Это скорее плюс или минус? И можно ли сегодня светскую жизнь представить без религиозной составляющей?

Ирина РОДНЯНСКАЯ

Я отношусь к этому совершенно спокойно, потому что не считаю высказывания протоиерея Всеволода Чаплина признаком возрастающего влияния религиозных институтов на светское общество и вообще сомневаюсь в весомости такого влияния.. Это его личная активность, а не «фетва» (в исламе) или запретительные списки священной канцелярии (которые Ватикан, кстати, давно отменил). «Светское» общество (миряне) – тоже разное: например, Сергей Сергеевич Аверинцев говорил о «Лолите», что эта книга не должна была быть написана (сама я так не думаю). Гарсиа Маркес мог бы вызвать недовольство о. Всеволода скорее последними из его переведённых у нас романов, а не мифопоэтической фантасмагорией «Сто лет одиночества». Меньше всего я опасаюсь в нашей стране клерикализма. У Русской Православной Церкви совсем другие беды, в частности – каждение кесарю (традиция давняя…). Но сейчас речь идёт не о них.

Лидия ДОВЛЕТКИРЕЕВА

Признаюсь честно, я не придала высказываниям В.Чаплина какого-либо значения. По-моему, их не стоит воспринимать уж очень буквально и всерьёз. Не зная, что за ними стоит – популизм или искреннее беспокойство о нравственном состоянии общества, воздержусь от комментариев. Я не против влияния религиозных институтов на светское общество. Например, проповеди на ТВ, встречи духовных лиц с молодёжью в школах, вузах, с заключёнными, тяжелобольными и другие формы взаимодействия, если они ненавязчивы и исходят от достойных лиц, весьма способствуют духовной санации общества. Когда же из уст религиозных деятелей звучат императивы: запретить, наказать и т.д. – это свидетельство того, что пора менять рясу на галстук и портфель и идти в политику. Кстати, ряд громких заявлений Чаплина вполне вписывается в предвыборную агитацию и мог бы обеспечить ему некоторый успех на президентских выборах. Почему бы и нет?

г. ГРОЗНЫЙ

Пётр КРАСНОВ

Как бы мы ни относились к этим произведениям, они уже давно в фонде мировой культуры и изъятию из него не подлежат. В странное положение поставил себя сам протоиерей – в сродное ханжескому, когда «слона-то я и не приметил». Нет бы поднять свой голос против развратного россиянского телевидения и переполненного мерзостной и вседоступной порнухой Интернета (вернее, этой части его), против глянцевой дряни того же «содержания» в киосках, вообще в защиту «униженных и оскорблённых» нищетой, чудовищным социальным неравенством и намеренным оскотинением… Очень похоже на дешёвый эпатаж в отношении «культурной публики», на уход от серьёзной постановки этой наболевшей, по сути страшной проблемы.

С одобрением отношусь к усиливающемуся влиянию Церкви на наше весьма расхристанное, «раздрызганное» общество – и резко отрицательно к неменьшему, пожалуй, влиянию всякого чужебесия, сект, чёрно-белой мистики, к агрессии чужеродных верований.

г. ОРЕНБУРГ

Виктор ТОПОРОВ

Отношусь отрицательно. Вот я неверующий, и таких, как я, по стране процентов восемьдесят, – и я не хочу, чтобы служители культа (служители любых культов) мне что бы то ни было указывали. Что бы то ни было! Пусть проповедуют в церквях, мечетях, синагогах, буддийских храмах и в специальных школах – но только там.

г. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

Василий АВЧЕНКО

Скорее отрицательно. Так можно дойти до абсурда и осудить либо запретить вообще почти любое произведение искусства: в одном найти насилие, в другом – наркотики, в третьем – педофилию, в четвёртом – ещё какую-нибудь нетолерантность, а в пятом, например, уныние или гордыню, которые ведь тоже относятся к грехам… Ни один классик не уцелеет. С другой стороны, я признаю право любого выносить любые оценки любым явлениям. Так что тут дело ещё в том, какие последствия будет иметь эта проверка. Если книги Набокова и Маркеса никто не собирается запрещать или сжигать – то пусть будут любые проверки и любые вердикты, я не против. Может быть, хотя бы это несколько оживит интерес общества не только к названным авторам, но и к литературе, к чтению вообще. А светское общество, со своей стороны, будет вправе проверить и церковных иерархов на какой-нибудь предмет.

г. ВЛАДИВОСТОК

Андрей РУДАЛЁВ

Нормально отношусь. Во-первых, это точка зрения, с которой можно полемизировать. И такие полемические, а не обличительные и клеймящие, поля должны постоянно возникать. Во-вторых, у этих книг действительно не всё хорошо с этической точки зрения. Проповедь порока может быть какой угодно талантливой, но это проповедь порока, и модусы здесь нужно расставлять, и человек, открывающий ту же «Лолиту», должен понимать, о чём там речь, чтобы не предаваться обольщению, а нащупывать пути исправления. Ведь в этом и смысл искусства, в катарсисе, в преображении.

«Возрастающее влияние» – это вообще из разряда побасенок. Ну, высказал мысль один из сановных лиц церкви, ну и что? Обвинять в клерикализме, в том, что тёмные тучи невежества сгущаются над светской культурой? Почему люди искусства, призывающие к терпению относительно других точек зрения, очень нервозно относятся к любым репликам, исходящим со стороны православной церкви?

О «возрастающем влиянии» я бы вообще не стал говорить. Из церкви искусственно лепят странное пугало. По мне, так православных влияний необычайно мало в нашем культурном пространстве. Нашему секулярному обществу крайне не хватает православного слова, мнения, хотя бы для создания живого дискуссионного поля, которое у нас всегда настоятельно и ретиво зачищают, и при этом церковь загоняется в одну резервацию, а искусство в другую.

г. СЕВЕРОДВИНСК

Владимир БОНДАРЕНКО

Думаю, влияние церкви на светское общество более чем благотворно и полезно. Оно необходимо. Но нельзя его абсолютизировать. Не всем из нас суждено быть монахами, и это заповедано от Бога. Незачем в монастырях читать не только «Лолиту», но и вообще светские книги. И одновременно, церковь может высказать своё мнение и о стихах Пушкина и Лермонтова, и о греховности Льва Толстого, и о плотской любви в «Лолите» Владимира Набокова и в романах Маркеса и Борхеса. Но это не значит, что светское общество после высказанного мнения церкви обязано запрещать эти великие книги. Вообще, изначально, светская литература – дело греховное, грешники и Крупин, и Распутин, и Булгаков, и Шолохов. Противопоставлять Божьему миру – мир выдуманный – святотатство и великий грех. Ну и что?

Великая литература была, есть и будет. Грешу и каюсь – в этом вся человеческая жизнь.

Дмитрий ОРЕХОВ

Странная постановка вопроса. В мире возрастает как раз влияние светских институтов на Церковь. На Западе, в тех же США, повсюду срывают таблички с текстом десяти заповедей, вводят запреты на публичные молитвы, на осенение себя крестным знамением… В России, с её мощной пятой колонной, Церкви не грозит только ленивый: она-де хочет и кафтаны ввести, и уроки православной культуры навязывает, и свободу секса ограничивает! Вот какое средневековье-то, бабоньки! Вот как нас длиннорясые душат! А под шумок либеральной истерики идёт кампания по легализации извращений, в том числе педофилии. Вспомните, ведь недавно мы и слова такого не знали. Но СМИ под прикрытием «свободы информации» так много говорили о педофилах, что первоначальный шок прошёл, и обыватели стали привыкать. Количество выродков тоже возросло в разы. Заговорили о легализации, в Голландии зарегистрировали партию педофилов… Кошмар? Да. Пониманием этой ситуации и были вызваны последние выступления о. Всеволода Чаплина. Он говорил о российских попытках узаконить педофилию, о гнусном «манифесте любви к мальчикам» на сайте ЛГТБ-«христиан», о профессоре московского университета МВД Дерягине, который доказывает в своём учебнике для ВУЗов, что «педофилия – явление вечное и конструктивное». Также о. Всеволод отметил, что Россия или совершит нравственную революцию, или погибнет, и усомнился, что «Лолиту» и Маркеса должно пропагандировать государство в системе образования… Что же сделали либеральные СМИ? Они подленько перевели стрелки и стали ёрничать над тем, что Церковь якобы пытается запретить классику! Внимание, вопрос: кто будет поднимать на смех человека, прибежавшего с вестью, что дом загорелся? Ответ: только тот, кто хочет, чтобы всё сгорело дотла.

г. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

Иерей Сергей КРУГЛОВ

Возрастание влияния религиозных институтов на общество… да есть ли оно, в самом деле, сиречь в христианском смысле? Наша страна как была, так и осталась страной нехристианской. А любые православные институции, которые добиваются иных целей, кроме цели христианского преображения – притом СВОБОДНОГО – души человека, видятся мне преследующими, мягко говоря, нехристианские цели.

Деление жизни на светскую и религиозную вижу достаточно условным. Поскольку Бог – Отец, а все люди – дети, то связь Бога и человека лежит на самом глубинном уровне, так сказать, генетическом. Судить о вере человека, о тайнах его духа лишь потому, что он не декларирует своей принадлежности к тому или иному религиозному институту, столь же опрометчиво, как и судить о сути вероучения по поведению того или иного конкретного человека, декларирующего свою к религиозному институту принадлежность.

Высказывать своё мнение, приватно или публично – видится мне одной из демократических свобод. Как и свобода НЕ слушать его. Не любо – не слушай. Разве кто-то кого-то заставляет принимать всерьёз чьё бы то ни было высказывание? Но вот если высказавший своё мнение о сомнительности тех или иных книг придёт ко мне в дом с нарядом полиции, заставляя эти книги сжечь – вот тогда у меня есть свобода воспротивиться, данная, заметим, не конституцией, а Богом. Вообще, полицейские меры – так показывает обычный опыт в истории – оказываются всегда удивительно неэффективны: они не помогли кесарю, в первые века жизни, эту Церковь искоренить, они не помогли в советское атеистическое время людей совершенно отвадить от поиска христианского слова в том же самиздате и меж строк в «Словаре атеиста», как не помогли таковые меры, в преддверии, скажем, революций начала века, искоренить интерес тех или иных людей к антиклерикальной литературе и проч. А вот увеличить интерес к гонимому у обывателя – могут. Если сейчас внести «Сто лет одиночества» в индекс запрещённых книг – его непременно прочтут и те россияне, кто кроме Донцовой и смс в мобильнике ничего не читает, и могут получить удовольствие и пользу, что радует.

Лично я люблю и Маркеса, и Набокова. Правда, давать читать «Лолиту» своим детям я бы не стал, да и не всем взрослым бы советовал, – но сам, например, получил пользу, прочтя её, через много лет после первого прочтения, под углом зрения святоотеческого учения о страстях.

г. МИНУСИНСК

Денис ГУЦКО

Общаясь с верующим русским – культурным верующим русским – я каждый раз испытываю чувство долгожданного насыщения, будто перебивался всю неделю копеечными снэками, и вот мне дали поесть борща. Но большинство официальных представителей РПЦ, их слова и действия, вгоняют меня в тоску. Очевидно, что близость с бездарной властью не проходит даром: церковь расплачивается мозгами.

Жаль, конечно, что от имени церкви выступают такие опереточные персонажи, как Всеволод Чаплин. Что тут комментировать? Ещё один солдат системы задвинул ещё одну глупость, поддерживая антипедофильскую истерию, затеянную для того, чтобы отвлечь нас от вопиющих провалов власти, таких как: приморские партизаны, Кущёвка и Гусь-Хрустальный, взрывы террористов, тонущие судна и падающие самолёты, и много чего ещё.

Вообще из его слов – по крайней мере в том виде, в котором они приведены информагентствами – неясно, читал ли сам священник вышеозначенные книги, или испрашивает дозволения прочитать. Он ведь высказывается довольно размыто.

Что может быть глупее морального суда над произведением искусства, к которому призывает Чаплин? Такой суд, не причиняя подсудимому ни малейшего вреда, мешает ему делать своё дело – а именно: удерживать трудную, табуированную тему в поле морального поиска. В этом смысле «Майн Кампф» – не аргумент, потому как «Майн Кампф» – скучнейшая графомания. И никакого движения вверх не предполагает. А подлинное искусство, даже если не ставит перед собой такой задачи, заставляет нас отвечать самим себе на важнейший вопрос о добре и зле. В меняющемся мире изменчивое искусство, конечно же, помогает статичной церкви разбираться с добром и злом, как минимум уточняя их текущие координаты. И только статичность церкви, давно перешедшая в косность, не позволяет ей понять этого очевидного факта. Конкретно «Лолита» – и в этом великая роль романа с морально-этической точки зрения – ввела тему плотской любви взрослого человека к подростку в поле морального поиска: что можно, чего нельзя, что с этим делать, где граница. Хотя, конечно же, роман «отрабатывает» намного больше смысловых пластов – в том числе тему отсутствия чётких моральных координат в обществе потребления: если всё – товар, то подайте-ка мне вот это! Что касается «Ста лет одиночества» Маркеса, то вынести из этой книги мысль о пропаганде педофилии мог только весьма примитивный человек, для которого смысл равен сюжету, и любой текст звучит призывом к тому, что описывает: «Муму» – призыв к утоплению собачек, «Бедная Лиза» – к самоубийству, «Норма» – к поеданию дерьма. Ну, и так далее.

Но по большому счёту – ну что нам заступаться за Набокова или Маркеса… Где они – и где Чаплин вкупе со стоящими за ним командирами.

Лишь бы аппетиты не разгулялись. Я вот не в курсе, запрещены ли уже к показу в РФ фильмы Педро Альмодовара? Да что там Педро! Я знаю одну книгу, в которой рассказано о женщинах, которые, оставшись без мужей после масштабного катаклизма, переспали с собственным отцом, дабы восстановить своё племя. Не зреет ли в голове Всеволода Чаплина призыв изъять из этой книги столь возмутительный сюжет? Ну, или подредактировать. Редактировать русскую классику церковь уже начала, переиздав в этому году «Сказку о попе и работнике его Балде» под более цензурным названием: «Сказка о купце Кузьме Остолопе». Ясно, что на этом не могло закончиться.

г. РОСТОВ-на-ДОНУ

Валерия ПУСТОВАЯ

К влиянию религиозных институтов отношусь положительно при том условии, что это влияние компетентное и продуктивное. Меня задевают случаи неуклюжего пиара Церкви – потому что, как всякий нормальный верующий человек, знаю: до публики не доходят новости о действительном вкладе церковнослужителей в работу с обществом. Вот, например, интервью настоятеля храма свв. Космы и Дамиана в Шубине протоиерея Александра Борисова по поводу запрета местной власти на кормление бездомных, которое в храме ведется уже 15 лет (http://www.blagovest-info.ru/index.php?ss=2&s=5&id=41235). Вот где настоящий пиар, и настоящее сотрудничество Церкви, общества и государства: социальная и психологическая работа с людьми.

Однако об этом не кричат. Сами церковнослужители – потому, что им, рядовым работникам, несущим на себе груз каждодневного участия в душевной и социальной жизни прихожан, просто некогда. Да и вряд ли пресс-релизы о спасённых душах органично сочетаются с этикой христианина, ведь Христос даже поститься и молиться велел незаметно, без аффектаций, как и саму жизнь вести – перед очами Бога, а не публики.

Что же до светского общества, оно, уверена, мало интересуется существом вопроса – разграничением чиновничьей организации и собрания молящихся (чем и является, по идее, Церковь), работой священников, сутью обрядов. Христианство в сознании людей подменено медийным образом РПЦ, очень на самом деле светским, чиновным образом. А ведь Церковь должна быть – духовным авторитетом.

К сожалению, пока получается, что духовные вопросы светскому человеку разъясняют писатель Пелевин с режиссёром Звягинцевым.

Протоиерей Чаплин, вероятно, хотел «как лучше» – в общем-то, его желание дискредитировать сложившийся в умах «культурный» образ преступления можно только поддерживать. Положа руку на сердце, многие ли читатели увлечены писательским мастерством в «Лолите», многие ли видят трагедию главных героев, сопереживают им? Читают скорее как приторную криминальную сказочку, для некоторых поколений, чьё юношество не пришлось на интернетный бум, «Лолита» и вовсе эротический ликбез. Всем плевать на Лолиту – изломанную, тёмную девочку, всем плевать на Гумберта, искорёженного роковой страстью. А подавай респектабельного папика с девочкой в белом носочке. Образ Лолиты стал шедевром массового искусства, одним из больших мифов цивилизации, и миф её, как хотите, а для души разрушителен: это культ неуправляемой страсти, культ женщины-фетиша. Конечно, Набоков не задумывал свою героиню фетишем, дело не в Набокове, а в склонности большинства воспринимать искусство огрублённо и в качестве развлечения.

Общество часто окультуривает то, что противно человечности. И с общественным сознанием, сделавшим себе игрушку из великих вещей: любви, деторождения, творчества, – нужно полемизировать.

Только делать это надо умело, тонко, отлично понимая зыбкость почвы, на которую ступаешь, уважая историю вопроса. В данном случае не вышло: в глазах людей, представитель Церкви сделал выпад не против педофилии, а против литературы. А должен был получиться обратный эффект.

Капитолина КОКШЕНЁВА

Я вижу, что Церковь наша стала довольно активна. Как мыслит себя Церковь? Наставником светской власти? «Контролёром нравственности»? Кто будет осуществлять проверку? Любой контроль «из принципа» должен быть обеспечен безупречной силой личных качеств. Если есть только «принцип», – будет всего лишь скандал, и еще повод для общественных конфронтаций.

Это сложные и отдельные вопросы.

Честно сказать, «Лолиту» читать скучно, вряд ли эти словесные кружева можно полагать обладающими прямым воздействием на читателя. А вот «Сто лет одиночества» я читала, когда мне было лет двадцать, и ничего педофильского я там не вычитала (возможно, что просто я не знала о существовании таких «влечений», как не знала вообще ни о каких отклонениях в половом вопросе). Я ничего такого не помню вообще – остались иные впечатления: роскошного, безусловно чужого, но мощного и самодостаточного мира, полного глубокого символизма.

Я полагаю, что мир развращён не этими сочинениями. И механизмы работают более сложные, о чём я не раз писала.

Я полагаю, что наша Церковь в лице наиболее активных её пастырей, совершенно не заинтересована в мыслящей творческой интеллигенции и дискуссии (её устраивают «розовые христиане»).

И самое главное. Вот что пишет философ Н.Г. Дебольский (1842–1918): «Ошибаются те новейшие защитники теократии, которые, наподобие г. Соловьёва и Достоевского, считают разделение Божия и Кесарева лишь временным, ныне упразднённым разделением, и царство не от мира сего желают проявить в формах временного и земного владычества. На каком уважительном для христианина авторитете строят они свою гипотезу конечного претворения государства в церковь? А если это не авторитетное учение, но лишь свободное умствование, хотя бы людей бесспорно выдающихся по таланту и искренних по убеждению, то лучше бы, кажется, и проводить начало свободного умствования до конца, не прячась в критические моменты этого умствования за традиционные устои» (честь открытия этого автора всем нам принадлежит Ильину Н.П.).

Сергей БЕЛЯКОВ

Насколько я понял, Всеволод Чаплин предлагает не запретить «Лолиту» и «Сто лет одиночества», не внести их в список экстремистских материалов, не судить читателей Набокова и Маркеса, а дать книгам нравственную оценку. Что же в этом дурного? А вот вторая часть вопроса, на мой взгляд, просто абсурдна. О каком «возрастающем влиянии религиозных институтов» идёт речь? В чём оно выражается? Я вижу другое. Последние года полтора идёт яростная антирелигиозная кампания.

Я не воцерковлённый, не крещённый и не православный, так что наблюдаю за этим процессом со стороны. Со стороны же видно следующее: сейчас в моде антиклерикализм. Поражает его тотальность. С «антиклерикальными» высказываниями невольно сталкиваешься каждый день: на страницах либеральной газеты, на радио, а главное, в обыденной жизни. Не только интеллигенты, но и простые люди говорят о Церкви со всё возрастающей злобой, часто совершенно иррациональной. Из затхлого советского чемодана, оклеенного страницами газеты «Безбожник», достали старые, забытые словечки: «поповщина», «мракобесие», «клерикал».

Сыновья и внуки атеистов так и не пришли в Церковь. У меня есть несколько объяснений этой странной ненависти, если интересно, расскажу как-нибудь.

В любом случае, антицерковная кампания мне противна, как противны все массовые кампании такого рода. Если люди собираются дружно забрасывать кого-нибудь камнями, то порядочный человек должен или помешать им, или, по крайней мере, не принимать участия в этом гнусном деле. А сейчас толпа наших «антиклерикалов» готова забрасывать священников камнями.

г. ЕКАТЕРИНБУРГ

Екатерина ТКАЧЁВА

Конечно, нужно всякую литературу запретить. А начать предпочтительнее, конечно же, с античной. Ведь там что ни трагедия, то статья Уголовного Кодекса – взять хотя бы «Царя Эдипа». Какой нехороший пример для подрастающего поколения – убил отца и женился на маме. Вот только вряд ли запрещение книг приведёт к очищению общественного сознания. Много ли педофилов вдохновилось на свои чудовищные деяния, прочитав на сон грядущий «Сто лет одиночества»? Сомневаюсь, что найдётся хоть один. Кстати говоря, им и не нужно так утруждать свой мозг, достаточно просто включить канал «НТВ», к примеру, или «Россию» – в прайм-тайм – и оттуда почерпнуть массу вдохновения для последующих преступлений.

Пока же церковные чины борются с культурой – и литературой в частности, желая, видимо, превратить свою паству в стадо баранов, не желающее ни думать, ни читать действительно серьёзные книги.

О том, как рьяно РПЦ взялась на окультуривание нации, жители Калининградской области знают не понаслышке. В декабре прошлого года в ведение РПЦ муниципалитетом было безвозмездно передано 14 исторических памятников, среди которых – замки Тевтонского ордена, детский сад, музыкальная школа, кукольный театр… У нас в городе это называется аттракционом неслыханной жадности. Но тогда православная церковь стала лишь собственником этих зданий, а теперь потихоньку посягает и на мозги народные.

Замахнулись, значит, на Набокова с Маркесом… Что ж, Бог в помощь! К сожалению, запрещая чтение и издание классики, Всеволод Чаплин педофилию не искоренит, но есть шанс, что культурный уровень наших сограждан повысит. Вспомним, как возрос интерес к книгам Владимира Сорокина, когда юные приверженцы Путина прилюдно жгли их в урнах! Нужно и церковным функционерам придумать нечто подобное. Например, начать пропагандировать классиков литературы путём их запрета. Некоторых не мешало бы исключить из школьной программы – Достоевского, например. Эффект не замедлит себя долго ждать – подростки на коленях под партами перечитают все его тома – Фёдор Михайлович и педофилов описывает, и проституток, и игроманов, и психопатов разных сортов… До чего увлекательное чтение! Это был бы грамотный пиар. А раз так, то Всеволод Чаплин стоит на правильном пути – думаю, многие дети уже усекли, какие книги им в первую очередь стоит купить или скачать с Интернета.

г. КАЛИНИНГРАД

Марта АНТОНИЧЕВА

По сообщениям СМИ, глава Синодального отдела по взаимоотношениям церкви и общества Всеволод Чаплин оскорбился, прочитав в учебнике преподавателя медицинского университета Архангельска, что педофилия – это нормально. И вспомнил всё, что знает на эту тему – «Лолиту» Набокова и «Сто лет одиночества» Маркеса. Вердикт – запретить в школах («отрубите им головы!»). Только так, запретом на чтение этих двух книг, можно победить педофилию. А ещё говорят, что графомания никак не влияет на литературу!

Уже не кажется странным, когда условная «общественность» (и церковники в том числе) вместо конкретных действий по борьбе с той или иной проблемой либо поисков её решения занимается самопиаром. В желании церкви стать частью государства видится её слабость: в России проживает всего 11% православных, а значит, Чаплин и Ко теряют аудиторию. Если бы курильщики объединились в профсоюз, даже их оказалось бы больше. Или сторонников КПРФ, например. Церковь чувствует свою численную уязвимость и не хочет терять позиции, подобно католикам в Европе. Другой вопрос, какие формы взаимодействия с обществом она выбирает, желая их укрепить, и насколько они отвечают запросам нашего времени. Те попытки, которые предпринимает Всеволод Чаплин в последнее время, недалеки от «Доктрины 77» Ивана Охлобыстина – безумного фрик-шоу в духе В.Пелевина. Церковь в этом контексте воспринимается лишь как средневековая инквизиторская конструкция-аттракцион с упрощённым механизмом работы «вкл#|#выкл» или «сжечь#|#возвеличить». Здесь ни к чему столетний опыт духовных исканий и прозрений монашества и старчества, ставший основой нашей культуры. Современная церковь – это скорее «Пираты Карибского моря», только с монахами.

Средневековое мышление, с каким подходит к окружающей действительности Чаплин, лучше других понимали писатели и философы Нового времени. Так, Ж. де Лабрюйер ещё в 1687-м году отмечал, что: «В церкви на проповеди, в опере или картинной галерее мы со всех сторон слышим противоположные мнения об одном и том же предмете. Поэтому я склоняюсь к мысли, что в любой области (курсив мой – А.М.) можно творить как прекрасное, так и посредственное – на то и на другое найдутся любители. Не бойтесь даже безобразного: отыщутся поклонники и у него». Иными словами, мера всех вещей и критерий оценки происходящего – наши представления о прекрасном. Церковь, напротив, предлагает человеку вернуться к средневековой системе запретов и на её основе строить свою жизнь. В этот момент становится нестерпимо грустно, т.к. невозможно представить, что бы сказал, например, Д.С. Лихачёв, глядя на эти суды над классикой и сознательное выстраивание загончиков для будущих поколений в духе «451 градуса по Фаренгейту». Сейчас много пишут о недовольстве как атеистов, так и православных действиями церковников. Если существуют активные атеисты, то, возможно, скоро следует ожидать появления православных противников церкви. Ведь как иначе остановить этот страшный аттракцион?

г. САРАТОВ