Двуличие

№ 2012 / 30, 23.02.2015

13 ию­ля 2012 го­да в га­зе­те «Вят­ский край» по­яви­лась ста­тья пи­са­те­ля Вла­ди­ми­ра Кру­пи­на, по­свя­щён­ная пе­ре­име­но­ва­ни­ям улиц в на­шем го­ро­де, под по­ш­лым на­зва­ни­ем «Се­го­дня на Кла­ре, за­в­т­ра на Ро­зе…».

Жалкая судьба несостоявшегося мессии

13 июля 2012 года в газете «Вятский край» появилась статья писателя Владимира Крупина, посвящённая переименованиям улиц в нашем городе, под пошлым названием «Сегодня на Кларе, завтра на Розе…». Ничего, кроме недоумения, такие писания вызвать не могут. В этой статье Владимир Николаевич, походя, облил грязью Розу Люксембург, Карла Либкнехта, Клару Цеткин, А.М. Горького и даже… Александра Ивановича Герцена, чей 200-летний юбилей в этом году отмечает весь мир. Откуда-то он взял, что Роза Люксембург была террористкой, чем обнаружил себя «знатоком» исторических биографий революционеров. Чтобы было понятно, каким принципиальным человеком была замечательная революционерка Роза Люксембург, приведу одну цитату.

«Вот что открыл в далёкой северной глубинке писатель Лев Николаевич Смоленцев. В чердачных архивах опытной сельскохозяйственной станции близ старого русского села Усть-Цильма он нашёл старый журнал. В журнале была вклейка из какого-то немецкого журнала с фотографией Розы Люксембург. Это была статья Розы Люксембург «Диктатура и демократия». «Большевики свернули с пути, штыками разогнав 9 января 1918 года Учредительное собрание». «Ленин и Троцкий до того возвещали: «Мы октябрьский переворот представляем спасением для Учредительного собрания, как и вообще спасением революции!» «И вот их первый шаг – разгон Учредительного собрания и заявление Троцкого, что революции вредно и гибельно любое народное представительство, основанное на всеобщих народных выборах». «Жизнь государства с ограниченной публичной свободой именно потому так скудна, так жалка, схематична и бесплодна, что исключением демократии народных масс закрываются жизненные источники духовного богатства и прогресса». «Даже более того: диктатура горстки политиков неминуемо приведёт к одичанию общественной жизни – к покушениям, террору, массовому заложничеству и расстрелам инакомыслия». Статью «Диктатура и демократия» Роза написала, находясь в тюрьме, узнав о разгоне большевиками Учредительного собрания. Освобождённая в 1918 году, она опубликовала её в газете «Роте фанэ». Писатель Смоленцев пишет: «Ясновидица Революции не просто осудила, она подвергла Ленина и Троцкого резкой критике. Роза предупреждала: «Диктатура дюжины партийных вождей, пусть и выдающихся, высушит жизнь в Советах до слепого уродства. Сегодня в России нет даже диктатуры рабочего класса, а есть диктат клики – горстки партийных вождей». Такой увидела первую Страну Советов Роза Люксембург. Вожди революции не простили этого. Статья стала ей приговором. Розу Люксембург, названную Троцким Дульсинеей Революции, убили в 1919 году». (Отрывок из книги Льва Смоленцева «Голгофа России» (Сыктывкар, 1993) (Цитировано по еженедельнику «Литературная Россия», 2010, № 44).

А вот как начиналась творческая судьба Владимира Николаевича Крупина.

Хорошо помню встречу в зале гуманитарного отдела Герценки с писателями-земляками Владимиром Крупиным и Борисом Филевым, жившими уже тогда в Москве. Давно уже это было. Ещё были живы Евгений Дмитриевич Петряев и Виктор Георгиевич Шумихин. Не помню всего, что говорилось на этой встрече, но хорошо помню слова Владимира Крупина: «Я как писатель и как коммунист вижу свою задачу…» Крупин действительно написал к тому времени несколько хороших произведений, показав себя талантливым литератором. Хорошо помню и бурное обсуждение его «Живой воды» на дискуссионном клубе «Зелёная лампа». Он действительно стал набирать популярность. Появилась доброжелательная критика произведений писателя. Однако он, видимо, забыл, а может быть, и не знал, прозорливых строк замечательного поэта Николая Доризо:

Популярность шумна и изменчива, По натуре она такова. Только слава надёжная женщина, Но она не жена, а вдова».

И с ним стали происходить странные вещи. Приведу такой пример. Виктор Георгиевич Шумихин, симпатизируя талантливому земляку и стараясь помогать в литературной деятельности, подарил ему полный комплект трудов Вятской учёной архивной комиссии (ВУАК). Комплект этот лежал в подвалах Герценки и не был разрезан. И вот во времена перестройки, когда писатели стали часто выступать с разного рода речами, Владимир Николаевич, выступая в телевизионных передачах, начал сетовать о том, что, дескать, плохо его земляки изучают историю края. Вот ему дали экземпляр трудов ВУАК, а он даже не был разрезан. Это не могло не задеть работников краеведческого отдела Герценки, и в очередной приезд Крупина в наш город Светлана Петровна Кокурина показала ему зачитанный рабочий экземпляр трудов ВУАК в читальном зале отдела. Крупин притворно смутился и заверил Светлану Петровну, что больше такое не повторится. Однако продолжал повторять эту досужую версию во всех последующих передачах. Художественный талант нашего литератора, по-видимому, начал угасать, и он начал пробовать себя в публицистике.

Лет восемь тому назад я занимался в депозитарном отделе Герценки, и меня Галина Кустенко пригласила принять участие во встрече с Владимиром Николаевичем в арт-центре библиотеки. Собрались там, в основном, его обожательницы, и он, уже возомнив себя «мессией», начал поучать аудиторию выбору материала для чтения. То, что он говорил, не могло не поразить любого здравомыслящего человека. Он сказал, что не нужно читать таких вредоносных авторов, как Л.Н. Толстой и А.П. Чехов, а надо читать только Иоанна Кронштадтского и Серафима Саровского.

Дальше – больше… Чувствуя, что популярность «мессии» безнадёжно падает (думающая молодёжь предпочитала всё-таки А.П. Чехова, драматические произведения которого ставят сегодня во всех странах мира, и других классиков российской литературы), обожательницы организовали проведение Крупинских чтений. При этом они забыли, а скорее всего и не знали, что во всём мире, в том числе и в России, Чтения проводят ПАМЯТИ известного человека.

Крупин, безусловно, имел шанс войти в литературу, но, как видно, не вошёл. Поэтому, перефразируя слова известной песенки, которую часто исполнял и во время войны, и после неё Леонид Осипович Утёсов, можно, горько сожалея, сказать: «Остался от Володи только пшик…»

Александр РАШКОВСКИЙ,
краевед,
г. КИРОВ