Изумляемся вместе с Александром Трапезниковым
№ 2012 / 47, 23.02.2015
Гигантский труд Евгения Анташкевича почти в восемьсот страниц выпустило издательство «Центрполиграф». А вот называется эта книга предельно коротко – «Харбин»
Горечь безутешных слёз
Гигантский труд Евгения Анташкевича почти в восемьсот страниц выпустило издательство «Центрполиграф». А вот называется эта книга предельно коротко – «Харбин», но этим одним словом всё сказано. Сразу в памяти всплывают кадры из старых советских фильмов о белогвардейцах, осевших в этом китайском приграничном городе. Киноленты, конечно же, носили идеологический характер. Беляки – изверги и ненавистники новой большевистской России (будущие «русские фашисты»), а красные чекисты, действующие в их среде, – благородные и умелые победители, добивающие врага на чужой территории. Были, разумеется, и такие, и другие, и всякие. Но кто-то хорошо сказал, что у Гражданской войны нет героев, есть только жертвы. А главным «героем», если можно так выразиться, Гражданской войны является она сама.
Роман Анташкевича в двух абзацах пересказать невозможно. Он насыщен событиями и персонажами до такой степени, что его впору назвать эпопеей эмигрантской жизни первой половины XX века. А привязка к определённой местности придаёт ещё больший интерес к этой теме, которая до поры до времени была как-то размыта, оставляла много вопросов. К концу 1922 года в Маньчжурию из охваченной войной России пришли почти 300 тысяч беженцев. И Харбин, городок на северо-востоке Китая, казалось бы, на двадцать пять лет стал для них спасением. Но это было не так. На самом деле именно через него на четверть века пролёг фронт новой русской смуты. Но официальные советские историки долгие годы игнорировали истинное положение вещей, вернее, препарировали его по-своему, в определённом русле.
А книга Анташкевича восполняет этот пробел не только художественными средствами, но и на основе подлинных архивных документов и материалов. Кроме того, это весьма увлекательный роман со множеством самостоятельных сюжетных линий, связанных в тесный клубок интриг, заговоров и тайн. В нём есть и золото Колчака, и китайские контрабандисты, и сибирские таёжные заимки, и борьба разведок. Главный герой оказывается в тисках между «золотой казной» Российской империи и замыслами советской и японской спецслужб. В повествовании косвенно фигурируют в качестве персонажей Сталин, Чан Кайши, Микадо, реально описаны политические деятели рангом поменьше.
Исторически достоверно показана жизнь Харбина, задуманного и построенного как столица КВЖД – российско-китайской железнодорожной магистрали, его жителей, ставших жертвами грандиозных потрясений от конца XIX века до конца XX. Множество чётко выписанных эпизодов, героев, каждый из которых со своим характером и смыслом жизни, лирических отступлений – всё это, весь этот необъятный мир дан в таких подробностях, что в исчерпывающей осведомлённости автора сомневаться не приходится. Он демонстрирует читателю и свои исторические знания, и силу своего художественного слова.
Сам автор, объясняя концептуальную суть романа, говорит, что он, «Харбин», в большей степени похож на легенду-биографию, основанную на реальных событиях. Но легенда-биография – это специфический термин специальных служб, который обозначает совокупность сведений о человеке или людях, выполняющих секретное задание в стране противника. И она включает в себя как правдивые сведения о человеке, так и специально составленные, для того чтобы противник ничего не заподозрил.
Эта книга непременно должна была быть издана. Со временем в нашем сознании рядом с эпопеями «Война и мир», «Тихий Дон», «Жизнь Клима Самгина», думаю, встанет и роман Евгения Анташкевича «Харбин». Ведь он также несёт в себе откровения о целом русском мире во всех его проявлениях, созданном на чужбине.
Постскриптум. Харбинская поэтесса Лариса Андерсон, дочь русского эмигранта, написала такие стихи:
Я думала, Россия – это книжки. Всё то, что мы учили наизусть. А также борщ, блины, пирог, коврижки И тихих песен ласковая грусть. И купола. И тёмные иконы. И светлой Пасхи колокольный звон. И эти потускневшие погоны, Что мой отец припрятал у икон. Всё дальше в быль, в туман со стариками. Под стук часов и траурных колёс. Россия – вздох. Россия – в горле камень. Россия – горечь безутешных слёз. |
Мы в русском миру на запятках
У самобытного кировского поэта Владимира Семибратова вышла новая книга «Своя Россия», куда вошло такое программное для авторского сборника и всего вятского края стихотворение. Приведу его полностью, поскольку оно в наилучшей мере определяет всё творчество поэта, библиофила, краеведа и просто фанатически преданного родной земле человека. Называется оно – «Вятские»:
Мы дали Отечеству Грина И наш Заболоцкого стих, И в вятскую землю Марина Ушла от страданий своих. Необщим лица выраженьем Мы смотримся средь россиян. Медлительно наше движенье, Оглядка у нас не изъян. Мы в русском миру на запятках, Но мы не стыдимся того, Иначе б утратила Вятка Природы своей естество. |
Сам автор скромен и голос его вроде бы тих на фоне шумного российского песнопения, порой просто крикливого, особенно это касается московских дудок. Он все силы отдаёт историческим и культурологическим изысканиям в Вятской губернии. Чего стоят одни только названия его многочисленных книг: «Трифонова обитель», «Староверы федосеевцы Вятского края», «История сквозь призму биографий», а своеобразный итог его поэтического творчества – избранные стихи «Калина из Медового Ключа» (в этой деревне Малмыжского района Кировской области он и родился). Редактирует «Вятский епархиальный вестник», составляет альманах «Вятский библиофил», преподаёт в Кировском филиале Московского гуманитарно-экономического института.
Такие корневые всегда были и будут в России, они – её надёжный фундамент и крепкий стержень. Но известен он не только в Вятке, его стихи публиковались в Москве (в том числе и в нашей «Литературной России»), в Санкт-Петербурге, Риге, Чите, Красноярске, Сыктывкаре, Ижевске, других городах и весях России, даже в зарубежных сборниках, журналах и газетах. Сильна вятская земля талантливыми людьми. Сильна Россия.
Постскриптум. Да ведь и наш замечательный писатель и мой старший друг Владимир Николаевич Крупин тоже «вятский». И давайте всё-таки уже решим как-то этот наболевший вопрос – вернём городу его славное историческое название. Глядишь, и большевик Киров постепенно забудется, и Сталина перестанут обвинять хоть в одном «убийстве», кроме, конечно же, гибели «Титаника» (ведь на нём к Троцкому должен был плыть Ленин, просто билет потерял, а Леонардо ди Каприо, дурья башка, нашёл и отправился). Этого ему простить никак нельзя. Такие преступления против человечности срока давности не имеют.
Дорогой Фридрих!
Некий человек в течение пяти лет регулярно отправлял в «Новый мир» А.Т. Твардовскому письма, которые неизменно начинались словами «Дорогой Фридрих!», а подписывались – «Карл Маркс». Представляю, сколько нервотрёпки доставляли эти послания главному редактору, напоминающие жужжание назойливой мухи возле головы. А в письмах обсуждалась, как правило, проблема «создания всемирного правительства» во главе с «Марксом» и «Энгельсом», у которых должно было быть сто заместителей разных национальностей. Бред был очевиден, но никому и в голову не приходило запереть этого несчастного человека в сумасшедший дом. Потому что он был неопасен. Однако в ряде случаев и таких маниакальных больных принудительно и вопреки воле родственников помещали в психиатрические лечебницы. Но гораздо чаще это делалось для расправы со здоровыми или практически здоровыми людьми. Примеры всем известны. Так произошло с учёным-генетиком Жоресом Медведевым в мае 1970 года. Но на сей раз «система» дала сбой…
Книга «Взлёт и падение Т.Д. Лысенко» (издательство «Время») состоит из двух разделов. Первый посвящён собственно так называемой «биологической дискуссии в СССР в 1929–1966 годах», а второй, названный «Кто сумасшедший?», – это документальный репортаж из жизни Жореса и Роя Медведевых, авторов книги и участников тех далёких от наших дней и уже во многом полузабытых событий. И вот что интересно. Казалось бы, ну что пережёвывать старое? Самиздатовские издания «Взлёта и падения…» выходили в 60-е года, переводились во многих странах, в 90-х выпускались уже открыто, а «Кто сумасшедший?» – впервые были выпущены на русском и английском в Великобритании в 1971-м. Да и написано об этом у других авторов не мало. Но всё равно читается с неослабевающим интересом.
В чём причина? Наверное, в том, что и спор между «генетиками-мичуринцами» и «классическими генетиками», менделистами-морганистами, вылившийся в кровавые драмы и отбросивший отечественную биогенетику на десяток лет назад, и проблемы применения в СССР судебной психиатрии для борьбы с инакомыслием и политической оппозицией – это кровоточащие раны нашей истории. Их надо знать, чтобы не повторилось подобного. Генетика, так же как и медицина, психология, физика, химия, математика, кибернетика (ещё одна страдалица тех времён), не имеют и не могут иметь никаких идеологий и политических окрасов. Иное дело гуманитарные науки – литературоведение, история, философия. Здесь боритесь и спорьте сколько душе угодно.
Но когда в дело вступает власть (а Лысенко поддерживали и Сталин, и Хрущёв, особенно последний), то псевдонаучные теории грозят науке, экономике страны да и просто народонаселению неисчислимыми бедами, вспомните хотя бы усиленное внедрение кукурузы на севере и за полярным кругом. Хотя и у Лысенко были свои достижения, которые нельзя отрицать, например, внедрение яровизации, калийных удобрений или поднятие жирномолочности коров, с этим соглашается и Жорес Медведев. Вообще в своей работе он чрезвычайно объективен и рассудителен. И к такому человеку пытались применить карательную медицину, поставить диагноз «плохая адаптация к социальной среде с паранойяльным реформаторским бредом». То есть занести его в разряд «Дорогого Фридриха – Карла Маркса».
Однако за скромного обнинского учёного тотчас же вступился целый ряд академиков и писателей всех направлений. Тот же Твардовский, Тендряков, Каверин, Капица, Сахаров, Солженицын и много других, выступивших против Петровского (министра здравоохранения СССР), Снежевского (главного психиатра страны), Серебряковой (главного эксперта министерства по психиатрии) и прочих деятелей, которые выполняли то, что им скажут власть предержащие. И это явилось практически первой победой здравого смысла над логикой «сумасшедших».
Вспомнился мне роман Замятина «Мы», в котором описывается некое будущее общество, где всякий инакомыслящий автоматически объявлялся ненормальным, и рассказ Роберта Шекли «Академия», где каждый беспокойный и жаждущий каких-то изменений в существующих порядках индивид получал специальный укол, после которого засыпал уже навечно. Но перед смертью во сне, в мире иллюзий он осуществлял все свои желания и планы, о которых думал и которые не давали ему покоя перед поступлением в «академию». Даже такие, как создание всемирного правительства во главе с «Фридрихом – Карлом».
Постскриптум. В своей жизни я никогда особенно не интересовался ни генетикой, ни судебной психиатрией, но читал эту книгу как настоящий детектив. Настолько она впечатляет. Круг моих знаний значительно расширился, захотелось пойти в библиотеку и взять ещё что-нибудь по молекулярной генетике, например. А потом подумал: да ведь это означает, по той же пресловутой «Инструкции», что если человек, профессионально занимающийся одним делом, как, скажем, я – литературой, вдруг начинает увлекаться чем-то иным, то у него происходит вялотекущее раздвоение личности с первой стадией паранойяльной шизофрении, и его надо срочно обследовать и помещать в психиатрический диспансер. Так и не пошёл никуда. Ведь «Инструкция» эта хоть и отменена, но где-то припрятана. А времена нынче такие, что она ещё непременно покажет свои зубки. Властям без неё тоже скоро деваться будет некуда. Ведь всё возвращается на круги своя…
Александр ТРАПЕЗНИКОВ
Добавить комментарий