Деньги важнее идей

№ 2013 / 22, 23.02.2015

То, что писатели – ещё тот народ, ни для кого никогда секретом не было. Известна и их склонность к дрязгам. Только одни предпочитали ругаться на бытовой почве

То, что писатели – ещё тот народ, ни для кого никогда секретом не было. Известна и их склонность к дрязгам. Только одни предпочитали ругаться на бытовой почве (эти склоки здорово отразил в своих книгах «Иванькиада» и «Шапка» Владимир Войнович; помните, в первом случае наши литераторы насмерть перепугались из-за освободившейся кооперативной квартиры, а во втором – дрались за привилегии в ателье, делили норки с чернобурками). А другие вроде бы боролись за идеи (мы ещё не забыли, как, размахивая одними и теми же цитатами из Ленина, Вадим Кожинов защищал славянофилов и пропагандировал евразийство, а Юрий Суровцев отстаивал западников и призывал к либерализму). Победителем же в этих дрязгах раньше всегда выступала власть.

Однако в конце 1991 года режим в стране изменился. Но стали ли в писательской среде другими нравы?

Худ. Ю.Фёдоров

Как мы помним, в лихие девяностые годы победила якобы демократия. Как это повлияло на писательское сообщество? Очень просто. «Демократы» при поддержке власти всё сделали для того, чтобы задвинуть «почвенников» на обочину и лишить их любой господдержки. Сколько тогда было учреждено различных очень даже денежных премий. Но кому они достались? Как правило, только тем, кто славил семибанкирщину. Художественность в расчёт не бралась.

Первой об этом попыталась заговорить поэт Татьяна Бек. Но коллеги из демократического лагеря ей быстро напомнили: мол, так было всегда. Что – разве за художественность в советское время получали Ленинские и Госпремии Иван Стаднюк, Егор Исаев, Александр Чаковский или Анатолий Иванов? Людей поощряли за умение красиво обслуживать интересы власти.

Бек возражала. Она напоминала о том, как в её круге раньше возмущались распределением благ и как мечтали о приходе нового времени, когда всё будет решаться по справедливости. А её в ответ просто затравили и довели до самоубийства.

Патриоты при Ельцине тоже не молчали. Они клеймили режим и обещали, что когда маятник качнётся в другую сторону, прийти к власти и восстановить справедливость. Какие пламенные статьи писал тогда в «Нашем современнике» Александр Казинцев! А как негодовал по поводу разнузданности демократов Владимир Бондаренко!

Но вот в «нулевые» годы произошла частичная смена всех. И что мы увидели? Проверенные бойцы, ещё вчера клеймившие сионизм и тоскующие по докторской колбасе за 2 рубля 20 копеек, тут же обо всём забыли и бросились грабить то, что не успели разворовать их идеологические противники. О защите народа уже никто и не думал.

В этом плане очень показательна битва за писательский посёлок Переделкино. Сколько копий металось в 90-е годы. Мол, власть в Международном литфонте захватили одни воры-демократы и сплошные проходимцы. Якобы почвенников бросили на произвол судьбы. Сколько митингов было с требованиями сместить Гюлумяна, наказать Римму Казакову, отобрать дачу у Евгения Евтушенко… Ну, отлучили от кормушек демократов. А дальше-то что? К власти пришли Станислав Куняев и Иван Переверзин. И что – стало лучше? Выиграл, пожалуй, один Куняев.

Смотрите что получилось. После развала Советского Союза руководимый Куняевым журнал «Наш современник», как и многие другие литературные издания, оказался в страшной нищете. Как выйти из бедственной ситуации, никто не знал. И вдруг Куняеву предложили возглавить Международный литфонд. У сотрудников журнала появилась надежда на скромные дотации из этого фонда. Но не тут-то было. Ежемесячное высокое жалование за счёт средств Литфонда досталось одному лишь Куняеву. Все остальные до сих пор продолжают довольствоваться копейками. Но и этого Куняеву показалось мало. В дополнение к тому, что его семья уже имела под Сергиевом Посадом и в Красновидове, он не постеснялся выбить себе ещё одни дачные хоромы в Переделкине. А что, своя рука – владыка. А как же быть с идеями? А это теперь, похоже, не актуально. Борьба с сионизмом осталась в прошлом, нынче на повестке дня другой вопрос – как побольше отщипнуть для себя от общеписательской собственности.

И Куняев оказался не один. Дачи в Переделкине захотели получить и другие патриоты, подмявшие под себя власть в писательских союзах: Владимир Бояринов, Юрий Коноплянников, Лев Котюков, Владимир Середин, Николай Переяслов. И не важно, что никто этих горе-деятелей не читает.

В общем, таланты оказались беззащитны. Бал стали править графоманы и холуи, всю жизнь подпевавшие то Юрию Лужкову, то бывшему президенту Якутии Михаилу Николаеву, то незадачливому генерал-губернатору Борису Громову.

У меня вообще есть подозрение, что Куняев и раньше-то был неискренен. Думаю, что с сионизмом он боролся не по велению души, а потому что это приносило неплохие деньги и государственные награды. Надо ли напоминать о том, как власть щедро отмечала этого якобы верного патриота орденами и премиями и как часто его переиздавали?! Но стоило власти смениться, наш поэт сразу испугался. Я имею в виду начало осени девяносто первого года, когда провалился путч. Его соратника – Александра Проханова тогда чуть ли не каждый день таскали в прокуратуру. А что Куняев? Он срочно оформил длительный творческий отпуск якобы для работы над книгой о Есенине и удрал в охотничьи угодья. И плевать ему было на дела журнала «Наш современник». Вместо себя Куняев на четыре месяца назначил чужого дядю из Института мировой литературы. Дядя этот тут же уволил близкого поэту человека. И что? Куняев это проглотил. Его-то ведь не тронули да ещё и должность за ним сохранили. Он и потом продолжал легко сдавать многих своих приятелей. Главным для него было другое – чтоб никто не мешал ему месяцами отдыхать у австралийских друзей и чтоб сына в редакции не заставляли помногу работать. В общем, человек создал для себя и своей семьи полный коммунизм, а на остальных чихать он хотел с высокой колокольни.

А что же наши критики? Я помню, как негодовал в 1994 году Владимир Бондаренко, когда Пётр Палиевский, занимая должность заместителя директора Института мировой литературы, отказался подписать для правоохранительных органов экспертное заключение в пользу газеты «Завтра». Критик обвинил учёного не только в трусости, но и чуть ли не в предательстве патриотического дела. И что он делает сейчас? Обличает скомпрометировавшее себя руководство Союза писателей России, требует избрать новых, честных лидеров? Нет. Он призывает ещё на пять лет оставить у руля писательского союза никчёмного Ганичева, который довёл царский особняк на Комсомольском проспекте, 13 до полного разорения. Что же произошло с нашим зоилом? А ларчик открывается просто. Вдруг новый руководитель займётся наконец делом и оживит писательскую жизнь, на фоне которой газета Бондаренко «День литературы» будет смотреться страшным анахронизмом. А главное – вдруг новое начальство не продлит аренду с его женой. Нет, пусть уж лучше всё останется по-старому. Тогда, глядишь, Бондаренко тоже не пропадёт и никто не спросит с него, как это он умудрился за каких-то 15 тысяч долларов приватизировать принадлежавшую Литфонду часть огромного коттеджа в писательском посёлке Внуково и почему этого не позволили сделать десяткам других арендаторов.

Хапать и ещё раз хапать – вот девиз большинства нынешних писательских начальников.

Я знаю только одного большого писателя, сочетающего творчество с административной деятельностью, кто после развала СССР думал не только о личном кармане, но и о своём коллективе. Это Александр Проханов. Как бы ему тяжело не было в страшные 90-е годы, он всем своим сотрудникам помог решить бытовые вопросы: одним купил квартиры, другим сделал евроремонт, третьих обеспечил машинами… Другие же литературные генералы думали в первую очередь лишь о себе.

И как быть дальше? Менять писательскую власть. Ничего хорошего при Ганичеве, Переверзине или Куняеве писателей уже не ждёт. Скорей наоборот, при этих начальничках писательское сообщество за два-три года потеряет последнее.

Вячеслав ОГРЫЗКО