НЕВОЛЬНОЕ ЗАПАДАНИЕ В ЛОЖЬ

№ 2015 / 19, 27.05.2015

Более тридцати лет назад в историко-краеведческой среде зазвучало имя археолога Ольги Васильевны Дьяковой. Каждая её статья несла глубокую поэзию времён азиатского средневековья. И, безусловно, ценность результатов исследований.

Именно поэтому мы, ощущая такую возможность, ждали от учёного нечто обобщающее, конкретное, историческое полотно мощного звучания, ясного и чёткого… И в 2014 году, в издательстве «Наука – Восточная литература» (Москва), вышла монография О.В. Дьяковой «Государство Бохай: археология, история, политика».

18

Значение монографии трудно переоценить как положительную новую ступень в осмыслении истории Дальнего Востока, так и отрицательное значение введения в историческое заблуждение, в вольное или невольное западание в ложь.

Там, где учёный отходит от границ своей бесспорной компетенции, она теряет ответственность и делает бездоказательные выводы.

Остановимся только на касающихся нас фактах. Дьякова заявила: «Эвенки не входили в состав государства Бохай».

Да, конечно же! «Эвенки» и не могли входить в бугэйские (Бугэй – правильное эвенкийское название страны) племена, так как их тогда не существовало под этим этнонимом, определяющим тунгусо-язычный народ «Эв-ми» (пеших эвенков), слившийся с многочисленными беженцами как с юга (от Тибета), так и с востока в 10-м и в последующих веках. Однако автор и сама подчёркивает в книге, что монография посвящена первому тунгусо-маньчжурскому государству… То есть Дьякова принимает и признаёт, что в составе государства, более того, в его основе, были тунгусские племена.

Тунгусы? Повторяюсь: народы, родным языком коих является эвэды, то есть «эвенкийский» язык, если опираться на современную терминологию. Этноним «тунгус» прямо относится к эвенкам и становится сторонним названием народа благодаря соседствующим народам. К примеру, в языковую среду племён хасова, а позже и народа якол, значение «тунгус» пришло из эвэдыт (эвенкийского языка). Речь идёт о древнем захоронении на деревьях народа эв-ми, людьми исчезающими, избегающими контактов с пришлыми народами, захоронении, носящем название «тунгус уки». Отсюда и пошло: тунгусские захоронения, стоянки, следы, ловушки и так далее, с чем часто встречались эмигранты и захватчики. Таким образом, захоронения «тунгус уки» принадлежали эвенкам, то есть «эв-ми» – «спускающимися с гор», независимым горным людям – сологонам.

В полиэтническом государстве Бугэй были и прямые предки современных эвенков. Это Илоу (фонетический вариант), Илэу, Илэ, Илэл – переводится как «человек, люди». Глафира Макарьевна Василевич указывала, что сей этноним являлся самоназванием эвенков вплоть до 1933 года.

На Амур Илэу (Илоу) большей частью были выдавлены во времена ещё до нашей эры исходом с северных территорий лесных племён хунну (хунни), то есть «имеющие домашних животных: коней и скот», «прокатившихся» жестоким, безжалостным «катком» вплоть до Жёлтой реки. Нашествие длилось целое поколение: «… когда младенец стал стариком – пришла тишина… хуннгу (орущих) как будто и не было…»

Так можно ли беспрекословно принять утверждение учёного, кардинально меняющего взгляд на историю средневековья Дальнего Востока (шире: Сибири)? А как сие понравится иностранным учёным! Впору им сплясать «танец людей»!

Смею утверждать и более значимое: языком общения всех бугайцев был всё-таки эвэдыт (эвенкийский язык), как и по всей Сибири. Иначе народы просто не смогли бы географически ориентироваться на необъятных территориях, так как топонимическая среда сплошь эвенкийская, в том числе, и на территориях государства Бохай (страны Бугэй) и зависимых от него прилегающих земель. А что касается китайского языка, то он был в государственном использовании знатной части общества, как и корейский на юго-востоке страны.

Если следовать логике автора монографии, то на изучаемой территории должны быть признаки не «эвенкийской» языковой культуры, а некой другой.

Прежде всего необходимо вернуться к названию страны. Считается, что название Бохай (все мы знаем его искусственное происхождение!) – прочное и беспрекословное определение. Нет же! Название Бохай скорее термин условный, именно термин, для дипломатических сношений, официальных церемоний, являясь политической необходимостью. Государство же (страна) продолжало оставаться «Божественной Вселенной», причём выше «Поднебесной», самим небом, то есть эвенкийским Бугэй (от Буга – небо, Вселенная, святость и пр.) Поэтому, как бы автор этого не хотела, Бугэй никак не может быть синонимом Бохаю, китайскому обозначению.

Вообще, Дьякова О.В. использует термины иностранные, вводящие в заблуждение читателей, и поддерживающие взгляды иностранных учёных. Например, короля Бугэя (Бохая) она упорно называет «ваном», когда как «бугэйцы» величали его «Кэду», то есть, в переводе с эвенкийского, «имеющий много жилищ, властный над многими жилищами». Да и название многих племён имеют эвенкийские корни. Например, «Мохэ» – «прямой как дерево», а точнее: «прямой при семенящей и быстрой походке». У нас так в тридцатые годы называли эвенков корейского происхождения. «Мукри» – «живущие у воды в деревянных жилищах». Согласно легенде, мой род чилчагиров Нгамакта когда-то (перед нашествием Киданей) вышел из мукрийской среды. Даже имя знаменитого бугэйского учёного и поэта Хайтэя (Хайты) эвенкийское: «Хай – слабое течение воды на перекате между двумя плёсами; и суффикс «-тэ», выражающий упорство; получаем: «тихий как вода, но упорный как вода!»

Кстати, гидронимы Бугэя тоже эвенкийские. Амур! Аму – широкий. Суффикс «-р» множественного числа, здесь, придаёт превосходность значения: широченный, с оттенком величия. Шилка, приток Амура, называлась Силкари, в переводе, «текущая в узкой долине, зажатая в берегах». Пример к тому, что по такому же эвенкийскому принципу образован гидроним второй главной реки Бугэя – Сунгари, с помощью двух суффиксов. Корень «Сун» – переводится как «глубина», а после словообразования получаем производное: постоянно углубляющаяся. В современной эвенкийской традиции это определение ненадёжности дна той или иной реки. Например, «был брод, а ныне уже яма». Значение, как я уже сказал, образуется при помощи двух суффиксов: «-га», обозначающих действие тем или иной, здесь, «глубиной»; и «-ри» – суффикс причастия настоящего времени…

И так далее, и тому подобное. Можно, конечно, возразить и по другим постулатам, как, например, по упомянутому выше орнаменту «танцующие люди», попутно поведать об эвенкийских героических сказаниях, о средневековых писателях – дукалал. И о том, что после 10-го века, за какие-то два века всё это творчество угаснет на породных территориях, куда вынуждено вернулись племена тунгусов. И что остались только сказания, по ландшафтным признакам относящиеся к амурским лесам, обширным степям и болотистым равнинам Среднего Приамурья и долины Сунгари. И что из-за резко изменившихся условий у «вернувшихся» бугэйцев рождаются короткие энергичные жанры – ханы, улгуры и т.д., утрачивается письменность и творчество обращается в устную, фольклорную традицию…

Ну да надо заключать. И заключать другим, подчёркивая, что потомки бугэйцев эвенки, эвены, нанайцы, удэгэ и другие – это российские народы. И мы братья по крови и культуре, пережившие за последнее тысячелетие тяжелейшие испытания, вправе знать свою подлинную историю, какая бы она не была.

Александр ЛАТКИН

с. УОЯН,

Бурятия

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *