«КУЗЬКИНА МАТЬ» ИЛИ КОНЦЕРТ ЧАЙКОВСКОГО

№ 2015 / 29, 06.08.2015

Прочитала сборники стихов поэтов Кузбасса, общей картины впечатления не возникло. Всё вроде рассыпается на индивидуальные темы, не объединённые некоей идеей – по нынешнему сленгу, мейнстримом поэзии. Потянуло оглянуться: что раньше было?

В 60-х годах прошлого века в литературном объединении «Малый Запсиб», которым руководил московский поэт и сотрудник многотиражки «Металлургстрой» Владимир Леонович, размах в толковании поэзии был большой (по нашим местным меркам) – от столичных шестидесятников А. Вознесенского, Е. Евтушенко, Р. Рождественского и других (с подачи В. Леоновича) до романтики кессонщика Эльмира Кабирова; в общем, до творений завсегдатаев наших литературных ристалищ в ДК. Амплитуда у нас тогда соединяла два полюса – стиль модерна («рядом с каменным истуканом стынет стакан синевы без стакана» у А. Вознесенского) и стиль сибирских конквистадоров-романтиков, народных «златоустов».

Скромная картинка из прошлого в подмётки не годится современному зрелищу стилевого многообразия, возникшему на рубеже XX и XXI веков. Впрочем, явление закономерное, что новый век активизирует художественную практику. Взять хотя бы Серебряный век! Он ведь охватывал несколько течений: символизм (А. Белый, А. Блок и др.), акмеизм (Н. Гумилёв и др.), имаженизм (С. Есенин, А. Мариенгоф и др.), футуризм (В. Маяковский) были ещё «ничевоки» и «всякие прочие шведы».

XXI век ознаменовался точно такой же активностью писательской братии. Только реализма появилось столько разновидностей, что не хватит пальцев руки, чтобы пересчитать. Не сдаёт позиций соцреализм. Его вежливо отодвигает в сторону «новый реализм» (М. Попов и др.). Проклюнулся метафизический реализм (Ю. Мамлеев). Исследователи добавляют мегареализм, магический реализм, космизм и т.п. А противостоит реалистам бесцеремонный постмодернизм (В. Пелевин и др.). Над нашим доморощенным постмодернизмом насмехаются все, кому не лень: паразитирует, мол, на классике (стилизация, ирония, пародия), а своего за душой – на грош. Да ещё путаются под ногами всякие фэнтезисты, сказочники и утописты. Прут себе и прут, и хоть бы хны!

Стали возникать целые сообщества наподобие музыкальной «Могучей кучки» Мусоргского, но в литературе. Например, «Артель Литрос» (Ю. Поляков, В. Огрызко – при «Литературной России») или «Группа 17» (П. Алёшкин – при издательстве «Голос») и так далее. Они печатали или продвигали в печать книги своих сподвижников на ниве просвещения и «пиарили» их произведения.

Самым популярным литературным сообществом так и остался СМОГ, возникший как-то непроизвольно в конце 60-х минувшего века. Один из его «столпов» – Лёня Губанов – в популярности не уступал Е. Евтушенко, с той разницей, то снискал славу в неофициальной, самиздатовской среде. Мне довелось в студенческие годы лицезреть и слушать Губанова на филологическом факультете МГУ, на литобъединении. Пришёл парень (сейчас ввернули бы англицизм «тинейджер») в свитере с обвисшими локтями, раскрыл амбарную книгу, заляпанную кляксами, и стал читать превосходные стихи. Филологи обомлели! Какой-то бомжеватый пацан держится по-царски и шпарит ямбами не хуже, чем у Блока! Тогда казалось, Губанов вырастет в большого поэта. Он, к сожалению, остался в русской литературе больше экстравагантной личностью, нежели самобытным поэтом. Кстати, Татьяна Реброва тоже явилась из СМОГА, как греческая Афродита из пены морской. Но ей больше повезло, она вписалась в славную когорту официально признанных творцов.

Пора от общих рассуждений переходить к конкретике, на что я и нацелилась, но в мои планы врезалось неожиданное событие и смешало все карты.

Прозаик и журналист Лидия Сычёва захватила меня на концерт XV Международного конкурса имени Чайковского, она была там аккредитована. Нет-нет, пианистом был не русский Дмитрий Маслеев, получивший вскоре первую премию, а тоже молодой Люк Дебарг (французик из Бордо, если по Грибоедову). Листа Дебарг исполнял лучше, нежели Чайковского. И всё же, когда зазвучали начальные аккорды Первого концерта для фортепьяно с оркестром Чайковского, у меня на глаза навернулись слёзы. До сих пор я слушала концерт с пластинки или по радио. Живая музыка объяснила загадочную мощь аккордов, всегда волновавших меня. «Державная!» – мгновенно отпечаталось в извилинах.

Я словно воочию увидела величественную поступь России: она шествовала по полю к горизонту. Облачённая в белое одеяние. Голову украшал венок из спелых колосьев пшеницы! Моё созерцание было как бы соткано из звуков удивительного музыкального сочинения. Такой, значит, прекрасной и сильной была Россия в XIX веке? В XX-ом её величие и красота возросли…

Как же, как же, переплетались с музыкой мои вернувшиеся размышления, не случайно Никита Хрущёв в разгар Карибского кризиса обещал американцам показать «кузькину мать». Соратники по партии помешали, отправили Хрущёва на пенсию; дескать, перегрелся и слишком горячим стал. А жаль! Теперь США, пользуясь нашими незадачливыми реформами, тщатся показать России «кузькину мать». Новая холодная война с Россией, по мнению американского политолога Збигнева Бжезинского, продолжается (Международное радио. Варшава. 22.07.2015 г.).

Но вот звучат уверенные аккорды музыки Чайковского, и мне, как и всем слушателям в этом зале Консерватории, ясно: ничего у американцев с «кузькиной матерью» не выйдет. Россия, слава Богу, возрождается. Державной поступью идёт она по пшеничному полю. И нет такой силы, которая её бы остановила. Гоголь давно и пророчески всё предсказал. Вот и Чайковский подтверждает прогноз Гоголя.

Тут-то на концерте в Консерватории меня и осенило: не в стиле мейнстрим современной поэзии, а в содержании. Что победит? «Кузькина мать» (угроза, насилие) или Первый концерт Чайковского (красота и державность)? Конечно, красота! Тут и Достоевского нельзя не вспомнить, дескать, красота спасёт мир. Мир! Не только Россию.

Конечно, идея, способная нынче сплачивать поэтов и читателей всех регионов страны, воплощена в образе Родины. Россия – любимая и прекрасная – главный объект притяжения для поэзии, прозы, кинематографа, живописи и музыки. Мы не какие-то постмодернисты, не помнящие родства. Мы приверженцы и вечные поклонники русской классики. Какая отрада для души слушать Первый концерт для фортепьяно с оркестром Петра Ильича Чайковского в Московской консерватории!

Подкрепление своим размышлениям я нашла в журнале «Огни Кузбасса», 2-й номер которого за 2015 год посвящён 70-летию Великой Победы и включает много отличных публикаций. Редакция поработала над номером от души. Не перечисляя всего, сошлюсь на три стихотворения и один рассказ.

Евгений Буравлев

 

Сюжетом стихотворения «Мужество» Евгения Буравлева стали реальные судьбы героинь войны Зои Космодемьянской и Веры Волошиной.

 

О мужестве много сказано слов –

Я видел его в лицо.

Его палачи привели к нам в село,

В железное взяв кольцо.

Его должны были сжечь на костре…

 

Шло оно по селу.

Рубашка, сорванная с плеча,

Русая прядь у виска,

Груди, не знавшие молока,

Взрезанные

штыком палача.

А в отрешённых его глазах,

Полыхающих, как смольё,

Были не слёзы, не боль и не страх –

Вера в бессмертье своё…

 

И кто из нас мысленно не целовал

Следы босых ног на снегу…

 

Мужество у Е. Буравлева воплощено в стойкости Зои Космодемьянской. Но не только. Это и образ России в годы Великой Отечественной войны. Евгений Буравлев, фронтовик и участник знаменитого Парада Победы в Москве в 1945 году, воплотил Лик Родины в лице бесстрашной девушки.

Сергей Донбай – поэт из числа «детей войны», то есть родился в годы ВОВ. Его «Баллада о замке от западных ворот Рейхстага» – современное эхо сражений и Победы. Баллада рассказана с отменным солдатским юмором, чем и вызывает душевный отклик у читателя. Русский солдат-победитель расписался на стене Рейхстага и «для гостинца на родину» прихватил валявшийся под ногами замок от западных ворот Рейхстага.

 

Дома хвастался соседу,

Выпивая за Победу.

 

А потом, на горе хряку,

Приспособил железяку:

Ручка, бронзою сияя,

Украшала дверь сарая…

 

Слух прошёл в горах Алтая –

Знаменитей нет сарая!

Потому и мысль созрела

У директора музея:

 

Бриллиантом в сто карат

Стал замок как экспонат.

Связан стал Рейхстаг берлинский

С краеведением бийским…

 

Дальше больше, долетел слух до Москвы. «И она пошла «на Вы». Развязка «детектива» – в духе солдатского юмора.

 

Но директор-фронтовик

(Побеждать он не отвык)

На столичную интригу

Посылал в конверте фигу!..

2013

 

Не спесь, не риторика, а насмешка выражает в балладе народное отношение к поверженному врагу: замок Рейхстага – на сарае с хряком! Таким образом в стихотворении Донбая образ сильной России создаёт народная юмористическая интонация, за которой угадывается уверенность народа в себе и его сила духа.

Стихотворение Геннадия Иванова «Украинцу» помогает читателю понять современную международную ситуацию. «Кузькину мать» норовят показать России, причём подстрекают украинцев, чтобы сделать сие неблаговидное дело их руками. Эпиграфом Г. Иванов взял отрывок письма из Харькова: «Украина – це Европа, це – не Азия». Ответ поэта другу на его письмо и раскрывает подоплёку интриги Запада.

 

Це не Европа, Фёдор, не Европа.

Це Африка, мой друг, це Сомали.

Наслушался ты, Федя, агитпропа

И сильно оторвался от земли.

 

Ты посмотри кругом и поразмысли:

Куда вас тащат? Стравливают, жгут…

О москалях вколачивают мысли.

В Европу вас не пустят и не ждут.

 

Вы им нужны лишь как враги России.

А вы и рады бегать и тусить…

Россия вам, конечно, не по силам,

Но будете пытаться укусить.

 

Вспоминается известный афоризм императора Александра Третьего: «у России два союзника. Её армия и флот». За столетие изречение актуальности не потеряло. Но кто бы мог подумать, что братья наши украинцы поддадутся американскому «агитпропу»? Ну, ладно бы лет триста назад турецкий султан попытался бы натравить хохлов на Москву. Они бы ему показали фигу из трёх пальцев. В письме, которое пишут запорожцы на картине Репина, нарисовали бы эту фигуру. У американцев такой же сплошной блеф, они – чудаки! – поддались. Не все, конечно. Николай Азаров в книге «Украина на перепутье» (М.: Вече, 2015) посвятил записки премьер-министра анализу этой современной ситуации и пришёл к выводу, что без помощи России Украина не сможет возродиться. Не перевелись трезвые головы, жаль Федя не из их числа. В последних строках стихотворения поэт увещевает приятеля одуматься.

 

Зачем вам, Федя, эта роль собачки?

Зачем вам, Федя, жалкие подачки?

Да и Европа, Федя, уж не та,

И от неё у многих тошнота.

 

Поэт Г. Иванов не страдает избытком («квасным») патриотизма, в Россию он верит: «Россия вам, конечно, не по силам». Его интонация – уверенность в возможностях России постоять за себя.

Мы все осознаём, что угроза («кузькина мать»), исходящая от американцев, не шуточная, милитаристские мускулы у США накачены, но наше настроение, как и у поэта, определяет образ России, заданный Чайковским и всей русской культурой. И всей русской историей!

Хорошо стихотворение Г. Иванова дополняет рассказ «Краб» Георгия Каюрова о фронтовике с упрямым и волевым характером. И на могиле его вопреки всем препятствиям выросла могучая липа. Это ласка земли русской и ласка Родины своему герою.

Руслана ЛЯШЕВА