АВТОРСКИЕ ПРАВА: ЕСТЬ КОГО РАСКУЛАЧИТЬ!

№ 2015 / 43, 02.12.2015

В последнее время вновь заострился вопрос с махинациями вокруг Российского авторского общества, который мы уже не раз поднимали на страницах нашей газеты. Ситуация от намёков и подозрений дошла до серьёзных проверок на уровне прокуратуры. Газета «Известия» 24 ноября даже опубликовала комментарии члена авторского совета РАО, продюсера и композитора Игоря Матвиенко, у которого, мол, «волосы встали дыбом» от размеров хищений, когда он увидел некоторые документы: «Ситуация критическая. Счета Общества арестованы, и многие авторы вообще ничего не получают…» – приводят «Известия» слова Матвиенко – «РАО не работает – все в ситуации междоусобных войн.
Всех членов авторского совета, в который я входил, вызывают в соответствующие органы давать показания, и дело сейчас передаётся в прокуратуру».

 

Несмотря на поступившие вскоре официальные опровержения от РАО насчёт блокировки счетов и нарушений в работе организации, никто не спорит с тем, что государство всерьёз решило заняться сомнительным движением финансовых потоков в сфере авторских прав.

Но деньги всегда только повод. Потому что при всех хитростях финансистов – это наиболее прозрачное явление. И наиболее понятное для масс. На самом же деле решаются задачи другие – как правило, политические. Действительно, разве не знали, что Федотов, руководитель РАО, приобрёл замок в Шотландии за 1,5 миллиона долларов? Знали. Не блоху золотую покупал. Значит дело не только в хищениях. Но что, помимо банального криминала, спрятано за текущими событиями вокруг РАО?

Обычно в таких ситуациях происходит следующее: 1. Передел рынка, сопровождающийся сменой собственников. 2. Смена политического вектора.

И то, и другое здесь присутствует. Например, налицо борьба против михалковского клана. Об этом можно было бы порассуждать, но в этом процессе есть и кое-что принципиально интересное самим писателям, творцам…

Как выясняется, шоком даже для ближайших к руководству и бухгалтерии людей стали обороты РАО. Искреннее удивление композитора Матвиенко об этом свидетельствует. Оказывается, там вращаются такие миллиарды, что можно один из них запросто изъять. Авторское право стало делом очень прибыльным. Именно это и требует анализа, потому что показывает тектонические изменения в сообществе авторов и их «защитников».

Прибыльность компании РАО заставляет задуматься о новом поведении современных писателей, композиторов, музыкантов и т.д. Если ещё совсем недавно, лет тридцать назад, авторы мечтали лишь о том, чтобы выйти в свет на любых условиях, то сегодня они же должны осознать себя как производителей товара, который становится рыночным феноменом. И процесс оформления авторских прав, процесс вложения в эту сферу, которая ещё недавно казалась неважной (главное – выйти к читателям и зрителям!), приобретает большое значение. Внимание к авторским правам становится первичным.

В свою очередь и для власти оказалось неожиданным то, что РАО стало не просто доходным, но и прибыльным. Ведь Кремль давно делал ставку на нефть, газ, а тут оказалось, что в России есть и авторский потенциал, который уже становится прибыльным! Более того – настолько прибыльным, что можно кое-кого и раскулачивать, потому что появились «кулаки» от «авторского права». Ведь ясно, что раскулачивают не сами авторы, которые «не в курсе» (о чём говорит изумление того же Матвиенко, человека достаточно хваткого), а «специальные наблюдатели».

Иначе говоря, нам по-тихому показали, что процесс увеличения доходности, того самого импортозамещения может происходить в сфере, где никто прибыли не ожидал! Не в увеличении добычи нефти, не в расширении производства комбайнов, а в творчестве, интеллектуальной деятельности – в том, в чём нам напрочь отказывали ещё десять лет назад.

Иначе говоря, раскулачивание связано с признанием авторского сообщества в качестве партнёра. Это меняет привычки. До сих пор (что хорошо было заметно в Год литературы) авторы часто воспринимаются властью как вымогатели, нахлебники, стоящие в очередь за деньгами, но вот оказалось, что сложился целый класс, любовно названный либералами не по-русски креативным, который может создать (да и создал уже) отрасль экономики. Подчёркиваю – экономики. И это важнейший сигнал для авторов, сознание которых должно освободиться от комплекса вторичности.

Становится понятно, что оформление и защита авторских прав – это важно, в это надо вникать, в это нужно вкладываться. Если этой защитой собирается заниматься государство, значит это стоит того, и значит за этим будущее.

Кроме того, защита авторских прав имеет свою психоделику: если защищаешь – значит есть что. Это в некотором смысле современное ОТК, которое автор организует сам.

И наконец, возможность справедливо защитить права выведет из тени и вообще выведет на свет массу авторов, которые в своём углу в кошёлке таят часто великие и великолепные вещи. Так что нет худа без добра.

Но есть ещё одна сторона дела. Прибыльность от авторского права можно многократно увеличить, если расширить и углубить понятие авторского права. Это вопрос научно-теоретический, но очень перспективный. И события с РАО дают толчок новым процессам в области разработки авторского права.

Вот, например, вопрос: ЕСТЬ ЛИ У ЧЕХОВА АВТОРСКОЕ ПРАВО?

Проблема защиты авторского права стоит давно, но пока подаётся однобоко. Меня всегда интересовала судьба авторского права в момент перехода произведения в другой вид искусства – например, из пьесы в кино.

Сейчас меня волнует и судьба собственных пьес, которые не хотелось бы превращать в режиссёрскую импровизацию. Но первый раз я задал этот вопрос в 1981 году, когда авторских амбиций было совсем немного, после спектакля чеховских «Трёх сестёр» на Таганке у Любимова.

Любимов умудрился из «Трёх сестёр» сделать антивоенную пьесу. Это был момент начала афганских событий и антивоенная тема была в моде. Я поддерживал саму идею, но при чём тут был Чехов, которого Любимов безбожно исказил: из военных, «из лучших людей города» он сделал тоталитарную шинельную угрозу, несмотря на то, что по пьесе скверным воякой был только Солёный, да и тот не как угроза, а как пасквиль. Проблему стилистики упустим, это отдельный разговор. Но если под видом интерпретации, под видом «нового прочтения» Чехов радикально искажён – как к этому относиться? То, что было у Любимова в спектакле, ни в какой части пьесы, ни в каком приближении у Чехова нет. Значит, нарушены авторские права писателя. Вдумайтесь – нарушены авторские права Чехова! Почему их никто не защищает?

В споре после спектакля я тогда задал своим товарищам вопрос, который задаю и сейчас: а почему бы нам самим не написать антивоенную пьесу? И Чехов бы не пострадал, и позиция была бы высказана. Причём у живого автора есть важное преимущество – его можно взять в соавторы, и он может принять любой сценический модерн, признав его за своё. Трифонов, например, был доволен своим «Обменом» на Таганке. Он посоветовал мне посмотреть этот спектакль. Я согласился, Юрий Валентинович даже взял на меня две контрамарки, но не успел приехать… Весной 1981 года он ушёл.

Итак, живые авторы, становясь участниками постановочного процесса, отвечают за судьбу своего произведения сами. Они настаивают на своём замысле, его защищают, а Чехова кто защитит?!

Здесь помимо прочего вскрывается ещё одна важная проблема: попрание авторского права классиков современными режиссёрами не только переполняет одними и теми же произведениями репертуары театров, но останавливает творческий процесс и процесс появления новых авторов. Действительно, если из Чеховского «Вишнёвого сада» можно сделать обэриутское действо с главным героем Гаевым, Елену из «Дяди Вани» сделать шлюхой, в которой герой разочаровывается, то где место тем авторам, которые могли бы создать пьесы на эти темы сами? Почему не оставить в покое классиков и не привлечь новых авторов на новую тему?

Нет же, нам нужна интерпретация. Потому что тут используется «раскрученное» Имя. А открытием новых имён театрам заниматься не хочется. И нет нужды, что Чехова в современном спектакле-интерпретации просто нет. Не лучше ли сделать иначе – поставить собственную фамилию под «Чайкой»? Что стесняться? Если нет в спектакле Чехова, то пусть автором становится Гопкин. Так честнее.

Есть в интерпретации и другое бедствие. Новизна становится заменой качеству. Многие постановщики за интерпретацию прячутся: мол, новое, эксперимент, – с чем сравнивать, если это уникально? И Чехов становится прикрытием: Вы что, на Чехова нападаете? – это классик, я всего лишь транслирую своё видение (на которое, разумеется, имею право!), всего лишь выявляю аспект из неисчерпаемого богатства его текста!

И это не говоря уже об отработанной технологии скандала через интерпретацию классики, что хотя бы на первоначальном этапе безотказно делает «кассу».

Зачем нам позволять такие хитрости? Помимо потери классических постановок, мы не приобретаем новых авторов. Более того, те новые авторы, которые появляются, перестали ориентироваться на классический стандарт, а стали ориентироваться на интерпретации, «прочтения», которые зачастую вовсе не блещут качеством. То есть интерпретации бьют и по сознанию новых авторов.

Вывод напрашивается сам собою: авторское право ещё недоработано и требует доработки в части защиты права автора (и доброго Имени), в особенности классического, от искажающих смысл интерпретаций его произведений.

Сергей МАГНИТОВ