ЧУКЧА ПИСАТЕЛЬ
№ 2022 / 37, 30.09.2022, автор: Валерий ПОПОВ (г. Санкт-Петербург)
Он появлялся медленно и важно, как луна на небосводе, и разрешив полюбоваться собой, исчезал. Откуда это? Я вот тоже, к примеру, наполовину мариец, и талант бьёт ключом – а где это всё: квартира в центре города, роскошь во всём, и главное – популярность? Только у него. Почему?
Самый хитрый
Не то, что бы он соблаговолил спуститься к нам, скорее – нам удалось подняться до уровня, где он был уже открытым и простым. Как бы!
Он, действительно был нужен здесь, в Центре, успешный и элегантный, как олицетворение мудрой национальной политики СССР. Один! Второй, уже не такой умный, мог все испортить. А он подтверждал – здесь, у всех на виду, что с Чукоткой, важным нашим форпостом в самом дальнем конце нашей земли, все в порядке – раз здесь вот такой Он! Красивый и улыбчивый. Не ездить же каждый раз на Чукотку! Достаточно посмотреть на Рытхеу. Ну – и в шикарной квартире, конечно. А как же иначе! Притом, чиновники и тогда не отличались особой инициативой: все это, конечно, выстроил он сам, под себя, своим умом и волей осуществив красивый наш миф о равенстве всех народов!
При этом надо отметить, с Чукоткой он не порывал, был ее действующим символом. Все это я понял, когда мы были уже дружны, – зачем-то я уже был нужен ему. На всякий случай? Помню, как на прощальном банкете после одного успешного дела здесь, его земляк говорил: «Обожаю Юру! Встретил в аэропорту, домой привез. Но при этом, набирая код, припал к двери всем телом, чтобы я не приведи господи, не узнал цифр! Хитрый чукча!» Юра улыбался, своей слегка хищной улыбкой, и своей хитрости не отрицал. Хитрость у чукчей в почете!
И писатель он был отличный. Вставал по чукотскому времени – по-нашему в четыре утра! – и пока все мы спали, писал свои книги, которые сразу стали заметны. Кто еще так знал и любил тот таинственный «конец света», называемый Чукоткой – и мог написать о нем прекрасным русским языком? А у вас – есть своя Чукотка? Вот – то-то и оно!
Самый смелый
Может, и был он прикормленным, но прирученным – никогда. И мог, время от времени, показывать свой дикий нрав. И за это его особенно уважали. Настоящий, не «кукла на показ»! Вот одна из тех баек, что рассказывал он в узком дружеском кругу, при этом как бы вскользь демонстрируя, как высоко он стоит, именно благодаря своему неповторимому своеобразию, дикарской дерзости, на которую имеет право только он.
«Писательский съезд. Открывает сам Михалков. Зачитывает повестку дня. Первый пункт – «Писатель и пятилетка». Какие мнения на этот счёт? Зал молчит. Какие могут быть мнения? Тоска! Поднимаю руку. «Что это за постановка вопроса – «Писатель и пятилетка»? Надо шире ставить вопрос – «Писатель и вечность!» Все смеются. Михалков, заикаясь: «О в-вечности м-мы с вам-ми на б-банкете поговорим, Юрий Сергеевич! Спасибо в-вам, что напомнили. Остальные согласны с повесткой?» Кричат: «Да!» «Голосуем!» Зал ожил. Услышал хоть человеческий разговор!»
Национальное своеобразие несколько расширяет диапазон возможностей – и он это прекрасно использовал. И был популярен и любим именно за это. Да и фамилия была такой, что сразу запоминалась.
Первый европеец
И Запад, с его политкорректностью, не мог не признать представителя малой народности, и пригрел его. При этом, что удачно, этот «дикарь» вдруг блистательно заговорил по-английски, без этого бы, конечно, дело так споро не пошло. Снова – хитрость Рытхеу? Но в данном случае она заключалась в том, что он ухитрился, во-первых, родиться на Чукотке, а, во-вторых, сумел выйти оттуда – в мир, преодолев огромные пространства – и трудности. Он тоже на месте не стоял, и будучи представителем далекой народности, вдруг стал значительно большим европейцем, чем все мы! С присущей ему как бы слегка сонной улыбкой, он выкладывал перед нами свои шикарно изданные томики на европейских языках, невиданного еще у нас качества и формата (покет бук), изданные, к примеру, в Швейцарии. Такого уровня элегантности мы не достигли тогда еще ни в чем. И одет он уже был в лучший твид и замшу, и брал все это не в комиссионках, а «из первоисточника», что особенно ценно. Вот так, «объехал» нас хитрый чукча на оленьей упряжке, теперь перемещаясь уже, в основном, на международных лайнерах. И даже его дочь-красавица вышла замуж за иностранца. И все это – во времена СССР!
Чукча – охотник
Конечно – это нравилось не всем. И народностей у нас было много тогда. Вот – повествование Рытхеу, записанное мной по памяти.
«Вдруг звонят из ЦК. «Здравствуйте, Юрий Сергеевич! Как здоровье? Как самочувствие?» «Пока не жалуюсь. Но чувствую, что сейчас самочувствие мое сильно испортится». «Ну зачем вы так, Юрий Сергеевич? Но есть одна некомфортная новость! Государственная премия, которую мы собирались вам вручить, в этом году будет вручена узбекскому писателю» «Ясно. И я даже знаю, кто он!» Понял: Рашидов. Действительно – писатель. К тому же – глава Узбекистана. И, естественно, член ЦК КПСС. «Вы правильно догадались, Юрий Сергеевич! Дело еще и в том, что в этом году в Узбекистане собран рекордный урожай хлопка. И это необходимо отметить – указание с самого верха. Но не огорчайтесь, Юрий Сергеевич! Ваша очередь тоже придет!» «Боюсь, нет!» «Ну почему же, Юрий Сергеевич?» «Да потому, что на Чукотке не будет никогда рекордного урожая хлопка!» «Не огорчайтесь так, Юрий Сергеевич! Сейчас как раз начинаются дни азербайджанской литературы – не хотите ли Вы поехать в Баку?» «А я разве достоин?» «Ну куда же мы без Вас?»
Приехали в Баку, и я сразу же стал пить. Там был такой Темкин – заведовал дружбой народов. Говорит мне: «Вот такой, Юрий Сергеевич, вы нам не нужны! Я куплю вам билет на поезд!» Я, конечно, загрустил. В Баку нас хорошо принимали! Уныло сижу. Открывается заседание. И вдруг в зал, прямо рядом со мной, входит Рашидов, первый секретарь компартии ЦК Узбекистана. А теперь – и лауреат! Мы, конечно, знакомы были с ним – но не настолько уж. Но тут я понял – мой последний шанс. Встаю, подхожу к нему: «Привет!» Обнимаю его, целую: «Поздравляю с Премией, от души!» Тот даже не ожидал. «Спасибо, Юра! Следующая, надеюсь – твоя!» Еще раз обнялись с ним – и он в президиум пошел. И чувствую, как-то все изменилось. Прихожу в гостиницу – сразу звонок. «Здравствуйте, Юрий Сергеевич! Вас ваш номер устраивает? «Да спасибо, ничего» «За вами закреплена машина, ждет вас у подъезда» «Хочу на рынок поехать! «Да ради бога!» Даже бога вдруг вспомнили. Сажусь в машину – вижу, Темкин стоит. Машу ему – он как бы не видит!»
Рытхеу смеется слегка дребезжащим смехом. Ничего особенного, вроде, и не рассказал – а все на месте! И связи, и вольнолюбивый характер! Щёлкнул всех по носу «Я вот такой! И терпите меня! И попробуйте только – палки в колёса вставлять! Пожалеете быстро. Чукча – охотник!»
Вот вам урок, юнцы, как надо ставить себя, независимо от времени! В любые времена можно шестеркой записаться, а можно тузом.
Новые времена
И в новые времена он вписался отлично. Был уже готов. Был если не начальником, то – комиссаром Чукотки, духовным её лидером, символом. И тогда – подружился с губернатором. А тот – далеко пошёл.
Вот ещё одна история, рассказанная Рытхеу, со слезами, под шикарными окулярами: «Умерла Галя. Конечно, я виноват. Чего я только не вытворял! Но любил только ее одну. Звоню в Смольный. Прошу – Комаровское мемориальное кладбище. «Извините, – супругу вашу не можем там разместить. Только рядом с вами» Я говорю: «Минутку. Сейчас все будет!» Они: «Ну что вы, Юрий Сергеевич! Не пугайте нас!» Но я не это имел в виду. Звоню Абрамовичу. «Губернатору Чукотки?» Ну, он уже не там. Но мы подружились, когда он там был. Сразу берет трубку. «Я уже знаю о вашем горе, Юрий Сергеевич! Примите соболезнования. Какие-то проблемы?» И – через десять минут звонят мне из Смольного: «Извините за задержку, Юрий Сергеевич! Разрешение получено! Куда вам его доставить?»
Новые времена.
Круиз
Потом мы плыли с ним в международном писательском круизе, который организовали мы, Юра даже и не участвовал. Но когда мы, гордые, вошли в салон, там уже сидел он, с самыми знаменитыми иностранными писателями – и нам приветливо помахал!
А у нас тут оказались свои проблемы. Свобода, за которую мы так ратовали, оказалась не так уж безобидна. Наши бывшие идейные противники стали теперь нашими единомышленниками и друзьями, обнимали и угощали нас. Зато наши бывшие друзья по СССР не хотели с нами теперь общаться: Мы, оказывается, угнетали их! А нам-то казалось, что мы так проникновенно выпивали с эстонцами, так лихо гуляли с грузинами. Всё?
Я разыскивал Рытхеу, чтобы он рассказал тут, как его «угнетали», и как он с этим справлялся у нас. Но он плыл на совершенно другом уровне, где-то там, в капитанских покоях, и был практически не доступен. Он-то национальные проблемы решил!
Памятник
Потом мы летели к нему на Чукотку – уже на открытие его памятника, и озирая из иллюминатора бескрайние ледяные дали, я восхищался им: «Все эти красоты – памятник ему! Чтобы отвечать за такие пространства – надо смелым быть!»
Председатель Союза писателей Санкт-Петербурга
Валерий ПОПОВ
На волшебном быстроногом олене ворвался в литературу ещё один певец Чукотского края: Николай Шундик. Он не был по национальности чукчей, но несколько лет работы на “краю земли” не пропали даром: его повести обратили на себя внимание и читателей, и критиков, и литначальства столичного. Шундик стал первым главным редактором толстого журнала “Волга”, который стал выходить в Саратове в 1964 году. По всем признакам и предсказаниям главным должен был стать саратовский мэтр Григорий Боровиков (прошу не путать с его сыном Сергеем!). Но карта легла иначе, прислали “варяга” Шундика. Чукотка и руководство журналом продвинули Шундика в коридоры (точнее в кабинеты) СП РСФСР. Но славы, равной славе Рытхеу, он не снискал: харизма не та!
История, рассказанная Поповым, – наглядный пример того, как умный человек не смешивал две разных реальности. В реальности литературной он жил искренне и вдохновенно, в реальности бытовой – хитро и цинично. И выигрывал везде!
Урок молодым: чтобы не бедствовать, надо разъять себя на составляющие. Нельзя быть цельным – проиграешь!
Впрочем, на бытовом уровне это знают все люди. С женой ты один, с ребенком – другой, с любовницей – третий… И этот распад начался, видимо, аж с неандертальских времен.
Таков “побеждающий человек”. Разъятый. А цельные – погибают и не дают потомства. Единственное место, где они остаются – в истории искусства.