Достоевское искушение последователя Лимонова
Моя личная ретроспектива одного писателя
Рубрика в газете: За рамками метафор, № 2019 / 36, 04.10.2019, автор: Николай ВАСИЛЬЕВ
Эволюция/деградация
товарища/господина Прилепина
в ретроспективе нашего корреспондента
Впервые я увидел Захара Прилепина в 2005 году на какой-то пресс-конференции в рамках какого-то фестиваля на ВВЦ, которую я посетил, вместе со своим товарищем, как студент Литинститута. Я задал Прилепину дурацкий, конечно, вопрос первокурсника – какой должна быть современная российская литература? И Прилепин неожиданно, для меня тогда, процитировал поэта Александра Башлачёва, моего земляка: «Объясни, я люблю оттого, что болит, или это болит оттого, что люблю?». Башлачёва я очень ценю, как, видимо, и Прилепин, который ответил на мой вопрос в том духе, что у писателя должна быть своя боль, нервом которой он и пишет, и любит, и вот такой должна быть литература. Я, кстати говоря, до сих пор согласен.
Потом, через много лет, я увидел Прилепина на рок-фестивале «Время колокольчиков», проходящем в память о поэте Башлачёве в родном ему и мне Череповце. Тогда я узнал о политических амбициях Евгения Николаевича (а именно так по-настоящему величают Прилепина) и об особом месте Вологодской области на карте влияния «Единой России» и вообще российской вертикали власти. В основном, видимо, это связано с размерами региона, местной властью и такими крупными предприятиями (и их владельцами), как «Северсталь» и «ФосАгро», многое решающими на Вологодчине. Узнал я обо всём этом из разговора с одной одиозной городской персоной, с которой мне посчастливилось довольно мило пообщаться. Но не суть. Прилепин выступал на фестивале со своей группой «Элефанк», а также в качестве ведущего. Евгений Николаевич хотел донести до публики значение Башлачёва, как великого русского поэта, и немного нервничал перед незнакомой аудиторией промышленного города, набившейся в местном Ледовом дворце. Люди пошли на рок-концерт, предварительно «накатив» и затем продолжая «накатывать» пронесённым мимо охраны пивком, а то и чем покрепче. Такие вещи, впрочем, Евгений Николаевич с его жизненным опытом, скорее всего, понимал и волновался по каким-то другим причинам. Приняли его в Череповце прохладно, людям было особо не до писателя, и не до наследия Башлачёва, а хотелось пошуметь после работы на рок-концерте под пиво, музыку и родную, так скажем, гордость. И это нормально.
Потом я узнал, что Евгений Николаевич воюет вместе с ополченцами на Донбассе. Политрук, куратор батальона, советник покойного Захарченко, руководитель фонда гуманитарной помощи. Война, политика, деньги – совершенно мужская сфера интересов, что совершенно для Прилепина естественно. Потом я узнал, что Прилепин уезжает с Донбасса и участвует в предвыборной кампании бизнесмена-коммуниста Вадима Кумина на безальтернативных выборах мэра Москвы. Политика, деньги – последних на рынке притухшей на тот момент войны, полагаю, могло стать значительно меньше.
В одном из своих публичных заявлений Евгений Николаевич бравировал убийствами, совершёнными его батальоном, и тем, что их хватило бы на несколько Гаагских судов. А в интервью известному журналисту Алексею Пивоварову Прилепин сказал: «Всё, что мы делали, это голимый беспредел». Убитые не приходят к писателю по ночам, они просто лежат в земле, и их много. Но… Цитата: «Я живу в контексте русской литературы, словесности. Где Державин, Пушкин, Лермонтов и Бестужев-Марлинский. Я там и живу. Меня вообще никакие ваши суды не волнуют. Меня никто никогда не посадит в тюрьму».
В этом смысле, конечно, Прилепин прикоснулся к истории. Таких масштабных событий, как, например, Великая Отечественная и большевистский террор, мы, слава Богу, не наблюдаем, а вот войну на Украине и кризис российской политической системы наблюдать можем. А Прилепин в этом участвует. Все документы когда-нибудь будут рассекречены, и мы, если верить Евгению Николаевичу, узнаем, что его батальон убил больше всего людей. А на войне, как на войне – и чтобы убитые тебе не снились, надо или переступить какое-то пороговое количество, или глушить себя алкоголем и наркотиками. Вернее, «и», а не «или». А ля гер ком а ля гер, понятно, просто… Политика, кровь, деньги, да ещё и наркотики – не подводит ли это писателя к той черте, за которой его слова надо делить на ноль?
Потом я узнал, что по историческому роману Прилепина «Обитель» снят одноимённый сериал. Режиссёр – Александр Велединский, снимавший также фильм «Русское» по произведениям Эдуарда Лимонова, продолжателем которого, в общем-то, писатель Прилепин и является. Действие «Обители» происходит в Соловецком лагере времён не 1930-х, а 20-х, когда там, по словам режиссёра, сидели настоящие контрреволюционеры, как, впрочем, и обычные уголовники. Любовный треугольник – женщина-чекист, начальник лагеря (противоречивый персонаж, исторический прототип которого был расстрелян в 1938-м) и заключённый, сидящий за убийство отца и пытающийся наладить какие-то связи с окружающим миром. Суровая российская история и действительность, лагерь и монастырь, голод, грязь, непосильный труд и жестокость, уничтожение всего человеческого и при том попытки как-то его сохранить силами сложной человеческой души. Любовь, насилие, вера, русская история – такой очень прилепинский коктейль. В недавнем интервью с Александром Велединским журналист «Собеседника» задал режиссёру вопрос, знаком ли тот со скандальным интервью писателя. «Да, это интервью меня разочаровало. Но мы с ним на эту тему не разговаривали» – ответил режиссёр. В другом интервью, изданию «Реальное время», летом 2019-го года, Велединский называет Прилепина «большим писателем».
Есть ощущение, что Прилепин, как художник и человек, вообще любит плоть, насилие, грех, грязь и всяческую «хтонь», которые кажутся ему, наверно, самой убедительной материей жизни. Из неё во многом и скроена лимоновская шинель, из которой Прилепин не так уж далеко вышел. Но скорее, хочется думать, Евгений Николаевич любит не столько насилие – это уже девиации, вообще говоря – сколько силу. И мыслит свою жизнь только рядом с силой – силой ли страсти, веры, оружия, денег, власти – и страданием, как обратной её стороной, и смертью. И в той цитате из Башлачёва, которую он озвучил мне в 2005 году, ему более всего, как мне сейчас кажется, созвучна даже не жертвенная башлачёвская любовь, а некая роковая амбивалентность, порой свойственная русской душе – башлачёвской ли, прилепинской ли, лимоновской ли, моей ли душе или душам тех, кто читает эту статью. В чём сила, брат? В правде. А стало быть, задним числом – кто сильнее, тот и прав. Тот, значит, неспроста так крепко устроился на этой земле и убивает, не боясь суда ни людского, ни европейского. Видимо, какая-то за ним правда. А не нравится – передави её своей, если можешь. А не можешь – значит, слабая у тебя правда. Такое вот едва ли не достоевское искушение, в котором, впрочем, звучат корни ещё языческой братоубийственной междоусобицы. Но что-то мне подсказывает, что у Господа Бога найдётся и на эту ересь свой отдельный вид гнева.
А если не поминать Бога – ересь такая, навряд ли кем-то вслух проговариваемая, подспудно, веками разрушает человеческое достоинство и всякую мораль. Кроме, может быть, родоплеменной. Клановой, сословной, корпоративной. Или попросту приятельской. Человек делает и говорит дикие вещи, но «мы с ним об этом не разговаривали». К тому же, существует миф о Прилепине, как о большом писателе. Которому что-то можно, видимо, простить за его художественный талант. Но, кажется, на фоне хотя бы Лимонова – да что там Лимонов и его шинель, пришла пора других, выходящих за всякие рамки метафор – по сравнению с количеством убитых на Донбассе украинцев писатель довольно средний.
Явно сделанный писатель. Сделанный из политики, власти, денег, грязи… и что там у автора? Короче, фигура явно ходульная.
Неуместно упоминать вообще в подобных светских разговорах о мифическом Боге- Судие праведном. Нет Бога. Был бы, не убивали бы чада его друг друга по-звериному. Прилепин такой же зверь, как и звери с той стороны – украинской. И гордиться здесь нечем. Это трагедия двух славянских народов, стравленных иудоанглосакскими технологами.
А теперь о Прилепине пишущем. Он, на мой взгляд читателя, не писатель, он средней руки журналист, чему яркое и доказательное свидетельство его последняя самодеятельная поделка, почему-то названная “романом” – “Некоторые не попадут в ад”. Это не имеет никакого отношения к литературе, это самобахвальная журналистская зарисовка с натуры и дешёвая воспевалка Путина, которого Захар лицемерно называет “императором”.
Я согласен с позицией автора статьи. Но изменить пока ничего в этой сфере невозможно, пока власти имущих обслуживают Прилепин и ему подобные, не боящиеся никаких судов. Он признался сам, что является платным агентом этого режима – мафиозного, антинародного.
Факты биографии Прилепина, как и любого писателя , на мой взгляд, не имеют отношения к творчеству. Конечно, общественное поведение писателя должно, по мнению автора, в идеале его украшать, но бывает, что и – по Пушкину – “… средь детей ничтожныx мира,/ Быть может, всех ничтожней он. /Но лишь божественный глагол до слуха чутко коснется….” Кажется, никого так часто не обсуждают в прессе, как Прилепина. (Даже его настоящее Ф.И.О. ставят ему в укор.) Тем самым его пропагандируют. И зачем писать о “среднем”, по мнению автора, писателе? Не разумнее ли напомнить нам о тех, кого автор считает выше среднего или вовсе великими? Читатель бы познакомился и с другими. Зачем мне питаться уже давно переваренными сведениями и ярлыками.
На какой-то на пресс-конференции
Я увидел Захара какого-то.
Мы с ним нечто навроде конвенции
Заключили, – хоть не было повода.
Он бравировать начал убийствами
И шинелью какой-то лимоновской…
Так вот мы и сидели, витийствуя,
До прихода шараги омоновской.
Можно сказать – выжатый Лимонов.
– Автор Николай ВАСИЛЬЕВ – молод.
Из его текста чувствуется, что, с одной стороны, ему хочется показать свое “я” (причем как критика, журналиста – неоперившееся), с другой – проехаться по Прилепину.
Было, примерно также около 2005 года, поднимали с Евгением-Захаром за одним столом по литературному поводу.
Я Прилепина-Лавлинского до сих пор не понял. Пишет человек прозу – так и многие пишут, был редактором областной газеты – так много редакторов. Захотел повоевать – его право. Выступал на ТВ-треп-шоу – думаю, зря на них ходил, не яркий аналитик.
Но зачем обо всем этом писали с обсасыванием? Чтобы к Прилепину приклеить себя?
Пусть просто живет и работает человек. Без таких вот “биографов”.
это привет из ада!
Чтобы клеевое соединение было крепче, необходимо сначала место соединения обработать наждачной бумагой, обезжирить, а потом уже наносить клей и соединять поверхности. Журналист делает все верно, чтобы приклеиться к Прилепину.
Был продолжателем Лимонова,
Но тот с талантом, сей без оного.
– Чье семя, сеятель?
– Лимонова!
– Других, что ль, мало? Сей без оного!