Из штольни бытия

№ 2022 / 9, 11.03.2022, автор: Александр БАЛТИН

Чаша творчества В. Распутина была велика: подъятая к свету духа, наполненная тяжёлым содержанием, пропитанным доскональным знанием жизни и гигантским талантом.

Книги Распутина трудные, тёртые, досконально выписанные; в них практически нет ничего праздничного: однако, явление такого писателя – подлинный праздник литературы…

…в скобках: каким словесным и душевным праздником раскрывается очерк писателя о Байкале!

Сколько тут ликующих красок: казалось, сил для подобного маленького шедевра даёт само великое озеро, овеянное неизречённой мудростью.

Слово тут, в недрах очерка, ликует и поёт, переливается и сверкает, и столько в нём свежести, ароматов, света… даже не зачитаешься, – залюбуешься…

Знаменитый рассказ «Уроки французского» словно не написан, а вынут из штольни бытия, и мастерство писательское продемонстрировано высочайшее: в том смысле, что его как будто не замечаешь: просто идут серые ленты послевоенного бытования; просто и неожиданно…

Сострадание учительницы, скорее даже – жалость, принимает необычные формы, стоившие ей работы: директор не пожелал разобраться в сути запрещённой игры на деньги.

Колоссом возвышается «Живи и помни».

Память будет гореть: хоть жизнь, показанная в произведении, окажется слишком чёрствой…

Она почти несъедобна: от подобного рациона живым остаться нельзя.

Новая жизнь, зародившаяся в Настёне, не увидит солнца: хотя хоронят женщину на общем кладбище, а не среди самоубийц, которой она стала… будто поневоле.

Как поневоле оказался дезертиром её муж, прятавшийся в бане, так мечтавший повидать родных, да не успевший в часть к положенному сроку.

Страшно читать.

Моменты радости вдвойне ценны, учитывая сумму разворачивающихся событий, и завет «Живи и помни» – словно относится к субстанции космоса, сохраняющего (возможно) все людские движения, включая мельчайшие и тончайшие – душевные.

Возвышается Матёра, с которой придётся прощаться; мощно прорисовываются распутинские старухи, словно из земли вылепленные, в которую скоро и уйдут.

Их выселяют с родных мест, выселяют насильно, и сложно сказать с чем тяжелее расставаться: с домами, прогретыми жизнью, или с родными могилами, рядом с которыми должны были и сами упокоиться.

Фразы Распутина несут подлинность травы, деревьев, почвы; они тугие, и предельно ёмкие, их невозможно разбавить ничем: и из памяти уже не выжечь никакой житейской кислотой.

И поднимается литература, созданная писателем, выше, выше, как бы тяжело ни было содержание – по световой вертикали, к запредельным слоям духовного космоса…