КОРАБЛИК ДЕТСТВА

Рубрика в газете: Друзей моих прекрасные черты, № 2020 / 40, 29.10.2020, автор: Володя СОРКИН

Славка, салют!
Извини меня за моё хамство (как иначе назвать то, что я десять дней собирался тебе ответить?). Оправдываться не буду, просто меня развратило безделье. 31-го января у меня госэкзамен по коммунизму, а последний экзамен я сдал 12-го. И вот эти-то девятнадцать дней на меня ужасно подействовали: так долго, что я жутко расслабился и никак не могу собраться. Но это, как говорится, мои личные трудности.
Лента памяти раскручивается в обратном порядке. Сейчас штаб весь живёт предстоящим днём рождения. Это будет 11-го февраля, а подготовка уже идёт полным ходом. Я работаю с группой по спектаклю. Штабисты сейчас превращаются в больших мастеров сцены. В лагере начало действовать театральное объединение, и вот сейчас готовим спектакль о штабе. Может быть, он будет называться «Кораблик детства» или как-нибудь похоже. Речь в нём пойдёт о человеке, который когда-то был штабистом, и в трудной жизненной ситуации воспоминания о штабе и дух штабиста ему очень помогают. Но… сейчас есть только канва, а когда будет готов сценарий, пришлю тебе обязательно.
Сегодня день рождения у маэстро <Николая> Александрова [одного из комиссаров штаба и друга Димы Лебедева. – В.О.]. Ему стукнул 21 год. Но, наверное, слабо стукнул, потому что Александров всё такой же весёлый. Завтра по этому поводу состоятся общественно-политические чтения. (Ты, конечно, меня понял…) [это означало, что весь дружеский круг обошла полная фляжка. – В.О.]
А до этого был лагерь актива<…>
23.01.79.
г. Москва.

 

Привет, воин!
Я тут вернулся с заслуженного отдыха (подробности ниже) и с удовольствием обнаружил на столе твоё послание. С ещё большим удовольствием я его вскрыл и прочитал. И вот теперь, наконец, собрался ответить.
Итак, за отчётный период (с 15-го февраля) произошло немало интересного. Чтобы ничего не упустить, нужно быть очень аккуратным. Пишу по порядку.
Во-первых, спасибо тебе за твоё письмо и вообще за всё содержимое пухлого конверта, который сейчас лежит передо мной на столе. Я очень внимательно прочитал статью [в конце 1978 года Китай начал войну против Вьетнама, наш призыв в той воинской части, в которую я попал, от прилива чувств написал рапорта о посылке на эту войну, я ещё и заметку дал в окружной газете «Суворовский натиск», где рассказал о поездке перед уходом в армию с пионерскими штабистами в Хатынь. – В.О.], которую ты прислал. Полезная штука, потому как всё связанное с Китаем сейчас актуально. Когда началась агрессия, мы все очень тревожились, но теперь вроде бы всё успокаивается. На самом же деле, по-моему, никто не рискнёт предположить, как сложатся события на этом многострадальном пятачке Земли. Вообще всё происходящее вызывает какое-то мерзостное чувство. Ощущение будто имеешь дело с безумцем, который чудом вырвался из психиатрической больницы и теперь бежит по улице, размахивая руками, брызжет слюной и лает на прохожих. Мерзость. Во всяком случае никакими иными словами определить действия китайских ящеров я просто не могу. Неполноценности 2–3 десятков человек, которые держат в руках почти 1 млрд людей и забивают в их сознание античеловеческие идеи! Что может быть страшнее и отвратительнее этого!
В каком-то журнале или в газете я прочитал заголовок, который запомнил, хотя давно позабыл саму статью. Звучал он так: Пекин – тревога человечества.
Обо всём этом мы может быть сделаем в агитбригаде композицию, с которой будем выступать на летних гастролях. Уж больно это больной вопрос.
Сейчас мы выступаем с программой «Никто и никогда» (памяти жертв фашизма). Недавно заняли 1-е место на университетском конкурсе и теперь будем участвовать в районном. Вот я и похвастался, не удержался. На самом деле агитбригада сейчас занимает самое значительное место в моей табели о рангах. Забот много, но после всего остаётся сладчайшее чувство усталости. Оно и правда очень сладкое, это чувство, потому что работать с нашими ребятами почти всегда – удовольствие.
Мне удивительно везёт на хороших людей. То ли это оттого, что я – оптимист. То ли наоборот. Суть не в этом. Сначала был штаб, потом на факультете я оказался в пресс-центре, который в лучшие свои времена по уровню сплочённости, увлечения работой был очень похож на штаб (слово «штаб» в данном случае просто синоним слова «коллектив», даже больше «хороший коллектив»). Он принёс мне массу радости, удовлетворения работой и друзей. И вот сейчас агитбригада. Не представляю себя вне её, как не могу представить себя вне штаба.
Ну вот видишь, мне дай только волю! Я тебе всё так распишу! Обещал ведь не отвлекаться и писать обо всём по порядку.
Во-вторых («во-первых» было на 40 строк выше), так вот, во-вторых, я теперь без пяти минут молодой специалист. Распределился.
Буду работать в Центральном Геофизическом Тресте (ЦГТ), в Опытно-Методической Экспедиции АСУ (ОМЭ АСУ), партия АСУ-геология. Не удивляйся таким колоритным названиям. Всё это лишь вывеска. Моя фирма подчиняется министерству геологии РСФСР, а все ведомственные организации Мингео подразделяются на тресты, экспедиции, партии. Так что теперь я в некотором смысле геолог. Хотя никогда не буду заниматься геологией. Мои функции – разработка программ для ЭВМ, которые входят в АСУ (автоматиз. система управления) геология.
Предвижу твой вопрос: хорошо всё это или плохо (его мне задают все). Отвечаю: не очень плохо, правда, и не отлично. Не отлично потому, что ограничены возможности заниматься наукой. С другой стороны, у меня будет много времени, ибо место работы в 15 мин<утах> ходьбы от дома, вход и выход достаточно свободные. Хочешь – приходи, хочешь – уходи, только дело делай. К тому же очень симпатичный народ – мои будущие коллеги по работе: молодые, немного одержимые. Так что в целом я доволен.
В университете осталось защитить диплом (начало мая), сдать госэкзамен (конец мая), и прощай студенческая жизнь!
А пока что я решил не терять свои последние студенческие зимние каникулы и уехал отдыхать (правда, далеко не во время каникул, но это и неважно). Весну я встретил в доме отдыха «Карачарово» на Волге. Отдохнул, катался на лыжах, загорал (правда, безрезультатно). Так неохота было возвращаться в Москву, сил нет.
Теперь я уже неделю в городе и начинаю забывать этот отдых, как забывается сон. Жизнь в Москве страшно суетливая, и если не войти в ритм – тебя вышвыривает на обочину. А я (кажется, я уже писал тебе об этом) расслабился и теперь не могу взять себя в руки. Вся надежда на весну. Жду её с нетерпением.
У меня на стене висит картина (моего друга из Одессы). Она так и называется «Весна». На ней зелёный глаз, среди коричневого цвета. Это и зелёненький листочек, пробивающийся из разбухших почек. И взгляд человека, с удивлением и радостью смотрящего на обновлённый мир. Это и воскрешение. И ожидание радости и счастья. Я частенько смотрю на этот «зелёный глаз» и предвкушаю наступление самого прекрасного времени года.
Маленькое лирическое отступление. Уже 5 лет я веду дневник. Он очень хороший помощник. Для меня это и друг, и палка, и трибуна. Но самое главное, это лист бумаги, который заставляет тебя причёсывать мысли. Существует естественная закономерность: перестаёшь вести дневник, и сразу всё, что ты пишешь, говоришь, даже думаешь становится невнятным и корявым. Вот и сейчас я наблюдаю за собой нечто подобное.
Ну, кажется, я уже утомил тебя рассказом о собственной персоне. Несколько слов обо всех наших общих знакомых и друзьях.
Штаб я давно не видел. Там всё в порядке. Собираются на весенние каникулы в поход. А потом – летний лагерь (кстати, наверное, для меня последний).
Белянская работает, жизнь её как будто вошла в нормальное русло. Столярчук такая же чувствительная натура, так же сильно переживает всё, что касается её личной жизни. А в остальном она молодец. Ялынич – боюсь ничего нового тебе не сообщу. Про Лебедева и Александрова ты, наверное, всё знаешь.
That’s all.
Good bye.
P.S. Пиши. Читать твои письма – одно наслаждение.
Начато 22.03.79 г. в 23.00
Кончено 23.03.79 г. в 00.35.

Здравия желаю, товарищ младший сержант!
От души тебя поздравляю и надеюсь, что ты и дальше будешь двигаться такими же темпами.
Начну с приятной новости, которая в некоторой степени касается и тебя. У нашей агитбригады решился вопрос с летней поездкой. Хабаровский крайком ВЛКСМ дал нам добро, и 9-го или 16-го июля нас ждут в Хабаровске. Выступать мы будем в воинских частях и на Восточном БАМе. Так что надеюсь на скорую встречу с тобой.
Буквально позавчера я вернулся с КСП (Клуб самодеятельной песни). Ты, наверное, много слышал об этой организации. А я вот впервые увидел всё собственными глазами. Впечатление очень сильное. Прежде всего поражают масштабы. На слёт собралось около 5 тысяч человек (2 тысячи с лишним официально, остальные – «хвостами», то есть неофициально).
Представь себе большую поляну, наклонённую к речке. На низком конце поляны – эстрада, освещённая ярким светом. Вся поляна усеяна людьми. Отовсюду торчат микрофоны на длинных палках. Ночь, синее подмосковное небо. Вокруг лес. Вот в такой обстановке проходил концерт. Длился он с 12-ти часов ночи до 3-х утра. Большинство песен я слышал впервые. Есть много интересных.
Вообще от песен, которые на КСП звучали, у меня осталось двоякое впечатление. Есть очень красивые, мелодичные, но пустые. Есть интересные по содержанию, но a’la Высоцкий, лишённые музыкальности – такие я тоже не приемлю, по-настоящему хороших песен мало. Из авторов я запомнил несколько человек: Александр Ткачёв – его песни остры, как шпага; Вероника Долина – её образ у меня созвучен с Аэлитой, в ней есть нечто неземное; Владимир Лорес; и т.д. и т.д.
Но в целом КСП меня разочаровал – я ожидал увидеть и услышать что-то более сокровенное, волнующее. Я хотел встретить людей, объединённых песней. Увы, обстановки единомыслия, единства не было. Была толпа, объединение которой лишь изредка прорывалось в дружном свисте по поводу того или иного исполнителя. Может быть, это оттого, что на слёте было слишком много людей случайных. А может быть, причины более глубокие. Во всяком случае о своей поездке не жалею и может быть поеду ещё раз (на следующий слёт): дело это очень интересное.
КСП – самое сильное впечатление моих последних дней. В остальном всё спокойно и хорошо. 26-го защищаю диплом. Сегодняшний день у меня посвящён весьма скучному занятию: в напечатанный текст я вписываю математические формулы.
Впереди ещё одно интересное событие: 23-го – сбор ЛПА. Вот так.
До следующего письма.
Володя.
15.05.79.

<…> Пишу тебе с опозданием. Причины разные: то не хватало времени, а то одолевала лень. В Москве стоит непривычная для нас и потому несносная жара: +31 в тени. Делать ничего не хочется, а надо: впереди госэкзамен.
Диплом защитил. Получил (как и все остальные ребята с нашей кафедры) 5 баллов. В общем-то, приятно, но особенно радоваться не приходится. Сейчас меня больше занимает моя будущая работа. Изучаю новую машину, на которой должен буду программировать и пишу первую (пока довольно простенькую) программку. Хочу заслужить себе право отдыхать два месяца. Для этого нужно немного поработать сейчас. Вот видишь, каковы мои дела: всё нормально.
Относительно нашей поездки. Мы беседовали в Хабаровском крайкоме с Сухининым Сан Санычем (на всякий случай вот его телефон: 33-53-10). Условия нашей поездки таковы: мы приезжаем в Хабаровск 9 июля. Выступаем в воинских частях и посёлках Восточного БАМа.
Кстати, мне бы тоже очень хотелось, чтобы мы выступили в одной из ваших частей (а может быть, и не в одной). Если это реально, позвони Сухинину и попроси его включить вас в программу нашей поездки. Я думаю, он с удовольствием согласится. Кстати, режим гастролей у нас весьма суровый: 2 концерта в день. Так что должен успеть всё.
Сейчас мы готовимся к поездке. Везём 4 композиции и концертную программу. Три вещи очень серьёзных, остальные – развлекательно-юмористического плана. Так что дел в этом смысле хватает: пока твёрдо готова только одна композиция. Остальные приходится дорабатывать.
Сейчас по радио передали прогноз: в Амурской области +26. Это терпимо. А то наша жара всех закопала. Мозги плавятся (это, наверное, можно почувствовать по моему письму).
31.05.79.

Славка, привет!
Моему долгому молчанию нет никакого оправдания. Всё собирался тебе отписать, и… всё время оказывалось, что сегодня я этого сделать в очередной раз не успел. «Ну что ж, – думал я, – уж завтра обязательно…» Но наступало завтра, и всё повторялось. В лагере, сам знаешь, времени в обрез; ну а в Москве сразу завертелся: ведь нужно было устраиваться на работу. Конечно, это не уважительная причина, но всё же… Извини меня.
Чтобы хоть частично искупить свою вину, постараюсь быть подробным, но и не нудным. Итак, начинаю.
Красноярск. Сейчас наша поездка уже отошла в прошлое, впечатления улеглись и, как всегда, остались самые приятные. Ну а неудачи и трудности как-то забываются.
Знаешь, столько нового и интересного, сколько я увидел во время этой поездки – не видел раньше и, наверное, не скоро теперь смогу увидеть. Люди, работа, природа – всё не такое, как в Москве.
Сибиряки показались мне более суровыми, но и вместе с тем более простыми людьми. Отношения какие-то более естественные. Нас великолепно принимали. По программе мы должны были на 4 сутки после приезда сесть на пароход (плавбазу) и отправиться вниз по Енисею. Но… пароход задержался, и мы вынуждены были оставаться в Красноярске. Нам буквально на ходу организовывали концерты, поездки, встречи. Делали всё, чтобы мы не скучали и не оставались без работы. Особенно запомнились две вещи: поездка на Красноярские столбы и концерт на строительстве гостиницы.
Ничего, даже близко похожего на «столбы», не видел. И тем более никогда не лазал на скалы. А тут нам удалось влезть на вершину и увидеть оттуда закат солнца. Об этом невозможно рассказать. Это нужно пережить и прочувствовать. Но и забыть такое невозможно. Может быть, у нас будут фотографии – тогда пришлю тебе. Честно говоря, пока я добрался до вершины, я успел попрощаться со всеми своими родными и близкими. Особенно в один момент, когда я перепрыгивал с полочки на полочку (обе шириной в 10–20 см), а дело всё происходило на высоте 35 м, и внизу – сплошной камень. Правда, нас всё время страховали местные ребята, страховали надёжно, но всё равно – жутко страшно. Зато зрелище, которое открывается с вершины, с лихвой окупает всё. Оказывается, «море тайги» – не пустые слова. Огромное зелёное море, необъятное, бескрайнее, величественное.
Ну вот, видишь, я всё равно пытаюсь совершить невозможное: описать то, что увидел. Замолкаю, пока не поздно. Лучше постараюсь достать фотографию.
О концерте на строительстве гостиницы мы узнали за полчаса до его начала. Причём люди наши в это время разъехались по городу: часть была в университете, часть – на радио, часть – в общаге. И тут новость: через полчаса концерт.
Приезжаем на стройку. На втором этаже, где ещё полным ходом идут отделочные работы, для нас очистили площадку. Среди штукатурки, белил, кирпичей, деревянных конструкций и пр. Собрался народ и ждёт нашего выступления. А у нас ещё нет больше половины людей. Что делать? Решаем начинать. Поначалу всё идёт очень спокойно, даже слишком. Вдруг во время одной из сцен подо мной ломается лавка. Публика начинает посмеиваться. Делаем вид, что всё так и должно быть. Но проклятая лавка разваливается окончательно, и я с треском падаю на грязный пол. Ни на секунду не останавливая действие, работаем дальше. И публика начинает смеяться уже по-иному. Нас приняли. И пошло-поехало. Смех. Аплодисменты. Концерт явно удаётся. Но тут другая беда: наш репертуар иссякает, а вторая половина всё не едет и не едет. Концерт только-только начал получаться – и тут кончать. Обидно. Поём заключительную песню, и вдруг – как здесь не поверить в чудеса! – появляются наши. Подстраиваются к нам, и песню мы заканчиваем уже все вместе. Песню, но не концерт. На сцене появляются новые люди, и мы показываем всё новые и новые номера. Пока, наконец, к нам не подходит прораб и не объясняет вежливо, что перерыв у рабочих давно закончен. Приходится сворачиваться. Прощались мы под несмолкаемый гул аплодисментов.
И знаешь, после таких вот выступлений начинаешь верить, что наша поездка очень нужное и важное дело.
Проклятая плавбаза так и не появилась, и наши шефы – комитет ВЛКСМ университета организовал нам в последние дни небольшую поездку по маршруту: Красноярск – Саяно-Шушенская ГЭС – Шушенское – Абакан – Красноярск.
Не видел ничего более грандиозного, чем Саяно-Шушенская ГЭС ночью. Яркие огни, заглушающий всё шум падающей воды и стройка – гигантская стена из бетона, зажатая с двух сторон скалами.
Наверное, опять я делаю глупость: мне не донести до тебя все те необыкновенные чувства, которые мы все испытали. Скажу тебе только одно: если у тебя когда-нибудь будет хоть малейшая возможность попасть в эти края – поезжай, не задумываясь.
В Москву я приехал 2-го августа, а 3-го начался лагерь.
Лагерь.
180 человек – это вдвое больше, чем в первом лагере и в полтора раза больше, чем в прошлом году. 8 отрядов (не считая «Товарища»).
Вообще это был лагерь смелых экспериментов всеобъемлющего новаторства и творчества.
Ни одного (почти) старого дела. И вместе с тем практически все оценены на «отлично». Лишь конкурс фантпроектов, да политбой немного выпали из общей массы. А всё остальное – блестяще. Вечер «В гостях у испанской королевы» (Эспада), «Морской вечер» (Ритм), спектакль «Дороги, которые мы выбираем» (Буревестник), вечер русских обрядов (Эдельвейс). Совершенно обалденно (прости за это нелепое слово – оно самое подходящее, лучше всего отражает моё состояние), так вот, совершенно обалденно прошёл день рождения. Он закончился концертом лауреатов фестиваля искусств. Сколько у нас талантливых людей – честно говоря, даже не ожидал, что их так много. И самое главное – это уже маленькие профессионалы. Иногда, ты, наверное, помнишь, в наших делах была велика доля дилетантизма и некоторой любительщины. Тут её не было совершенно. Всё профессионально, грамотно, красиво.
Что ещё нового было в лагере…
Объединения. Многое из задуманного, конечно, не вышло, но успех и, главное, перспективность этого дела несомненны.
Военно-спортивное объединение готовило Турград.
Театральное – спектакль.
Литературно-музыкальное – день искусств.
Танцевальное – конкурс бального танца.
Ребята сумели многому научиться. И научатся ещё большему, если мы найдём людей, которые вели бы объединения со знанием дела. Нам очень не хватало профессионалов. Очень жалели, что нет тебя: может быть, когда ты вернёшься, объединение юнкоров закрутится получше.
По-новому проходили и кружки. Не по отрядам, а по желанию. Тут ещё много вопросов и в будущем, наверное, над кружками будем думать.
А вообще этот лагерь отличался от предыдущих своим ровным и уверенным настроением. Это было спокойствие уверенного в своих силах, мощного коллектива. Коллектив – об этом уже можно говорить смело – очень неплохой. Из 180 человек мы думаем, что 150–160 останутся с нами. А это уже дело.
Ты знаешь, мои впечатления о лагере пока немного сумбурны. Дело в том что итогов я пока толком не подвёл: нет совершенно времени. Всё, что я написал, – больше эмоции, чем раздумья. Раздумья – впереди. И не в одиночку. В этом году очень неплохо работал отряд «Товарищ», и у людей есть желание продолжать работать в течение года. Практически это будет означать, что весь год мы будем готовить следующий лагерь. Правда, пока неизвестно, будет ли он. Олимпиада путает все карты. Но мы надеемся…
Это письмо я пишу тебе, сидя на работе. Сегодня – мой третий рабочий день. Всё получилось так, как я хотел. Я – сотрудник партии АСУ-экономика, опытно-методической экспедиции АСУ Центрального геофизического треста. Сейчас занимаюсь одной небольшой программой, которую должен завершить, то есть отладить к концу той недели. Пока вот утром сломалась машина, делать было нечего, ну и я наконец сумел написать тебе. Нет худа без добра.
Особых новостей нет. О работе попробую написать, когда освоюсь. Ещё раз прости за моё свинство. Впредь обещаю исправиться. Очень жду от тебя весточки с подробным описанием твоего житья-бытья.
Твой В. Соркин /Боб/

Володя Соркин вместе с Димой Лебедевым в начале 70-х годов входил в Московский городской пионерский штаб. Впоследствии он окончил факультет вычислительной техники и кибернетики МГУ. Сейчас руководит фирмой по оказанию консалтинговых услуг в сфере IT-технологий.
Володя знал, что у Димы в последнее время серьёзно обострились болезни. Он не раз предлагал ему воспользоваться его связями и бесплатно на недельку-другую лечь в Кремлёвку. Дима поначалу всегда соглашался, но потом предлагал всё перенести на месяц-два, потому что подходил день рождения пионерии и Дима боялся, что, кроме него, никто в районе праздник не организует. А потом наступало лето, и все мысли Димы были о том, как свозить новое поколение штабистов на Шлино.
Когда мы прощались с Димой на Лианозовском кладбище, Володя предложил проводить нашего друга песней – своего рода гимном штабистов.

Опять трубит
встревоженный горнист,
И ты бежишь без устали куда-то.
Ведь ты штабист, товарищ,
ты штабист,
И на тебя равняются ребята.

Вот ты устал,
ты хочешь отдохнуть.
Но ты штабист,
и если надо будет,
То ты пойдёшь
в любой далёкий путь,
И сквозь усталость
улыбнёшься людям.
Опять трубит
встревоженный горнист…

Володя пообещал очень скоро прислать свои воспоминания о Диме. Мы ждём.

Адресат всех писем – Вячеслав Огрызко, служивший с 1978 по 1980 год в армии в Хабаровске.