Наказание со сладкой пилюлей
Рубрика в газете: Кремлёвские разборки, № 2020 / 36, 01.10.2020, автор: Вячеслав ОГРЫЗКО
Во все времена руководители попадались разные. Были очень даже успешные начальники. Были и откровенные бездельники. А случались аппаратчики, о которых говорили ни то ни сё. Но кого-то власть терпела и даже приласкивала, а кого-то нещадно бичевала.
Первый секретарь Тамбовского обкома КПСС Василий Чёрный относился вроде бы и к совестливым людям, но к неумёхам. Москва долго с ним возилась. Всё-таки у него было героическое прошлое. Когда немцы вступили в Крым, он ушёл в Бахчисарайский партизанский отряд. Фашисты этого ему не простили. Они расстреляли отчима Чёрного и его первую жену, а ещё забили мать (она потом от побоев сошла с ума).
Но в Тамбове у человека получалось не всё. Он вроде бы и старался. Чёрный лично опекал многих учёных и писателей. При его помощи, к примеру, прекрасную квартиру в Тамбове получила замечательная поэтесса Майя Румянцева. Не раз Чёрный выручал и литгенерала Николая Вирту, который давно дискредитировал себя пьянками, дачами и потоками графомании. Но для большого руководителя уметь читать стихи и романы было мало. Кремль от него ждал выполнения планов по сдаче зерна и увеличению поголовья свиней. А с этим были проблемы.
В феврале 1975 года Чёрному дали взбучку за плохое отношение к критике. Но он ничего в своей работе не поменял. Неудивительно, что в Москву посыпались заявления на первого секретаря обкома КПСС. В жалобах говорилось о том, что Чёрный предоставлял много привилегий себе, жене и другим своим близким. Рассмотрением обращений занялся заместитель заведующего отделом оргпартработы ЦК Евгений Разумов. Он выяснил: да, Чёрный злоупотреблял служебным положением и вселил семью в отстроенный на средства облисполкома филиал гостиницы «Тамбов». Однако в ЦК тогда оргвыводы в отношении хозяина области делать не стали.
Возможно, Чёрный после этого решил, что ему и впредь всё будут прощать. А всякому терпению когда-нибудь да приходит конец.
В общем, в начале 1978 года в Тамбов выехала большая бригада сотрудников ЦК, чтобы на месте убедиться в неэффективности работы областного начальства. 7 марта итоги работы бригады обсудил секретариат ЦК КПСС (на секретариате присутствовали Ф.Кулаков, А.Пельше, Б.Пономарёв, М.Соломенцев, К.Черненко, В.Долгих, М.Зимянин, Я.Рябов и К.Русаков, а председательствовал А.Кириленко).
Разговор вышел недолгим. Я приведу его запись.
«МОРАЛЁВ докладывает Секретариату ЦК об итогах изучения вопроса бригадой ЦК КПСС в составе работников Отдела организационно-партийной работы и Сельскохозяйственного отдела ЦК.
ЧЁРНЫЙ В.И. соглашается с выводами, изложенными в записке отделов ЦК КПСС по этому вопросу, и заявляет, что он не может дальше выполнять возложенные на него обязанности первого секретаря обкома партии.
ПЕТРОВИЧЕВ [ первый зам. зав. отделом оргпартработы ЦК КПСС. – В.О.] докладывает Секретариату ЦК, что в период подготовки вопроса «О состоянии критики и самокритики в Тамбовской областной партийной организации» и в последующее время т. Чёрному указывалось на серьёзные недостатки в стиле и методах работы. Однако выводов из этого он не сделал.
КОЧЕТКОВ А.А. (второй секретарь Тамбовского обкома КПСС) признаёт, что бюро обкома партии, он как второй секретарь обкома не перестроили стиль и методы своей работы после постановления ЦК КПСС «О состоянии критики и самокритики в Тамбовской областной партийной организации», допустили серьёзные недостатки в хозяйственной деятельности, организаторской и политической работе.
КИРИЛЕНКО. В представленной справке и проекте постановления ЦК КПСС убедительно доказано, что бюро обкома партии, облисполком допустили серьёзные ошибки и просчёты в руководстве сельским хозяйством области. Обком партии не сделал необходимых выводов из постановления ЦК КПСС «О состоянии критики и самокритики в Тамбовской областной партийной организации».
При обсуждении этого вопроса на заседании Секретариата ЦК КПСС т. Чёрному прямо было сказано о его личных ошибках. Секретариат ЦК учёл тогда заверение т. Чёрного, что он осознал эти ошибки и сделает из них правильные выводы. Однако, как показала жизнь, он не сделал выводов из этой критики и не оправдал доверие ЦК КПСС.
С представленным проектом постановления по этому вопросу можно согласиться. За серьёзные недостатки, допущенные в руководстве работой Тамбовского обкома КПСС, особенно в области сельского хозяйства, т. Чёрного В.И. от должности первого секретаря обкома КПСС освободить.
Кроме того, протокольно можно записать: принять к сведению заявление т. Чёрного о том, что он не может дальше выполнять возложенные на него обязанности первого секретаря обкома КПСС. Вопрос «О руководстве Тамбовского обкома КПСС сельским хозяйством» внести на утверждение Политбюро.
Все поддерживают такую постановку вопроса. Постановление принимается» (РГАНИ, ф. 4, оп. 44, д. 21, лл. 88–89).
Однако потом появились публикации, что сняли Чёрного всё-таки не за ошибки в управлении сельским хозяйством и не за игнорирование критики, а якобы за поддержку людей некоренной национальности.
«Особенно много анонимок, – писал в «нулевые» годы Виктор Финкель, – было связано с поддержкой Чёрным евреев. И постепенно наверху формировался специфический облик Чёрного. Особенно это проявлялось, если вы оказывались в стенах такого черносотенного и разнузданного ведомства, как Министерство высшего и среднего специального образования РСФСР. За исключением министра, в брежневские времена в этом ведомстве не было учёных. Как правило, все его руководящие работники были партийными назначенцами, выброшенными из московских вузов за профессиональную непригодность, и органически ненавидели евреев вообще и вузовских евреев-профессоров особенно. В.И. Чёрного в этом гнусном ведомстве называли не иначе, чем этот жид Чёрный. Вероятно, именно этот образ гулял и по коридорам и кабинетам ЦК, где, как известно, на одного умного приходилось не менее десятка отъявленных клинических дураков, идеологических обскурантов и попросту мракобесов».
Якобы до поры до времени Чёрного защищал секретарь ЦК КПСС по сельскому хозяйству Фёдор Кулаков. Но его возможности оказались не беспредельны. Но не думаю, что Финкель в своих предположениях был прав.
Кстати, на том же секретариате ЦК, на котором Чёрного сняли с работы, на пост первого секретаря Тамбовского обкома был рекомендован Александр Хомяков, который до этого работал вторым секретарём Краснодарского крайкома. Пикантность ситуации заключалась в том, что несколькими неделями ранее в ЦК обратился другой секретарь Краснодарского крайкома И.Кикило. Он жаловался на хозяина Кубани С.Медунова. Из этой жалобы складывалось впечатление, что Кубань оказалась территорией беззакония. Но если это соответствовало действительности, то ответственность за это должен был нести не только Медунов. А что, второй секретарь Хомяков ничего не знал или он на всё закрывал глаза? Короче, закономерно возникал вопрос: так за что же Хомякова отправляли на повышение в Тамбов?
Ну а Чёрный? Спустя пару недель после его отставки в партаппарате вдруг заговорили о том, не слишком ли сурово с ним обошлись. Доброхоты стали плакаться, как же бывший первый секретарь обкома будет жить на одну пенсию. Мол, 120 рублей для него маловато. Но в Тамбове многие пенсионеры получали куда меньше и не жаловались на судьбу.
От плача партаппаратчики перешли к делам. Уже 21 марта 1978 года секретариат ЦК рассмотрел вопрос о предоставлении отставленному функционеру материальных благ.
Решение принимал непосредственно Кириленко. Выступая на секретариате ЦК, он отметил:
«Тов. Чёрный освобождён от должности первого секретаря Тамбовского обкома КПСС за серьёзные недостатки в работе. В партию он вступил в 1939 году, во время Великой Отечественной войны был комиссаром Бахчисарайского партизанского отряда, имеет ранения. Партия посылала его на различные участки работы. Он был первым секретарём райкома партии, зав. сельскохозяйственным отделом Крымского обкома партии, работал в Северной Осетии. Последние 12 лет – первый секретарь Тамбовского обкома КПСС. Учитывая всё это, видимо, можно согласиться с предложением комиссии по установлению персональных пенсий при Совете Министров СССР и установить т. Чёрному персональную пенсию в размере 300 руб. в месяц» (РГАНИ, ф. 4, оп. 44, д. 21, лл. 113–114).
О чём это говорило? О том, что власть красиво жить проштрафившимся аппаратчикам, как правило, не мешала.
Добавлю: вскоре после этого из отпуска в Москву вернулся Михаил Суслов. И ему сразу же доложили о проделках хозяина Кубани Медунова. Но Суслов трогать первого секретаря Краснодарского крайкома КПСС тогда поостерёгся.
Что ещё? Председатель правительства России Михаил Соломенцев тому же Суслову сообщил о многочисленных жалобах на первого секретаря Рязанского обкорма Николая Приезжева. По-хорошему того тоже, как и Чёрного, давно следовало отправить в отставку. Но Суслов предложил, чтобы для начала и с Медуновым, и с Приезжевым переговорил секретарь ЦК по кадрам Иван Капитонов. Но правильным ли это было? Что – после разговоров эти два руководителя изменились в лучшую сторону?
А как сложилась судьба Чёрного? После отставки он переехал в Симферополь и одно время возглавлял там секцию ветеранов партизанского движения. Но после распада Советского Союза в Крыму ему стало неуютно. Уже в 1996 году Чёрный решил вернуться в Тамбов. Но вскоре он умер. А в начале «нулевых» годов ему посмертно было присвоено звание почётного гражданина Тамбова.
Сразу же вспомнилась поэма Михаила Лермонтова”Тамбовская казначейша”,-“Тамбов на карте генеральной Кружком означен не всегда,Он прежде город был опальный/в примечаниях читаем-Тамбов в прежнее время был ссылочным местом,своего рода Сибирью…/
Можно сравнить судьбу “тамбовского казначея” Чёрного с рязанским 1-м секретарём обкома Ларионовым,очковтирателем хрущёвского времени,покончившим жизнь самоубийством…
“…О чём это говорило? О том, что власть красиво жить проштрафившимся аппаратчикам, как правило, не мешала”. Ха-ха! А что изменилось-то? Теперь проштрафившихся и вышедших на пенсию чинуш высокого ранга куда отправляют? Правильно, в Сенат, на заседаниях дремать и ни за что не отвечать. И зарплату сенаторов не сравнить с Советской персональной пенсией в 300 рублей.