Понять Лермонтова-невидимку

Рубрика в газете: В моей чернильнице, № 2022 / 46, 01.12.2022, автор: Олег БОГАЕВ (г. Екатеринбург)

Продолжаем вести нашу традиционную рубрику «В моей чернильнице». Цель редакции – рассказать о новых проектах и творческих планах наших замечательных современников. Сегодня предоставляем слово Олегу Богаеву. Он один из крупнейших драматургов нашего времени (чего стоит его знаменитая пьеса «Русская народная почта»!) и главный редактор журнала «Урал».

В данный момент я работаю над инсценированием романа М. Лермонтова «Герой нашего времени» для одного из московских театров. Ежедневно и ежечасно листаю страницы романа и убеждаюсь, что имею дело с самой главной загадкой русской литературы – Печориным. Бывают такие тексты для инсценирования (среди них первые имена русской литературы), которые мало дают вариантов структурных решений, здесь же автор Лермонтов, предлагая максимум свободы, ограничивает драматурга в главном – отсутствуют вариации в поступках и последствиях для героя, характер Печорина не допускает постороннего дыхания, он целен как скала Машук.

Сразу оговорюсь, работать драматургу с таким материалом – счастье. Но счастье трудное, местами мучительное. Колоссальные сложности возникают не только непосредственно в работе над текстом автора, но ты уже испытываешь трудности, сталкиваясь с грандиозной мифологией вокруг романа, которая включает в себя целый самостоятельный мир, состоящий из множества критических, профессиональных и дилетантских суждений, которые дают больше вопросов, чем ответов.

«Герой нашего времени» является, пожалуй, самым востребованным произведением в русской театральной жизни и кинематографии. Но есть существенное «но». Даже при беглом рассмотрении мы видим поразительное несоответствие между «массовым» вниманием к этому роману деятелей театра и кино – и «мизерной», практически невидимой, «успешностью» воплощения этого материала. Самый яркий «успех» – это телеверсия Эфроса с Олегом Далем. Тут очень многое удалось. Однако, я вижу в этой работе следующее: воля автора-Эфроса и советское время, в которое создавался этот шедевр интерпретации, переигрывают замысел Лермонтова, чей текст, стремясь к вечности, «выпадает» из любых исторических трактовок. Вот такой Лермонтов-невидимка.

Собственно, этот роман – безусловный вызов во всех отношениях, вызов и в форме, и в содержании. К такому материалу обращаются творческие коллективы в переломные, решающие периоды своей жизни. Если Шекспир – это будни и хлеб театра и кино, Чехов – наш якорь, то Лермонтов – тот герой, который способен дать возможность развернуть корабль жанра в новом направлении, начать сначала поиски формы и смыслов.

Да, Лермонтов не предполагал сценическое воплощение жизни Печорина, да, если бы автор понимал «выигрышность» прямой вербализации сознания сложно-сочиненного героя, он бы без сомнения написал драму. Но этого не случилось. И каждый раз драматурги вступают на рискованный путь инсценирования «Героя нашего времени», испытывая надежды. И я среди них. Путь этот опасен одним – Поражением. А за поражением драматург осознает личностную микро-катастрофу «Я мал, я ничтожен, я – лилипут». Но у драматурга есть главный козырь, которым он обладает в неравном «сопоставлении» себя с гением. Этот козырь, счастливая карта называется «сегодняшний зритель», который живет с драматургом в одно время, и время требует, время просит, время кричит, взывает стать «осмысленным» здесь и прямо сейчас.

Инопланетный XIX век свечей, княжен и дуэлей, где живет живой страдающий Печорин, в буквальном «калькированном» переложении в нашу действительность, рискует выглядеть нищим деревенским родственником на фоне праздника безумного бытия XXI века, театральная адаптация должна соответствовать не внешним, а внутренним изменениям в человеке. И они колоссальны, они грандиозны, они прекрасны и не менее разрушительны. Посмотрите, наш мир безнадежно меняется, но главный герой постоянен, Печорин как тот навигатор, дающий нам шанс не потеряться в стремительно мелькающих формах ускользающей жизни.

Повторюсь, структура романа сложная, хронология событий автором умышленно нарушена, и в этой связи традиционные методы построения инсценировки (исходное событие, завязка, развитие, кульминация, и т.д.) здесь не работают. Восприятие даже самого искушенного зрителя строится на поэтапном развитии характеров героев, и здесь Лермонтов, разомкнувший повествовательную структуру, заранее играет с драматургом в игру – попробуй, разгадай театральными средствами мой текст. Лермонтов-невидимка.

Рассчитывая на благосклонность зрителя и мудрость режиссера, я все же надеюсь, что Лермонтов хотя бы на миг перестанет быть для меня невидимкой и откроет все тайны Печорина.