Умеющий сконцентрироваться

№ 2022 / 17, 06.05.2022, автор: Максим ЗАМШЕВ

Справка
Максим Адольфович Замшев родился в 1972 г. в Москве. Окончил Музыкальное училище им. Гнесиных и Литературный институт им. А. М. Горького. Автор нескольких книг стихов («Любовь дается людям свыше», «От Патриарших до Арбата») и прозы («Аллегро плюс», «Избранный», «Карт-бланш», «Весна для репортера»). Первый заместитель председателя МГО СП России, заслуженный работник культуры Чеченской Республики, лауреат премии в области литературы и искусства Центрального федерального округа Российской Федерации. Награжден медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени. С 2017 г. — главный редактор «Литературной газеты».

 

– «Литературная газета» под вашим руководством стремительно набирает очки, от номера к номеру она становится все увлекательнее и содержательнее. При этом газета сохраняет свой главный принцип открытой площадки для полемики по любым вопросам. А что в перспективе?

– Ближайшее будущее «Литературки» – работа над свежим номером. Заглядывать на годы вперед просто невозможно. Главный редактор в каком-то смысле – солдат, а не генерал, которому видно все поле битвы. Хочется, чтобы газета жила полной жизнью, чтобы тематика, нами затрагиваемая, была интересна читателю, чтобы народ не тупел, не превращался в потребителя желтой газетной жвачки… Будет ли все именно так, никто не знает. Но «ЛГ», созданная в 1830 году, сохранится – качество ее проверено временем. Крайне трудно представить, что в России когда-нибудь начнется эпоха, когда «ЛГ» станет никому не нужна.

– На недавней литмастерской для молодых писателей, организованной АСПИ, неоднократно звучало: тиражи «толстых» литературных журналов небольшие, но увеличить их не получается. А какова ситуация с ростом читателей «ЛГ» – возможно ли увеличить их количество в ближайшем будущем в 10 раз?

– В течение года-двух это вряд ли получится. Но ставим перед собой именно эту задачу. Увы, сейчас не самое лучшее время разговора об этом – только что закончилась двухлетняя пандемия, вокруг крайне непростая экономическая и геополитическая ситуация. Но совершенно отчетливо видно, что мы не теряем подписчиков, а в какие-то моменты наращиваем их число. Бумажная и электронная версии газеты развиваются параллельно, и эта работа будет продолжена. Толстые журналы, дай им бог процветания, сейчас не слишком хорошо продаются в розницу – в отличие, скажем, от «ЛГ», которую можно встретить в киосках по всей стране. Сегодня вряд ли можно «проснуться знаменитым» после публикации в нашем издании – но то, что для автора появление на страницах «ЛГ» по-прежнему заметное событие, это бесспорно. Хорошо знаю: если кого-то заденешь в газете – тут же начинаются звонки: вы что, сдурели – написать такое про меня! (улыбается).

– Сейчас некоторые говорят, что дело писателя – писать. А не делиться с трибуны своей гражданской позицией. А вы как думаете?

– Начнем с того, что далеко не каждый писатель является общественной фигурой. Евтушенко был, а Платонов – нет…

– А Максим Замшев? Главный редактор «ЛГ» явно не затворник…

– Эта работа никак не связана с моей писательской деятельностью. Стараюсь свое личное мнение с мнением нашей общественно-политической газеты не перемешивать. «ЛГ» – это широкий круг спикеров по самым разным вопросам, в первую очередь на культурном поле.

Свою позицию высказываю в статьях – и не обязательно в одной только «Литературной газете», а также в интервью. Конечно же, я за то, чтобы Россия процветала. Но я против людоедства и мракобесия, против включения машины репрессий. Я за то, чтобы та несправедливость в мире по отношению к России, которая сейчас происходит, в самом скором времени была нивелирована. Для этого нужны определенные мобилизационные усилия, сами собой люди не прозреют.

– Художник нужен сегодня для объединения или размежевания? Сколько людей – столько и мнений, как с этим быть?

–  Конечно, это соблазнительная идея – выставить художника носителем света, объединителем вокруг светлой идеи. Но в жизни не всегда так. Леонид Андреев явно не из этой когорты творцов. Так же, как и Владимир Сорокин, еще один прекрасный писатель. У каждого своя дорога. Это может быть путь гуманизма с консолидирующей функцией. А может быть и другое направление.

Поэтому нет смысла говорить: эти писатели-модернисты – плохие, охальники, а те – хорошие, они пишут о Родине, любви к матери. Литература шире лозунгов. Кому-то хватает вкуса воспринимать то, что выходит за рамки их понимания – а кому-то нет. Вопрос в том, кто диктует вкусовую норму дня сегодняшнего. Литература – конкурентная среда, и сведение счетов, обвинения, навешивание ярлыков – весьма распространенная история. Играть во все это сегодня скучно, как мне кажется.

Хотя кому-то нравится кричать на каждом углу: «Проханов – хороший писатель, но это же соловей Генштаба!» Или: «Быков интересный автор – но продался американцам!» А я считаю иначе. Есть тексты, созданные тем или иным писателям – и мы живем рядом с ними. А личная точка зрения на какую-то тему может меняться, и это нормально. Человек не закостенелое существо, он периодически испытывает какие-то разочарования и делится мыслями и эмоциями по этому поводу с окружающими. Мы же прекрасно понимаем: по молодости все либералы, а ближе к пенсии активизируются охранительно-консервативные инстинкты. Хотя я, наоборот, в юности стоял преимущественно на консервативных позициях. Но это были 90-е годы. С другой стороны, противостоять лихим процессам, «основной линии» – это у меня всю жизнь. Вот и сегодня далеко не со всем хочется солидаризироваться.

Навязывать писателям актуальную повестку, слава богу, не получается ни у власти, ни у бизнеса. Писатели пишут книги, они издаются. И можно выбрать, какую из них купишь в первую очередь – Захара Прилепина или Ксению Букшу, Михаила Елизарова или Александра Иличевского. Ненавидеть тех, кому нравится то, что мне не нравится – по меньшей мере, смешно. В кругу отечественной интеллигенции периодически свирепствует жажда тотальных обличений, но вскоре это проходит. И таких общественных схождений-расхождений было на моей памяти несколько.

И еще пара слов о плюрализме. Лучше уж выслушать искреннее мнение, с которым ты не согласен, которое тебе крайне неприятно, чем приятный тезис, высказанный не от души, навязанный какой-то ситуацией.

– Существует ли негласный «черный список» авторов, которым путь на страницы «ЛГ» закрыт?

– Нет. Есть определенный выбор сотрудников редакции в той или иной политической обстановке. Сейчас есть писатели, желающие победы над российской армией. Согласитесь, было бы странно предоставлять им сегодня площадку для агитации. С другой стороны, некоторые из них не всегда были анти-патриотами…

Интересно, как ведет себя Запад. В первые дни спецоперации он единодушно возмущался. Два месяца спустя в самых разных местах стали звучать другие нотки. Убежден, эта полифония неизбежно будет расширяться. Но распространение военного вируса на всю планету приведет к всеобщей катастрофе. 

– У вас есть прогноз развития событий, начавшихся 24 февраля?

– Нет. И, думаю, сейчас его нет ни у кого. Потому что для переломных моментов необходимы тысячи причин. Многие факторы просто невозможно учесть заранее. Конечно же, все хотят скорейшего прекращения военных действий и гибели людей. Но это не футбольный матч, который прекращается по свистку арбитра. Мы переживаем тяжелейший геополитический сдвиг. Он будет идти до тех пор, пока все не примет новые формы. И по каким правилам пойдет игра с участием России, мы не знаем. Хочется верить, они будут для нас более выигрышными.

– К вопросу о главном на поле. В газете есть редколлегия, чья задача – выработка коллективных решений. А какова роль главного редактора Замшева? Легко ли вас переубедить? Насколько вы суровый и требовательный начальник?

– В нашем коллективе не возникает непримиримых споров. Задача у всех общая – сделать каждый номер газеты интересным. И все по мере сил над этим работают. Если кто-то недостаточно активен или предлагает идти не туда – это сразу корректируется в рабочем порядке. Но в целом все единодушны, что не может не радовать. На разборки просто нет времени.

– Подождите, но ведь «газета не резиновая» – неужели и на эту тему нет разногласий?

– Срочность публикуемых материалов обсуждается на планерках. Всегда есть то, что можно отложить – если появляется особо важный актуальный текст. Редакционный портфель всегда набит. И всякий раз предстоит выбрать лучшее из лучшего. Последнее слово, разумеется за мной как главным редактором. Но волю всей редакции еще ни разу не приходилось перечеркивать моим решением. У нас идеальный коллектив профессионалов своего дела.

– Недавно в интервью вы сказали, что легко переключаете литературные регистры с поэзии на прозу и наоборот. А как переключаетесь с работы в газете, нервной, изматывающей – на написание художественных текстов, также требующих полной самоотдачи и свежей головы?

– Я не пишу с утра. Поэтому, конечно, после работы нужно какое-то время перевести дух. Ты же не трактор, чтобы скорости переключать (улыбается). Да, какие-то эмоции, испытанные в редакции, в работе над прозой не нужны. Но не надо сетовать на усталость – глаза боятся, руки делают. Человек, который долго ждет прихода «творческого состояния» – как правило, обычный бездельник (улыбается). Бывает, что не пишется, но это нормально. Каждый прозаик знает, что в работе над большим объемом текста случаются 3-4 серьезных затыка. Почему – не знаю. Возможно, обновление, о котором я уже говорил, иногда требует большего количество времени – месяца два-три. Эти паузы мучительны, но деваться некуда. Большой текст начинает жить по своим законам, и в какой-то момент может закапризничать. Это называется: текст с тобой шутит.

– А когда он так шутит, что лучше: выжидать или бросаться на штурм?

– Это уж кто как привык…

– А вы как обычно поступаете?

– Чаще всего выжидаю. Потом словечко за словечком, главка за главкой выхожу из пике…

– Есть такая субстанция, как «предстихи», когда автор ощущает внутренний гул, особое волнение. А как насчет «предпрозы» – существует ли это явление и как бы вы его описали?

– Просто иногда ты вдруг понимаешь, что требуется некое обновление – когда долго пишешь. То есть настает момент, когда нужно посмотреть на свой текст другими глазами – чтобы вновь испытать тяготение к работе над ним. Если много и долго писать, стираются творческие шестеренки. Надо дать им перестроиться. Возможно даже, отдохнуть денек-другой.

А что касается гула, каких-то внутренних вибраций – я не сторонник мистического подхода к писательскому труду. Гул в голове только у шизофреников. Секрет писательского успеха – в умении концентрироваться. Если ты это умеешь, остальное зависит от твоих природных качеств. Очевидно, что не все одинаково одарены, не каждый может писать хорошо. Огромное значение для писателя имеет наличие таланта, качество образования, количество прочитанных книг. Вообще, на творческий процесс влияет тысяча причин – нет возможности все их перечислить.

На выходе все тексты очень разные – есть хорошие, есть выдающиеся. Есть «на любителя», есть просто неудавшиеся.

– Судьба вашего недавнего романа «Концертмейстер» складывается удачно – есть продажи, рецензии, премии. А что в работе сейчас?

– Заканчиваю новый роман, «Вольнодумцы». Надеюсь, к осени завершу редактуру. Это книга о современной жизни, есть там и молодые люди, замешанные в протестных движениях. Вообще, там много разных историй – про энтропию пожилого человека, полицейские провокации, тайны прошлого… Все это сплетается в романе в единое полотно.

– Награды за книги имеют для вас большое значение – или это просто бонусы к хорошему тексту?

– Конечно, приятно, когда отмечают твой большой труд. Но и делать из премий фетиш не стоит. Попадание романа в длинные или короткие списки, лауреатство дает возможность продвижения книги издательством. Автору нужно сделать имя. Сейчас рынок – когда невозможно купить то, что не знаешь. А премии – это такая лоция, помогающая узнать о новом интересном тексте.

Конечно, каждая премия по отдельности – субъективна, поскольку решение принимают члены жюри, а они живые люди со своими предпочтениями. Поэтому премий нужно больше. С другой стороны, профессиональные литераторы – критики, поэты, писатели – прекрасно знают, кто есть кто в нашей среде. И премии в целом отражают картину сегодняшнего дня.

К примеру, на днях обнародован длинный список очередного сезона «Большой книги». Как обычно, все фигуранты – очень достойные авторы.

– В разные периоды жизни человек мечтает о разном. Какая у вас была самая странная, как это может показаться сегодня, мечта?

– Я очень хотел быть футболистом, играть в нападении под десятым номером. До сих пор, когда вижу, как играет «Спартак», жалею, что не могу выскочить на поле (улыбается). И до сих пор нет-нет, да и приснится, что играю в команде Бескова.

Став старше, я захотел стать музыкантом. Я им стал. Решил стать писателем – снова все получилось. О поездках на Северный полюс или полете в космос не мечтал. Хотелось побывать в Европе – Париже, Риме – и снова все задуманное сбылось, и не один раз. В прошлом году осенью впервые побывал во Владивостоке – город и местный литфестиваль произвели большое впечатление.

Любопытно было бы увидеть Латинскую Америку. Наверное, это связано с интересом к творчеству таких крупных писателей, как Борхес, Маркес, Льоса, Кортасар… А вот в Штаты совсем не тянет (улыбается). 

– Мы беседуем накануне вашего юбилея. Вспоминается самый неожиданный или, наоборот, долгожданный подарок?

– Честно говоря, больше люблю дарить подарки, чем получать их. Для меня главный подарок – чтобы все вокруг были здоровы и в прекрасном настроении.

Беседовал Юрий ТАТАРЕНКО

Фото Кристины Кармалиты

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.