За гранью «обычности»
№ 2022 / 27, 15.07.2022, автор: Юрий ТХАГАЗИТОВ, Тахир ТОЛГУРОВ (г. Нальчик)
Творческий потенциал – дело сугубо индивидуальное. Так, во всяком случае, считается. Однако существуют и подразумеваемые нормы объёмов сделанного художником. Или писателем. Или музыкантом. Известное наследие Пушкина – около полутысячи произведений, включая его прозу и лёгкие альбомные наброски. Приблизительно такое же количество текстов оставил нам Есенин – короткая хаотичная жизнь, но жизнь настоящего поэта. Имя Артюра Рембо обессмертили полсотни стихотворений, Николоза Бараташвили – около сорока.
Как бы то ни было, европейский количественный стандарт в современном его виде не поднимается выше тысячи художественных текстов – за редчайшими исключениями. Человек, заявляющий, что им написаны тысячи произведений, тем более – человек находящийся в зоне прямого доступа, живущий рядом с тобой – уже вызывает подозрение, на ближней границе которого – простое недоверие.
Выбиться за жёсткие рамки стандартных имиджевых положений, практически, невозможно – особенно в наше время, в котором просто талант, проявленный в тексте, без соответствующей, доведённой до совершенства техники, как правило, игнорируется. И этот возросший уровень требований к подаче произведения – не только к формальным его параметрам, но и к изощрённости и оригинальности концепции, убедительности образного воплощения и т.п. – скорее всего, естественен и даже неизбежен. Цивилизация как форма эволюции биологического вида Homo sapiens попутным эффектом имеет не только переход на цифровые камеры, но и постоянно возрастающее количество пикселей на единицу площади.
Однако… «Псигусов Асланбек Хазретович… член СП России, почётный академик АМАН. Лауреат Артиады народов России в номинации «Литература и искусство». Обладатель «Золотого Пегаса» в номинации «Литература». Признан лучшим менеджером торговли России, удостоен «Золотого штурвала» им. Солодовникова (г. Москва). Очерк о нём включён в книгу «Знаменитые люди Кавказа». С 2002-го по 2008 г. издал 17 книг…»
В этом отрывке из вступительного слова к сборнику статей к юбилею Псигусова достаточно рельефно представлен сам обладатель многочисленных премий. Диапазон интересов от туристического бизнеса до камерной лирики и прозаической эпопеи свойственен крайне ограниченному количеству людей. Но Асланбек Хазретович не просто исключителен. Он чрезмерен. Хорошо это, или плохо, но он чрезмерен, как цвет на холстах Коровина и Сарьяна, как свет картин Кончаловского. Его песни – а он ещё и поёт! – подавляют, и сравнить их можно, разве что с азиатским горловым пением, его живопись (SIC!) не знает ничего, кроме спектрально-чистых цветов и рефлексов, ярких, как солнце в зените. Он пишет на русском языке, но системы его образности рафинированно этничны, подчёркнуто и акцентировано «региональны».
И его художественные тексты не вписываются ни в один из развивающихся сегодня векторов литературы – они слишком изобильны в образном плане, слишком насыщены культурными аллюзиями, имеют непривычно густой, почти осязаемый ассоциативный шлейф. Его проза, помимо всего перечисленного, буквально пропитана деталями – антуражными, поведенческими, психологическими; так, что нарратив Псигусова поглощает читателя, «втаскивает» его читателя во время и пространство описываемого – если и не стопроцентно выверенного с исторической точки зрения, то полностью безупречного в своём саспенс-эффекте. Суггестивную убедительность текстов Псигусова констатируют и критики, и литературоведы, главное же – как отмечал проф. А.Х. Хакуашев, в отсутствие историков-ориенталистов, «…знающих древние восточные языки и конкретно занимающихся» вопросами «хеттологии и синдо-меотского государства», кабардинский писатель сумел воссоздать ощущение далёких эпох, причём сделал это, используя этико-эстетические представления национального фольклора, конкретно – свода сказаний «Нарты».
Вероятней всего, именно обращение к этническим системам морали и этики, мироощущения и мирооценки, позволяют Асланбеку Хазретовичу воплощать творческий замысел в плотных, сензитивно насыщенных и достоверных картинах. Это, вне всякого сомнения, сильная сторона его идиостиля, его нарративной и лирической манеры. И именно тотальная интегрированность в этнический контент, составляющая своеобразие Псигусова-писателя, видится причиной неоднозначности восприятия его текстов. Повторимся, для читателя, воспитанного на образцах сугубо европейской перцептивности, Псигусов чрезмерен. Это язычник, находящийся в кругу готической эстетики, запах пота кабардинского скакуна в лавке французского парфюма…
Что, в свою очередь, ставит перед литературным сообществом адыгских, да и, в целом, новописьменных народов России особую проблему адаптации русскоязычных текстов национальных писателей к восприятию и стандартам «среднего» читателя РФ. Как и каким образом будет решаться данный вопрос, и имеет ли смысл вообще решать его – тема отдельного исследования, но, видимо, стоит помнить, что речь идёт о целом пласте литературы, определяемой как «периферийная» или «местечковая», зачастую только в силу её, уже упомянутой чрезмерности.
Но то, что дозволено художнику, не дозволено современному историку…
В последние десятилетия многие северокавказские учёные углубились в споры – кто из нас древнее других этносов (ну хотя бы на день), в своих выводах они уже добрались до ледникового периода, и точкой опоры при этом является утверждение, что героический эпос «Нарты» «только наш». «Нет – наш» – отвечают им другие. При наших скромных
математических возможностях уже трудно сосчитать, сколько великих народов на маленьком Северном Кавказе. А если серьёзно, то при этом престиж псевдопатриотизма оказывается много выше научной методологии. Мы одинаково не приемлем ни антиэтнический порыв некоторых нарциссов от науки, бомбардирующих гармонию национальной ментальности не адаптированной под неё «чужой» терминологией, ни лобовую идеализацию нашего прошлого, ни театральные стенания по поводу «конца истории» наших народов. Наши народы преодолевали в своё время ещё большие наблюдаемые трудности. Переживут и сегодняшнее отсутствие достойной их интеллигенции.
Кстати, от некоторых соразмышлений, навеянных писателем, обратимся к его лучшему, на наш взгляд, произведению «Сосруко – сын камня». Именно «Сосруко – сын камня» вписывается, на мой взгляд, в эволюцию национально-художественного сознания как индивидуализация мифоэпических традиций в собственно литературные. Автор реализовал свою художественную задачу в рамках жанра романа-сказания следующим образом: «Сосруко железоглазый рассматривается как символ огня и металла. И гибнет он от металла-колеса жаншерх. И вся его жизнь – это битва не ради корыстных целей, а во имя нартов, хотя они к нему не вполне доброжелательны, называя его «чужим».
То есть, лиризация «чужого» Сосруко – героя эпического переходного времени (от каменного века к железному) актуализирует проблему в условиях противоречивой для традиционных культур современной глобализации. Следовательно, форма и типология конфликтных противостояний в кабардинском народном творчестве и авторской литературе становится составляющей эволюции автора, естественно, при адекватной методологии их изучения.
Последнее очень важно уже потому, что к интерпретации творчества А. Псигусова обращался даже такой общепризнанный интеллектуал как Г. Яропольский.
И если кратко обобщить сказанное, то нашему автору, в преддверии его юбилея, считаем необходимым «остановиться, оглянуться…», перечитать – переосмыслить уже необозримое для нас количество его публикаций.
Ю. Тхагазитов, Т. Толгуров
Замечательное время: два доктора филологии пишут ОДНУ заметку о местном графомане!
Все т.н. произведения которого “приглаживает” мало кому известный, но талантливый местный НЕ член Союза писателей. А для пущего “эффекта правдивости” присобачивают в конце еще и имя покойного талантливого поэта Г.Яропольского!
Уважаемый “Фёдор”! Относительно “присобачивания”))) В настоящий момент планируется публикация статьи Г. Яропольского, посвящённой творчеству Псигусова. Маленькому сектору его творчества – афоризмам. По остальному… Вы читать, явно, не умеете. Заметка совершенно не комплиментарна, она констатационна. И в ней нет ни слова НЕПРАВДЫ. Насколько совершенны тексты Псигусова – это один вопрос. Другой – не два д.ф.н. Три. Обозначенных в заметке. Иначе говоря – вы и считать не научились))) Знаете такую хорошую русскую поговорку – “На обиженных воду возят”? Обычно я не отвечаю недоброжелателям. Но в данном случае прозвучала фамилия моего старшего товарища. Что сказать? Возите воду и дальше))).
Уважаемый Тахир!
Внимательнее читайте тесты своих оппонентов! У меня написано: «два доктора филологии пишут ОДНУ заметку о местном графомане!». Вы пишите: «не два д.ф.н. Три.» И обвиняете меня в неумении считать… Но позвольте: под вашей заметкой стоят только две подписи д.ф.н., правда, скромно не указывающих свои научные звания. А кто же третий сочинитель сего интригующего текста?! Не томите читателей! «Доктора филологии в студию!».
И еще. Вы пишите, что «в настоящий момент планируется публикация статьи Г. Яропольского, посвящённой творчеству Псигусова». Насколько мне известно, Г.Яропольский скончался в 2015 г., следовательно, его заметка об опекаемом вами авторе лежала втуне восемь лет? Или Яропольский передал ее вам из потустороннего мира? Не томите читателей, раскройте тайну связей с загробной жизнью!
Уважаемый “Фёдор”))) “Два доктора филологии пишут ОДНУ заметку о местном графомане!” Наличие определения “графоман” указывает на предмет ваших тревог. Вас не интересуют подписи двух докторов наук под ОДНОЙ заметкой. Нервозность обусловлена интересом ДВУХ докторов наук к творчеству “графомана”. И я лишь указал вам, что о текстах этого человека рассуждали не ДВА, а ТРИ литературоведа. Итак,))) вы не только читать и считать не умеете, вы не всегда понимаете написанного вами (разумеется, я не о странном выражении “Вы пишите: «не два д.ф.н. Три.”) Открою вам секрет – докторов и кандидатов наук, которым интересны (в разных ракурсах) произведения Псигусова, намного больше. Ещё один секрет – ваше творчество, уважаемый “Фёдор”, НИКОГДА и НИКОГО не заинтересует. Даже ваши куцые упражнения в прозе, не говоря о живописи и вокале, коих у вас попросту нет. Да, и по статье Г.Яропольского – не будь мой оппонент столь увлечён собственной неоценённостью литературным сообществом региона, он бы знал о статье Яропольского, опубликованной в качестве предисловия (при жизни Георгия) к одной из книг Псигусова. Прощаюсь с вами, уважаемый “Фёдор”, надеюсь, более никогда вас не слышать и не видеть.
Браво, Фёдор!
Так их, этих приспособленцев на ниве науки, просвещения и литературной работы!
Надеюсь, читатели “ЛР” и комментариев будут слышать вас ещё чаще, – всех благ вам, хорошего настроения!
Хотя, конечно, и причин для беспокойства не имеется: кто-кто, а народ всегда знает правду своей жизни, своего горького существования.
Что касается статьи Г. Яропольского, Фёдор, если она и вправду была опубликована “при жизни Георгия” – от этих лжеучёных ведь всего можно ожидать, то не берите в голову. Во-первых, от ошибок в нашей юдоли никто не застрахован, а во-вторых, кому и где только не приходится прогибаться.
Спасибо, Александр, за поддержку!
Она особенно ценна тем, что обычно стае противостоишь в одиночку!
В качестве пожалуйста, то бишь “не за что”:
“Мне судьба — до последней черты, до креста
Спорить до хрипоты (а за ней — немота),
Убеждать и доказывать с пеной у рта,
Что – не то это вовсе, не тот и не та!
…………………………………………………………………..
Но под властью татар жил Иван Калита,
И уж был не один, кто один против ста.
Пусть не враз, пусть сперва не поймут ни черта, —
Повторю даже в образе злого шута, –
Но не стОит предмет, да и тема не та, –
Суета всех сует — всё равно суета!”
Всё правильно: Владимир Семёнович постоянно с нами, всю, считай, сознательную жизнь! Спасибо!
Ну, да. С нами всю сознательную жизнь – Иисус Христос. А с такими вот федорами – всякие там владимиры семеновичи, рычащие под гитарный бой какую-то хрень.
Мы в церковь Божию – а они к телевизору. Мы пахать и сеять – а они на площадь, с флагами ходить, ждать перемен.
Захребетники, одно слово.
Уважаемый “Крестьянин”! Если с Вами действительно всю сознательную жизнь – Иисус Христос, то, наверное, не нужно изрыгать ругань в адрес “всяких там владимиров семёновичей, рычащих под гитарных бой какую-то хрень”. Владимир Семёнович был один, а не несколько. “Рычал” он не “хрень”, а часто очень талантливые строки. Упоминая (всуе) имя Христа, не нужно рядом писать слово “хрень”. Или Вы так молитесь? Пахарь Вы наш, Сеятель!
Мда…
Похоже, в самое сердце ударил наш Крестьянин нашего Каришнева-Лубоцкого. Всё может простить Каришнев-Лубоцкий, всё – но только не хулу на самое для него святое, на то, что в сердце у Каришнева-Лубоцкого. А в сердце у Каришнева-Лубоцкого – некий “Владимир Семенович”. Не Господь, не святые угодники, – а “Владимир Семенович”.
Вот он какой, наш Каришнев-Лубоцкий. Вот они все какие, наши каришневы-лубоцкие.
Ничего не забыли и ничему не научились.
Вы храм-то православный посещаете хоть иногда, Каришнев-Лубоцкий?
Исключительно к акцентированному слову “сеятель” – пожалуйста:
“Свободы сеятель пустынный,
Я вышел рано, до звезды;
Рукою чистой и безвинной
В порабощенные бразды
Бросал живительное семя –
Но потерял я только время,
Благие мысли и труды…
Паситесь, мирные народы!
Вас не разбудит чести клич.
К чему стадам дары свободы:
Их должно резать или стричь.
Наследство их из рода в роды
Ярмо с гремушками да бич”.
Постоянные участники нашего клуба, конечно, помнят поднимавшийся здесь сербовеликовым вопрос об А. Тахо-Годи с её сакраментальным “И что вы здесь собрались!? Давно уже всё написано”. Кто-то, освежив в памяти эти стихи, преисполненные духовностью, – только не “Крестьянин”, само собой, – постарается всё-таки опровергнуть Азу Алибековну? Интересный, полагаю, действительно научный разговор состоялся бы в этом случае, право…
За что я уважаю Юрия Ивановича Кириенко, так это за то, что он пишет свои комментарии и указывает свои ФИО. Я тоже не скрываюсь под никами. А вот некие загадочные авторы предпочитают утаивать свои ФИО и скрываются под именами, достойными уважения (но не в нашем случае) “Крестьянин” и “Прихожанка”. Чем же я их так “оскорбил”, какими словами потревожил их “крестьянские” и “прихожанские” души? Заступился за умершего Владимира Семёновича и посоветовал при упоминании Бога не пачкать свои уста словом “хрень”. Я так понимаю православие. Мне такие понятия внушала бабушка, внучка пензенского протоирея Дмитрия Каришнева.
“Герой не тот, кто с пушкой,
Пороховым огнем живьем сжигал народ.
А тот, кто на коне с кинжалом
На пушки шел, чтоб защитить народ
И край, где он живет”.
Это всё из стихов Асламбека Псигусова, что я смог найти на скорую руку в Инете.
Однако!
С идейно-эмоциональной направленностью их нельзя не согласиться.
В сентябре 1979 года на первое занятие саратовской литстудии “Молодые голоса” (от обкома ВЛКСМ) дружно пришли граждане разных возрастов. Много было перспективных авторов, человек 10 стали членами СП. Особо выделялись человек 7 – 8. Один из этой “великолепной семёрки” был студент института механизации Садай Шакерли. Молодой красавец, умный, общительный, азербайджанец по национальности. С русским языком у него были небольшие проблемы. Но стихи он писал на азербайджанском языке. А там архитектоника совсем другая, всё другое. Читал он выразительно, слушали мы его с интересом, но ничего не понимали. Нехотя он рассказывал нам, о чём говорится в стихотворении. Вскоре в Саратове решили издать его книжечку стихов. Лучшие поэты Саратова перевели два десятка стихотворений, используя силлабо-тоническую систему и привычные рифмы. Получилось здорово! МОЁ МНЕНИЕ: С творчеством Асламбека Псигусова не та же проблема, что с творчеством Садая Шакерли? У нас переводы делали одаренные поэты!
“Мы все живём как будто, но
Не будоражат нас давно
Ни паровозные свистки,
Ни пароходные гудки.
Иные – те, кому дано, –
Стремятся вглубь – и видят дно, –
Но – как навозные жуки
И мелководные мальки…
А рядом случаи летают, словно пули, –
Шальные, запоздалые, слепые на излёте, –
Одни под них подставиться рискнули –
И сразу: кто – в могиле, кто – в почёте.
А мы – так не заметили
И просто увернулись, –
Нарочно, по примете ли –
На правую споткнулись.
Средь суеты и кутерьмы –
Ах, как давно мы не прямы! –
То гнёмся бить поклоны впрок,
А то – завязывать шнурок…
Стремимся вдаль проникнуть мы, –
Но даже светлые умы
Всё размещают между строк –
У них расчёт на долгий срок…
………………………………………………………..”