ПЕРВУЮ СКРИПКУ В РГАЛИ НЫНЧЕ ИГРАЕТ ШАНТАЖИСТКА

12.05.2018, 10:00

В Российском государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ) продолжается грандиозный скандал, который, похоже, крупно замешан на коррупции и непрофессионализме. Не случайно директор этого архива Татьяна Горяева перешла к шантажу.

Как известно, Горяева – специалист по цензуре. Хорошо изучив, как в советское время органы Главлита регулярно ставили шлагбаумы перед художниками и журналистами, она, судя по всему, решила возродить эту порочную практику. Эта дамочка сейчас то выдаёт исследователям дела из фондов творческих союзов и институтов, то накладывает на них лапу. Почему? Якобы существуют какие-то правила, спущенные в Архив откуда-то сверху. Но в действующих законах чётко говорится, что ограничение к доступу касаются лишь документов, в которых содержатся личные тайны. Однако нигде, ни в одном законе, не сказано, что от исследователей надо укрывать библиографические указатели, тексты художественных произведений и материалы биографического характера.

Чем же вызвано невежество Горяевой? Видимо, она привыкла к тому, что все стремятся перед ней лебезить. Вот это-то и вскружило барышне голову. Она почувствовала себя властительницей, которая, хочет – допустит исследователей, а хочет – перекроет все доступы. Вот как она 29 ноября 2017 года повела себя с редакцией нашей газеты. Горяевой не понравились некоторые адресованные ей вопросы для публичного обсуждения, и она потребовала изъять из данного ею нашей газете интервью весьма существенный фрагмент. При этом директриса архива не остановилась ни перед чем. Она пошла на прямой шантаж. В письме в редакцию Горяева сообщила: «Обращаю Ваше внимание ещё раз, что наше обсуждение выдачи личных дел из фондов учреждений и творческих союзов не предназначается для публикации. Личные дела не выдаются до истечения 75-летнего срока!!! Имейте в виду, Вячеслав Вячеславович, и тогда не подавайте мне больше требования на их выдачу». Однако редакция не поддалась ни шантажу, ни угрозам, считая, что вопросы выдачи дел исследователям имеют архиважное значение, ведь без этих дел нельзя в полной мере понять судьбу и творчество ни одного крупного художника. Мы ничего из текста интервью руководителя государственного архива убирать не стали. Ну, и за это мы тут же получили гранату. Нам данные дела перестали выдавать для исследований.

Столкнувшись с фактами вопиющего произвола, мы трижды письменно обратились в дирекцию РГАЛИ с требованиями прояснить перемены в позиции архивистов с точки зрения закона. А заодно мы в этих обращениях поставили и ряд других существенных вопросов. Однако Горяева, видимо, решив, что она истина в последней инстанции, демонстративно в присутствии своего заместителя Штевниной заявила, что даже не собирается что-либо отвечать на письменные обращения и запросы. Судя по всему, самодурство стало фирменным стилем деятельности архивной примы. А как же закон? Похоже, Горяева давно уже забыла про это слово. Она теперь предпочитает заниматься исключительно самоуправством, игнорируя какое-либо право.

Понятно, что исследователи с этим не смирились. Они стали искать справедливости у другого заместителя директора РГАЛИ Галины Злобиной. Галина Рауфовна пообещала проинформировать о фактах самоуправства и беззаконного произвола г-жи Горяевой руководство федерального архивного агентства. По её словам, в известность был немедленно поставлен заместитель руководителя Росархива Юрасов. Но, судя по дальнейшим отпискам заместителя начальника профильного управления Росархива Татьяны Заниной, всё этим и ограничилось. Публичная демонстрация Горяевой пренебрежения законами сошла ей с рук. Или есть другая версия – что Злобина и не думала рассказывать Юрасову всей правды, а всё это придумала лишь для того, чтобы настырные исследователи от неё побыстей отвязались.

Впрочем, совсем Злобиной от историков отвязаться не удалось. Всё-таки она не последний в РГАЛИ человек, тоже за что-то отвечает, поэтому наша газета попыталась задать и ей ряд неудобных вопросов. В первую очередь нас интересовало, когда же Горяева была права: когда до 29 ноября 2017 года подписывала все разрешения на выдачу исследователям дел из фондов творческих союзов, или когда после 29 ноября 2017 года – демонстративно все требования историков стала заворачивать, не сильно заботясь о юридическом обосновании своих отказов? Поначалу Злобина заявила, что Горяева раньше безусловно нарушала все существующие законы и правила, а после 29 ноября 2017 года встала на путь исправления. Но если это так, то, получается, что вплоть до прошлогодней осени одним из уникальных архивов страны руководила безответственная дама, которая в течение пятнадцати лет грубо попирала все нормы права. А раз так, то почему эта дамочка ещё остаётся на руководящей должности? Ведь её немедленно надо гнать в три шеи за непрофессионализм и должностные преступления! Но подобная постановка вопроса г-жу Злобину не совсем устроила. Она тут же принялась читать нам лекцию о том, какое значение архивные документы имеют для изучения судьбы и творчества великих художников. Но мы-то и без её лекции всё это прекрасно знали. Не согласны мы были с другим: почему вдруг её начальница Горяева произвольно наложила лапу на уникальные документы? После этого у нас начался долгий диалог со Злобиной о том, как должны выстраиваться взаимоотношения архивов с исследователями. Злобина настаивала на том, что далеко не всё подлежит выдаче исследователям. Мол, существует весьма чувствительная информация, огласка которой для некоторых лиц весьма нежелательна. Эта формулировка довольно любопытна. Вопрос в том, как её трактовать. Я привёл Злобиной в пример выпущенные за последние годы под эгидой РГАЛИ три книги документов с материалами о Союзе писателей, охватывающие 1925-1945 гг. В частности, вспомнил историю поэта Валентина Португалова. В изданном РГАЛИ сборнике полностью, без каких-либо купюр опубликованы материалы из личного дела этого поэта, хранящиеся в ГАРФе в фонде Главной военной прокуратуры. Ряд опубликованных документов из этого дела позволяет говорить о негативной роли, которую в судьбе Португалова в 1937 году сыграли поэты Екатерина Шевелёва, Михаил Матусовский и критик Александр Макаров, впоследствии ставшие отнюдь не последними фигурами в советской литературе. Чувствительная эта информация или нет? Злобина со мной согласилась: действительно, чувствительная. Второй вопрос: для кого эта информация в большей степени чувствительна – для наследников Португалова или для наследников, скажем, Матусовского? Тут комментариев со стороны Злобиной не последовало. Тогда я осмелился задать третий вопрос: так должны ли мы в ГАРФе выдавать личное дело Португалова без письменного согласия наследников архивистам РГАЛИ или не должны? И надо ли было печатать материалы этого давно рассекреченного дела? Тут позиция Злобиной оказалась однозначной: безусловно, и дела надо было выдавать, и всё печатать. Так почему же у себя в РГАЛИ Злобина вместе с Горяевой поступают иначе? Или они тут придерживаются двойных стандартов?

Поняв, что попала в просак, Злобина попыталась тут же выстроить новую систему защиты. Сразу пошли оговорки, что РГАЛИ всё прекрасно понимает и поэтому действует весьма избирательно. Мол, если кто-то готовит какие-то энциклопедии и справочники, то архивисты во всём идут на встречу и выдают им все требуемые дела. Но если это так, то возникает вопрос: как же всё-таки РГАЛИ действует – по закону или по каким-то особым понятиям? Злобина утверждает, будто приоритетом для архива является закон, но тем не менее при решении вопроса о выдаче тех или иных дел учитывается и момент добросовестности того или иного исследователя. А это уже что-то новенькое… У нас, к примеру, сразу возник вопрос: кто конкретно определяет степень добросовестности того или иного исследователя?

И тут произошло удивительное совпадение. И мы, и Злобина одновременно вспомнили некрасивую историю, случившуюся некоторое время назад в РГАНИ, которая была связана с именами двух исследователей – Зои Водопьяновой и Михаила Прозуменщикова. Водопьянова, работая в 1990-е годы в Росгосархиве новейшей истории (РГАНИ), выявила по заданию своего руководства для известной комиссии академика Яковлева, занимавшейся при Ельцине изучением сталинских репрессий, комплекс документов, связанных с двумя расследованиями по делу об убийстве Кирова. Эти документы планировалось издать в трёх томах под эгидой фонда Яковлева. Однако в какой-то момент американцы, видимо, предложили архиву более выгодные финансовые условия, нежели фонд Яковлева, после чего последовали очень странные события. Сначала из архива под разными предлогами была удалена Водопьянова. Потом выяснилось, что подготовленные ею три тома документов якобы куда-то исчезли. А затем зарубежом появляется на английском языке некая книжка об убийстве Кирова, состоящая из двух частей: монографии американского историка и подборки архивных материалов, составителем которой в этом зарубежном издании была указана не Водопьянова, а Прозуменщиков, до того момента изучением убийства Кирова даже не занимавшийся. Возник вопрос: а не присвоил ли Прозуменщиков чужие материалы? Однако никто ни в Росархиве, ни в РГАНИ расследованием этой ситуации так и не занялся. Директор РГАНИ Томилина сослалась на то, что сама Водопьянова по этому поводу никуда не обращалась.

Как оказалось, Злобина всю эту скандальную историю знает чуть ли не в мельчайших подробностях. Она очень переживала за деловые интересы Водопьяновой и возмущалась тем, как поступили с этой исследовательницей в РГАНИ. Однако открыто бороться за Водопьянову и выступить против тандема Томилиной–Прозуменщикова всё же не рискнула.

Так кого же во всей этой истории считать добросовестными исследователями и кому предоставлять и дальше документы из архива, а кому, наоборот, показать кукишь? Вопрос остаётся открытым.

Впрочем есть и другие версии, почему наши архивы под различными предлогами всё делают для того, чтобы не допустить исследователей к уникальным документам. Похоже, руководители отрасли и целого ряда архивов не только хотят, чтобы все перед ними лебезили. Они хотят слыть первооткрывателями и иметь много денег от зарубежных партнёров в ущерб отечественным исследователям. Приведу такой пример. В 2008-2014 годах руководство РГАНИ тщательно скрывало от исследователей, что у них хранятся фонды Хрущёва, Брежнева, Андропова, других коммунистических руководителей. Помнится, я лично однажды задал Прозуменщикову вопрос: почему вы не выдаёте исследователям даже описи фонда Хрущёва? Ответ был такой: ещё не всё рассекречено, поэтому спецслужбы категорически запретили выкладывать в открытый доступ даже описи этого фонда. А потом выяснилось, что всё это враньё! Просто Прозуменщиков из года в год составлял для разных издательств сборники документов с материалами о Хрущёве и ему не нужны были конкуренты.

Только после грандиозного скандала директор РГАНИ Томилина в 2014 году вынуждена была передать в открытый доступ описи фондов Брежнева, Андропова, Черненко и Суслова. И что сразу же выяснилось?

Оказалось, что значительная часть хранящихся в этих фондах материалов никогда не имела грифа секретности и поэтому, соответственно, не требовала времени для рассекречивания. А не выдавали их исследователям только потому, что с ними, как указано в листах использования архивных дел, длительное время работали в своих целях штатные сотрудники РГАНИ Прозуменщиков и Казарина.

Потом РГАНИ вступил в деловые и финансовые отношения с целым рядом зарубежных европейских и американских фондов и организаций и стал проводить политику создания преимуществ для иностранцев. А что? Иностранные партнёры за всё платили деньги буквально мешками. А много ли можно получить от отечественных исследователей?

Тут, кстати, очень интересен вопрос Злобиной, адресованный уже нашей газете. Мол, не слишком ли затянулся переезд РГАНИ со Старой площади в Замоскворечье? Дескать, это самое настоящее преступление – так долго не открывать для исследователей очень важный архив. Полностью здесь солидарны с Галиной Рауфовной. Судя по размещённой на сайте Росархива информации, переезд РГАНИ со Старой площади в Замоскворечье состоялся ещё год назад. Казалось бы, архив должен уже давно нормально функционировать и пускать исследователей. Но директор этого ведомства – восьмидесятипятилетняя бабушка по имени Наталья Георгиевна Томилина – всячески оттягивает время запуска историков в новые помещения архива. Почему? Всё объясняется очень просто. Сотрудники этого архива, судя по всему, ещё не выполнили все оплаченные западными заказчиками работы. А отечественные исследователи, видимо, могут им в этом помешать. Но тут удивляет другое: почему этой проблемой должна заниматься наша газета? Раз Злобина так переживает за судьбу коллег из другого архива, она вправе, используя свой авторитет и свои связи, публично заставить этим делом заняться наконец руководителя Росархива Артизова. На наш взгляд, никто не мешает Галине Рауфовне прямо спросить Артизова: почему он столько лет покрывает те беспорядки и тот правовой нигилизм, которые расцвели в РГАНИ при Томилиной? Или Галина Рауфовна решила в чём-то повторить тактику бывшего заместителя руководителя Росархива Владимира Тарасова? Помнится, раньше Тарасов, когда занимал важный государственный пост, очень морщился, слыша имена Томилиной и Прозуменщикова. Он даже в чём-то их защищал, но как-то вяло и неубедительно. Провалы в работе Томилиной и Прозуменщикова Тарасов признал только после своей отставки и вынужденного перехода в Российский государственный военный архив. Своё поведение он объяснил очень просто: якобы раньше у него не было никаких полномочий всерьёз разобраться с некомпетентным престарелым руководством РГАНИ. Интересно, какую же крышу имели Томилина и Прозуменщиков, раз заместитель руководителя Росархива не мог приструнить этих дельцов?!

Впрочем, что Злобиной обсуждать кадровые проблемы в других архивах, в РГАЛИ ведь тоже царит полный бардак. Ну, взяли они недавно на одну из ключевых должностей Ксению Яковлеву. Горяева ещё недавно публично утверждала, что Ксения Яковлева, выпускница журфака МГУ кафедры литературной критики, ученица Николая Богомолова – одна из самых блестящих сотрудников РГАЛИ. Горяева хвалила её как пиар-менеджера. Но, позвольте, пиар-менеджер и начальник ключевого отдела в уникальном архиве, призванный обслуживать исследователей, – это совсем разные роли. Наверное, как журналистка и пиарщица Яковлева была на своём месте. Возможно, она неплохо знает Серебряный век русской литературы, которым много лет занимался её учитель Богомолов. Но архивное-то дело ею, по большому счёту, пока не осилено! Человек не владеет даже понятийным аппаратом. Она до сих пор не может понять, что страховой фонд архива, состоящий, как правило, из микроплёнок, пока не в состоянии конкурировать с цифровыми копиями документов. Ей неведомо, что в системе Росархива вопросы с цифровыми копиями ещё не прошли полной юридической проработки. Она даже не знает, как должны сейчас на правовой основе формироваться цифровые копии архивных документов. Из её слов складывается объяснение, что пока в РГАЛИ цифровые материалы формируются чуть ли не контрабандно в полуподпольных условиях. Якобы, сейчас цифровые копии делаются только с тех документов, которые одновременно ксерокопируются по частным заказам исследователей. То есть вся цифровая база создаётся исключительно за счёт исследователей на те деньги, которые люди платят за ксерокопирование. И поскольку всё делается практически нелегально, то, естественно, в описях фондов никаких отметок, что тот или иной документ оцифрован не проставляется. Неудивительно, что потом начинается балаган: кто-то из сотрудников хранилища считает, что всё это юридической силы не имеет и исследователям в таких случаях надо выдавать для изучения подлинники, а не сомнительные цифровые копии, а кто-то, игнорируя действующее законодательство, упорно гнёт свою линию и подсовывает исследователям только цифровые копии, отказывая в выдаче подлинников. А как на самом деле всё прописано в законе, не знают ни любимица Горяевой Яковлева, ни другие ключевые сотрудники РГАЛИ. Вывод: кадровая революция должна в самое ближайшее время коснуться и РГАЛИ, и РГАНИ, и Росархив…

А пока исследователи, работающие в РГАЛИ, каждый день должны вдыхать в себя ядовитые запахи красок и просматривать уникальные документы под шум отбойных молотков, ибо в РГАЛИ сейчас заняты, судя по всему, очередной отмывкой денег и заметанием следов предыдущего, простите за неблагозвучное слово, срача, готовя новый срач. И конца и края этому пока не видно.

 

Вячеслав ОГРЫЗКО