КОШЕЛЬКОВЫЙ НЕВОД ДЛЯ ЧИТАТЕЛЕЙ

№ 2015 / 39, 04.11.2015

Кошельковый невод представляет собой прямоугольную сеть длиною 200–500 метров и высотой 25–80 метров. Верхняя подбора невода снабжается пробковыми поплавками, а нижняя загружается свинцовыми грузиками.

Кроме того, к нижней подборе подвешиваются на подводцах металлические кольца. Через кольца продевается трос, служащий для стягивания сетки, которая образует после подъёма нижней подборы закрытый кошелёк. Два средних кольца делаются с вертлюгами. К одному из этих колец крепится конец троса, стягивающего пятную половину сетки, а второе кольцо служит упором для кольца большего размера, укреплённого на конце троса, стягивающего бежную половину невода. Применение кошельковых неводов при промысле нагульных скоплений морских группировок сельди в открытых водах в 1950–1970-е годы было столь успешным, что привело в начале 1980-х годов к введению запрета на промысел в связи с уменьшением запасов сельди корфо-карагинской (олюторской) популяции. Подобные процессы происходят в нынешней ситуации при продвижении на книжном рынке массовой литературы. Стараясь завлечь читателя в сети псевдоискусства, издатели используют различные ухищрения – порою корректные, но иногда выходящие за цивилизованные рамки.
А литература, условно говоря, приближённая к классическим образцам, пока довольствуется скудным количеством читателей. Если в сложившемся положении не принять кардинальных мер, то ценители классического живого слова могут вскоре исчезнуть как вид с российских литературных просторов.

 

---

 

Журнал
«Бельские просторы» № 9 2015

 

Алина Гребешкова

 

Диванное войско

 

В девятом номере журнала никого не оставит равнодушным поэтическая публикация Алины Гребешковой «Диванное войско». Автор уверенно ищет свой путь в литературе, не стесняясь экспериментировать с формой и находя в каждом слове опору бескомпромиссности своего таланта. Стихи по смысловому наполнению смелы, но вполне вменяемы сообразно кризисному состоянию современного общества. Поэт не желает оставаться безучастным, ёмко добиваясь в творчестве отражения наболевших проблем:

 

дети

мы-дети

дети

выброшенные на отмель мира

бьётся пульс

я не вижу, я не слышу, я не чувствую

пелена

 

Алина Гребешкова по-своему отстаивает право словом влиять на умы читателей, созидая позитивные ценности сострадательным отношением:

 

в том месте, где ты пытался

                                            понять себя, –

поставь точку.

самокопание приводит лишь

                                             к комплексам.

мы поколение, привыкшее

                                                 к лозунгам,

диванное войско плодится

                                                и множится.

 

 

Беспокойство за мир в предлагаемых стихах особенно выражено, наталкивая на постижение таких уже, в силу обстоятельств развития поэзии, знакомых образов, но весьма полезных в современной ситуации:

 

Нет прощенья заблудшим

                                              в своей голове,

разрывающим небо пустой мольбой

и жалеющим выдох, сделавши вдох,

им бы даже Бог ни за что не помог.

Не забудь дышать, когда режут

                                                         серпом,

ты забудь, где дом, уходи в туман.

Тянет жилы стонать, как дожить

                                                     до весны?

Если любишь, иди, если любишь,

                                                          прости.

 

 

Поэт чутко нащупывает оттенки смыслов, не стесняясь резкости, обретая уверенность в самом, что ни на есть животрепещущем:

 

Часы отбивают такт,

слова не рождаются в пустоте,

механизм рождает тишину,

тишина поглощает воспоминания –

это бесконечная игра по кругу,

только солнце пробьётся сквозь

                                                       морщины.

 

 

Данная поэзия, являясь спорной по форме, всё же имеет право на жизнь.
И пройдя закономерные этапы развития творчества, автор сможет в будущем влиться в ряды признанных мастеров стихосложения с перспективой заслужить славу и почёт новыми, до предела отточенными, более высокого уровня и качества, стихами.

 

Журнал
«Бельские просторы» № 9 2015

 

Ильдар Абузяров

 

Почта

 

В сентябрьском номере журнала среди публикуемой прозы нельзя не остановить взгляд на рассказе Ильдара Абузярова «Почта». Это светлое лиричное повествование о спасении жизни и любви посредством одного письма без слов, чудом дошедшего до адресата, но подарившего бесценный легко понятый знак. Автор погружает героев в восхитительный колорит японской культуры, уже не для нас являющейся экзотикой, так как она получила широкое распространение по миру. Интрига держится до самого финала, читатель получит отличные эмоции от волшебства сохранённой любви прекрасной молодой пары и несвершившегося самоубийства героя Марка. Как же вышло, что при потере памяти героиня Августа смогла отправить письмо о помощи на случайный адрес, к тому же и без оплаченной марки? Это не стечение обстоятельств, не сплошное чудо, а добрый мир, где сказка осуществима, а на первом месте человек, пусть и в сложной ситуации, но всё же разумный, с твёрдыми желаниями и гуманными намерениями. В рассказе при минимуме действующих лиц достигается их максимальная вовлеченность в развитие сюжета. Лёгкое внушение читателю добрых истин для многих станет желаемой прогулкой воображения по давно обретённым местам. Возвращение к духовным истокам – сегодня людям остаётся только этот спасительный путь. Реальный, максимально приближённый и к трудным проблемам быта, но взаимодополняемый выбором свободы в действиях. А наградой станет понимание, красота и изящество обретения простой мысли, осмысленности каждого шага, но именно в обществе, сообща, в неограниченном уважении и любви. Ильдар Абузяров многое хотел сказать этим рассказом. Наглядность для самих читателей будет более выражена в самом тексте. Но оставаться сейчас на прежних позициях народу больше невозможно. Время совсем другое. Оно требует даже не активности жизненной позиции, а диктует возможные незавидные болевые перспективы, предупреждает, что нельзя оставаться прежним, молчать, когда необходимо отстаивать мнение. Угрозы понятны, но ответ стихийной природы будет незамедлителен, и в наших силах к нему подготовиться. Пусть даже чтением и восприятием таких рассказов, как «Почта».

 

Журнал «Волга»
№ 9–10 2015

 

Алсу Акмальдинова, Олег Лекманов, Михаил Свердлов

 

«Эй, вратарь, готовься
к бою…»: Футбол в советской поэзии 1930-х годов

 

В осеннем номере журнала стоит обратить внимание на статью Алсу Акмальдиновой, Олега Лекманова, Михаила Свердлова «Эй, вратарь, готовься к бою…»: Футбол в советской поэзии 1930-х годов». Авторы создали полотно, представляющее несомненную ценность как документ эпохи, но полное противоречий и либеральных идеологических установок.

Читатель подготавливается к восприятию различными аналитическими оценками: «дореволюционный футбол – лишь совокупность разрушительных и бессмысленных действий, в то время как в игре героев нового поколения особенно важна её функциональность, то, как она способствует продвижению к итоговой цели – защите СССР. Последнее, несомненно, является сильной стороной советского футбола в противовес «старорежимному».

В суждениях преобладает особая категоричность: «стихотворения о спорте 1930-х годов радикально отличались от стихотворений о спорте 1920-х годов. Тогда с подлинной страстью изображалась жестокая, зачастую вызывающая у сегодняшнего читателя резкое отторжение, но, действительно, захватывающая, живая борьба за новый мир и своё место в нём. А вот из стихотворений, описывающих советские футбольные баталии 1930-х годов, в полном соответствии с общими тенденциями эпохи, живая жизнь была тщательно вытравлена. Победе над «старым миром» было положено свершиться где-то там, в прошлом, сегодняшнему же поэту полагалось ностальгически рассказать об этой победе, а затем перейти к воспеванию прекрасного и застывшего в своей монументальной неподвижности настоящего».

Аналитический яд литературоведов направлен на ниспровержение советских идеалов: «Осевая «военная» метафора в предвоенное десятилетие явно или скрыто подчинила себе все другие футбольные формулы и идеологемы. Это происходит, в частности, с такими значимыми мотивами, как «пластический» («Футбол – залог физического и душевного здоровья»; «демонстрация силы и красоты»), «динамический» («Футбол – игровое проявление социальной бодрости и активизма») и «природный» («Футбол – это слияние человека со стихиями»; «союз с солнцем, дождём, ветром и зелёной травой»).
В одних стихотворениях прямо декларировалось, а в других с очевидностью подразумевалось, что совершенство тела, порыв, готовность к борьбе и «солярная» энергия стадионов должны обеспечить советскому человеку преимущество в физическом развитии, а следовательно, и безоговорочную победу в будущем и последнем классовом бою».

Критические стрелы направлены и в отношении незыблемых основ жизни: «Другое направление в развёртывании «военно-футбольной» метафоры связано прежде всего с нарастанием футбольного бума в 1930-е годы: отчасти в продолжение идеологического мейнстрима, а отчасти на противоходе ему – всё больше набирает силу метафорический оксюморон – «футбол как дружеское сражение»; «как потешный бой». Метафорическая «война понарошку» должна была удовлетворить народной потребности, помимо хлеба, ещё и в зрелище, придать массам «заряд» бодрости и оптимизма».

В обосновании доводов приведены убедительные примеры: «Такова низшая точка метафорической траектории «футбол – война». Высшую точку попытался обозначить в своём стихотворении 1939 года рано умерший сталинградец Николай Отрада (псевдоним Николая Турочкина). Метафора здесь стремиться дорасти до мирового, универсального принципа: футбол предстаёт чуть ли не священным воплощением жизни как диалектической борьбы сущего с сущим, что-то вроде гераклитовского «война есть царь вещей, отец вещей».

В финале авторы для контраста с анализируемой советской поэзией поют гимн «стихотворению Даниила Хармса «АнДор», датированному самым началом интересующего нас сейчас десятилетия – 13–14 января 1931 года, – как к примеру смещения футбольной метафоры поздним поэтическим авангардом. Футбол у Хармса – не просто игра, а игра саморазворачивающаяся, вырывающаяся за пределы человеческой воли; от игроков поэтический фокус сдвигается к мячу, именно мяч становится субъектом стихотворения, и люди не состоянии ему помешать. Почему совершается футбол как событие? – потому что так хочет мяч; такова алогическая логика хармсовской футбольной метафоры:

 

Мяч летел с тремя крестами

быстро люди все местами

поменялись и галдя

устремились дабы мяч

под калитку не проник

устремились напрямик

эка вылезла пружина

из собачей конуры

вышиною в пол аршина

и залаяла кры-кры».

Николай ПАЛУБНЕВ

г. ПЕТРОПАВЛОВСК-КАМЧАТСКИЙ