НА ТО ОНА И ЛЮБОВЬ

№ 2018 / 13, 06.04.2018, автор: Вячеслав ОГРЫЗКО

Когда газета «Литература и жизнь» только задумывалась, партийное начальство очень хотело, чтобы новое издание в первую очередь озаботилось бы провинцией.

Ведь сколько интересных литераторов жило в глубинке. Павел Халов прописался в Хабаровске, Валентин Овечкин творил в Курске, Виктор Астафьев корпел на Западном Урале в городе Чусовой, Майя Румянцева слагала стихи в Тамбове… Именно эти писатели должны были стать главными авторами газеты.

Большие надежды в ту пору возлагались и на кубанца Виктора Логинова. Не зря местное начальство направило его поднабраться техники на Высшие литературные курсы. Кубанские истории Логинова тогда нравились как прогрессистам, так и ретроградам. А он хотел печататься везде: и у левых, и у правых. Но не всем это нравилось.

В «Литературе и жизни» Логинова поначалу встретили прохладно. Когда он летом 1958 года принёс в редакцию свой рассказ «Людмила Харитоновна», то натолкнулся на отказ. Ответ ему дал Виталий Василевский.

«Я, – подчеркнул Василевский, – высоко ценю Ваши произведения, и потому имею право сказать Вам открыто, что в данном рассказе Вас постигла серьёзная неудача.

В стране идёт напряжённая борьба за развитие новой техники, а Вы воспеваете привязанность шофёра к старой машине.

На газетном листе это будет звучать невероятно странно.

«Харитон тоскливо думал, как несправедливо поступили плохие люди с его «Людмилой».

А что произошло? Старую машину пустили в металлолом, на переплав. Почему это называется «несправедливостью»? Почему «плохие» люди присылают в районы новые, более совершенные автомобили? Всё это крайне непродуманно.

Нам – писателям – надо бы воспевать тягу людей к новой технике, а не оплакивать расставание со старой.

Нашей газете такой рассказ совершенно не подходит.

Надеюсь, что Вы дадите нам иной рассказ, да и вообще станете нашим постоянным автором»

(РГАЛИ, ф. 1572, оп. 1, д. 25, л. 215).

5 001 Vasilevsky

Тогда же за Логинова ухватились либералы. Задиристый критик Станислав Рассадин в 1960 году в журнале «Юность» в своей знаменитой статье «Шестидесятники» причислил кубанского литератора в генерацию новых прозаиков, представленную именами Василия Аксёнова, Анатолия Гладилина и Анатолия Кузнецова.

Новый шум вокруг имени Логинова возник в мае 1962 года на выездном секретариате Союза писателей России в Ростове-на-Дону. Как раз на экран страны тогда только-только вышел фильм Ивана Пырьева «Наш общий друг», снятый по его повести Логинова «На то она и любовь». Анатолий Софронов на этом секретариате пропел писателю целую песню.

Признавшись, что фильм ещё не видел, Софронов тогда подробно остановился на самой повести.

«Напечатанная в журнале «Молодая гвардия», а затем вышедшая отдельной книжкой, – заявил этот литгенерал, – эта повесть, несмотря на ряд её несовершенств, несомненно, интересна. Что же в ней хорошего? На мой взгляд – это два главных действующих лица – агроном Прохор Корниец, секретарь парторганизации колхоза, и Лиза Горлова – колхозница.

Очень колоритен образ председателя колхоза со странной фамилией Поручик, переименованный колхозниками в полковника. Это человек – трудного характера, от него ушла жена, он влюблён в прославленную бригадиршу, где-то в конце книги у этих разных людей создастся счастье своё – обычное счастье. И, наоборот, у Прохора Корнейца и Лизы Горловой любовь приходит, по существу, к трагическому финалу. Люди сильные и очень чистые расходятся, вынуждены покинуть друг друга.

Лиза Горлова, на первый взгляд, легкомысленная бабёнка, от этой любви бежит, оставляя письмо своему возлюбленному.

Повесть Логинова читается хорошо, в нём [ Логинове ] есть, несомненно, беллетристический дар. Этот дар заставляет с интересом читать рассказы Логинова – такие, как «Алкино море» и некоторые другие рассказы о трудных характерах и неблагополучных людских судьбах.

Но мне кажется, что Логинов в повести несколько облегчённо, а может быть, и не несколько «облегчённо» решил судьбу Прохора Корнийца и его возлюбленной. Интересно задуманная, она не выросла изнутри.

Всё как будто в ней есть, и всё же где-то не хватает той внутренней муки, которая, несомненно, должна быть у этих хороших людей.

Я не призываю здесь к раздвоенности героев, но стоит снова вернуться к тому, с чего мы начали. Вспомните Нагульнова, вспомните Семёна Давыдова, взаимоотношения этих двух крутых и сложных людей и их отношение к Лушке.

Я говорю это не для того, чтобы «напустить» «Поднятую целину» на Виктора Логинова, на повесть, в которой он, видимо, и не ставил задачей так глубоко раскрыть эти образы, но если уж повесть написана, автор решил взять на себя такую трудную тему, то, видимо, решение её не должно было быть облегчённым.

Думаю, что у Виктора Логинова это может быть пристрелка к большой работе, к такой работе, которая даст возможность проникнуть в психологию героев значительно глубже, чем это можно увидеть по первому взгляду.

А в этой повести всё же есть некоторая условность во взаимоотношениях между людьми и чувства проявляются иногда поверхностно» (РГАЛИ, ф. 2938, оп. 1, д. 176, лл. 58–59).

Не раз к творчеству Логинова на майском секретариате в Ростове-на-Дону обращались и другие охранители. Особенно много похвальных слов сказал Валерий Друзин. Он, правда, предложил отметить не повесть «На то она и любовь», которая ему показалась слабенькой, а рассказы молодого автора.

«Логинов интересен в своих рассказах, – подчеркнул Друзин. – У него есть блестящие рассказы «Алкино море», «Колхозный сторож», «Мальва», «Анютины глазки». Тут, мне кажется, его лирический талант проявляется с наибольшей силой. Вспомните «Алкино море», это умение автора глазами четырёхлетнего ребёнка показать сложные взаимоотношения взрослых, переживание маленькой девочки, того самого маленького ребёнка, которому привозят с моря бочку морской воды, и она, взяв в ладошку воду, предлагает всем: «Лизни море, оно солёное». И эта девочка является глазами автора, а через её восприятие изображаются большие сложные дела взрослых, и в этом поэтичность и настоящая глубина психологического анализа» (РГАЛИ, ф. 2938, оп. 1, д. 176, л. 101).

Правда, бывший преподаватель Логинова по Высшим литературным курсам Николай Асанов попенял своему ученику за щеголянье придуманными фразами.

«Алка из рассказа «Алкино море», – отметил Асанов, – говорит уже совсем нарочитые вещи. Свою бабушку она называет «Сердеевна» – это вместо Сергеевна, Вася Грек по её разумению «Вася Грех», и видно, что автор не столько подслушал, сколько придумал эти словечки» (РГАЛИ, ф. 2938, оп. 1, д. 176, л. 47).

Однако наличие у Логинова таланта Асанов не отрицал. Отрицали некоторые завистливые земляки писателя. Они-то и организовали первую травлю против многообещавшего прозаика. Но в мае 1962 года на выездном секретариате в Ростове за молодого автора вступился Вячеслав Пальман. Ему очень понравились и повесть Логинова «На то она и любовь», и экранизация Пырьева…

«На мой взгляд, – заявил Пальман, – эта повесть хорошая, она написана свежим, сочным, хорошим языком, эта повесть с интересом читается, также как с интересом смотрится фильм. Что же получилось? У нас появилась критическая статья одного работника «Советской Кубани», в которой он обвинил фильм, поставленный по этой повести, в том, что он очерняет нашу действительность. Глупейшее обвинение» (РГАЛИ, ф. 2938, оп. 1, д. 176, л. 234).

Когда в конце 1962 года стало известно, что на базе «Литературы и жизни» будет создан еженедельник «Литературная Россия», молодой кубанский автор предложил москвичам свой новый рассказ «Одно укромное место». Эта вещь очень понравилась Константину Симонову. Рассказ попал во второй номер еженедельника. Но тут бунт подняли охранители. «Это, – заявила Галина Серебрякова, – скверная арцыбавщина».

Позже выяснилось, что скандал возник на ровном месте. Просто некоторым влиятельным литгенералам почудилось, что молодого кубанского литератора уже почти перетащили на свою сторону либералы (в частности, Константин Симонов и Александр Борщаговский). Вот они и решили устроить Логинову взбучку. Талантливого кубанца как бы предупреждали, что если он порвёт с охранителями, то останется с носом.

Похоже, скандал тогда сильно подкосил Логинова. Во всяком случае, больше порывов у него не было. Он навсегда застрял в местном болоте, так и не став звездой первой величины. Хотя шансы выдвинуться в первые ряды у него имелись.

 

Вячеслав ОГРЫЗКО

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.