ПОДИУМ ДЛЯ ЛЖИ

№ 2006 / 38, 23.02.2015

В течение месяца я читаю десятки номеров самых разных газет и покупаю три серьёзных аналитических журнала, ежедневно я посещаю несколько информационных порталов в Интернете – и должен признать, что не могу составить представления ни о чём из того, что меня интересует в судьбах людей и страны.
Пресса полезна уже потому,
что она учит нас не доверять прессе.
Сэмюэль Батлер

Непознаваемая реальность

В течение месяца я читаю десятки номеров самых разных газет и покупаю три серьёзных аналитических журнала, ежедневно я посещаю несколько информационных порталов в Интернете – и должен признать, что не могу составить представления ни о чём из того, что меня интересует в судьбах людей и страны. Мне не помогает разрешить эту трудность ни моя профессия журналиста, ни работы моих коллег…
Пару раз меня – как корреспондента региональной прессы – привлекали в пиар-команды для продвижения кандидатур неких личностей на выборах в депутаты Советов и глав городских округов. Я интервьюировал «своих» кандидатов, писал их биографии, а также создавал улыбчивые статьи об их деятельности на благо народа. Я был «особой, приближённой к императору»: здоровался со своими «подопечными» за руку, проводил с ними целые дни, ездил на их встречи с избирателями, слушал и делал выводы – и никак не мог этих людей понять. Кто они были? Зачем они шли во власть? Чьи деньги они тратили, оплачивая мою работу, кто «за ними стоял»? Наше общение было функциональным; их искренность в интервью со мной – мягко говоря, условной… О чём-то из умалчиваемого я мог догадываться, что-то мог случайно услышать, о чём-то проговаривался мой респондент, что-то нашёптывали мне в его окружении… И это было всё, чем питалась моя любознательность. Человек оставался тайной за семью печатями – и это для меня, вообще говоря, доверенного лица! А для избирателя? Да ещё после того, как я «обрабатывал» полученную информацию в соответствии с указаниями пиар-менеджера?
Я хотел бы знать: о ком же я всё-таки писал? И за кого голосовали люди, сделав выбор в пользу моих «подопечных»?
Я хотел бы знать, почему уволили из НТВ Леонида Парфёнова. Это давняя история, и я прочёл о ней всё, что было напечатано в центральной прессе, – но я до сих пор «хотел бы знать», потому что так и не узнал. Это акт политической цензуры и Парфёнов – жертва произвола властей? Или это результат столкновения амбиций лауреата трёх «Тэффи» и «правильной» позиции руководства НТВ? Не знаю. И не узнаю никогда. И интервью Парфёнова, Герасимова, Сенкевича, Митковой – и ещё, и ещё! – мне в этом не помогут…
Я хотел бы знать, почему погиб Михаил Евдокимов. Но ещё больше – вёл он Алтайский край к процветанию или к разрухе? Он как губернатор делал глупости, увольняя всё окружение своего предшественника и приглашая на освободившиеся должности «варягов» из других областей и краёв, или это был вынужденный шаг, так как нельзя работать с халтурщиками и ворами?
Я хотел бы знать, каково положение дел в России, куда мы движемся. Что такое «осторожная политика Кремля» и что он нам готовит. За последнее десятилетие прошлого века из России был вывезен капитал в размере 300 млрд. долларов, а, по некоторым оценкам, население потеряло 20 млн. человек, столько, сколько за десятилетие тридцатых годов – время коллективизации, голода и репрессий. Мы нищаем, вымираем и сползаем в пропасть или Россия возрождается, крепнет и движется к процветанию?..
Я не могу ответить на свои вопросы. И никто из журналистов мне на них ответить не может.
Суперсложные объекты – человек, семья, город, регион, край, страна – суть непознаваемая реальность…
Почему?

Скепсис античных скептиков

Давным-давно, в 3 веке до н.э., Греция находилась под властью македонских завоевателей. В античном обществе повсеместно разразился длительный кризис – экономический, социальный, политический. В этих условиях люди окончательно утратили надежду собственными руками построить такую жизнь, какую им хотелось бы иметь… Вам это ничего не напоминает?.. Впрочем, не важно. Существенно здесь то, что этот кризис привёл к возникновению античного скептицизма, положения которого очень могут нам помочь в разрешении поставленных вопросов.
Углубимся – совсем немного – в философские изыски древних.
Основатель скептицизма Пиррон утверждал:
единственный подобающий философу способ отношения к вещам может состоять только в воздержании от каких бы то ни было суждений о них.
Ничего себе «отношение», да? Откуда у скептиков такие воззрения? Дело в том, что они считали, что любые два противоречащие друг другу суждения равносильны. Это утверждение не означает прямого догматического отрицания возможности познания. Оно отрицает решительное предпочтение одного суждения другому. На чём основано это убеждение?
Крупный теоретик античного скептицизма Энесидем сформулировал десять так называемых «тропов», т. е. «поворотов», или аргументов, направленных против всех однозначных суждений о реальности – из-за относительности всех представлений.
Много позже к этим утверждениям скептик Агриппа добавил ещё пять важных, «диалектических» «тропов». Из них для нас интересны следующие.
Второй «троп». Агриппа считал, что попытка суждения о природе вещей необходимо ведёт к бесконечному регрессу. То есть всё приводимое в доказательство обсуждаемой вещи требует другого доказательства, это второе – в свою очередь другого, и так до бесконечности.
Третий «троп». Агриппа указал (снова, вслед за Энесидемом) на относительность всех представлений. В силу этой относительности вещь, подлежащая суждению, всегда лишь кажется той или иной – отчасти в зависимости от отношения её к субъекту, отчасти от отношения её к другим вещам.
Четвёртый «троп» Агриппы посвящён критике «предположения». Под «предположением» Агриппа разумеет предпосылку, принимаемую без всяких доказательств, на веру, в тех случаях, когда попытки доказательства суждения приводят к явному регрессу в бесконечность. Такое «предположение» не может быть основанием для достоверного вывода: если автор «предположения» заслуживает доверия, то не в меньшей степени заслуживает его и скептик, предполагающий обратное.
Вот так. А теперь, в свете этих знаний, давайте подумаем, что даёт нам пресса и как мы с этой «данностью» обращаемся.

Случайность истины

Журналист, собравший факты, прежде всего преподносит читателям некую информационную модель события. Затем, если он выходит за рамки информационной заметки, он говорит о причинах этого события, даёт оценку его значимости, делает прогноз развития ситуации и выдаёт либо рекомендации, либо план действий, связанных с этим событием. Здесь мы, собственно, перечислили все творческие функции журналистики. И что?
А то, что пора создать свои, журналистские «тропы». И первым из них будет следующий:
любая информационная модель неполна или ошибочна.
Как ни категорично или легковесно сие звучит, это следует из десяти «тропов» Энесидема и третьего «тропа» Агриппы об относительности всех представлений. Журналист даёт нам ту картину, которую увидел он, или ту, которую ему дали респонденты. А эта картина относительна и, следовательно, либо неполна, либо ложна. Согласны?
Второй «троп» журналистики:
любая оценка информации, любой её анализ ложны.
Это утверждение следует из второго и четвёртого «тропов» Агриппы. Если журналист высказывает суждение о построенной им информационной модели события или явления, то – если он настоящий профессионал – он должен своё суждение обосновать, доказать. А это ведёт к поиску свидетельств и улик, подтверждающих истинность его выводов; свидетельства же и улики – к поиску доказательств их истинности; в свою очередь добытые материалы и «фактура» требуют доказательств собственной достоверности и т.д. и т.д. А это уже бесконечная регрессия (второй «троп»). Если же что-то принимается на веру или как постулат, то верить этому нельзя (четвёртый «троп»).
Из этого следует чрезвычайно важный вывод, который мы должны всегда держать в голове, имея дело с информацией из СМИ.
Человек читает журнальные статьи и смотрит телематериалы о жизни политиков, экономике района, судьбе страны – информационные, обзорные и аналитические – и не может составить истинную картину происходящего. Ему поставляют информацию, только более или менее приближённую к истинному положению вещей. Поэтому он всего лишь получает больше сведений (неполных или ложных) о заинтересовавшем его явлении, событии, человеке. К этому надо добавить следующее. Проблема постижения истинного хода вещей усугубляется тем, что человеку свойственно на основе полученных сведений строить собственную информационную модель события или собирать подтверждения уже сложившейся собственной модели. Но – и это третий, последний «троп» журналистики –
любая информационная модель, построенная читателем, зрителем, – ложна.
В принципе, правота этого утверждения подтверждается всеми тропами античных скептиков. Добавим к этому такие соображения. Человек обычно строит картину жизни города, района, страны, расширительно перенося на неё то, что он сам видит в повседневной жизни вокруг себя, т.е. жизнь людей своего круга, составляющую очень малую частицу мозаичной и сложной общей картины. И ему свойственно воспринимать только ту информацию, которая соответствует его убеждениям, житейскому личному опыту и тому, что он видит вокруг. Всё остальное игнорируется…
Вот так. И какие же выводы мы должны сделать?
Вся журналистика – это всего лишь поставка читателю более или менее достоверной, сознательно или несознательно искажённой и всегда неполной информации. Её восприятие читателем искажает её ещё более – в пользу её ложности или достоверности, здесь уж как получится, это процесс случайный.

Не светит и не греет

Ложность творческих функций журналистики может быть фатальна, то есть находиться в резком противоречии с объективным ходом вещей. (Страна гибнет, а пишут, что всё нормально. Так вся российская свободная пресса 90-х годов прошлого века пропустила мимо своего внимания то, что в «ельцинское десятилетие» страна пережила страшную национальную катастрофу, последствия которой, возможно, необратимы.) Может быть минимальна (независимая пресса, максимально честный анализ при профессионально-скрупулёзном сборе фактуры, консультации талантливых независимых экспертов-аналитиков) – тогда она даёт адекватные оценки, прогнозы и правильные рекомендации. Последний случай, несмотря на скепсис античных скептиков, возможен, даже очень. Журналист – не философ! – не ищет истину в последней инстанции, ему не обязательно идти по пути бесконечной регрессии, он может собрать ограниченное число фактов, но таких, которые дадут адекватную картину действительности. И тогда журналистика выполняет своё истинное предназначение. Но не будем забывать: на этом пути работают следующие факторы:
1. Мало-мальски существенная информация всегда труднодоступна.
2. Мотивация журналиста к добыче этой информации ограничена (например, кому охота рыть землю за зарплату регионального корреспондента, рискуя работой и жизнью, чтобы усадить за решётку одного из сотен тысяч российских воров и взяточников?). Привет от энтузиастов-экстремалов!
3. Продвижение написанного правдивого и скандального материала в печать может блокироваться «сверху» с большей вероятностью, чем продвижение какого-либо другого, «беззубого».
4. Опубликование такого материала может быть опровергнуто встречным опубликованным мнением, злостной, откровенной дезинформацией, что может разрушить правильно сформированную «информационную модель» слушателя, зрителя, читателя. Привет от плюрализма и второго «тропа» Агриппы!
5. Если журналист настолько упорен и удачлив, что его информация проходит все препоны и овладевает умами массовой аудитории, то «блокируют» самого журналиста (постфактум ликвидируется источник неприятностей в будущем). Увольнение, изнурительные судебные тяжбы, избиение с последующей нетрудоспособностью жертвы, убийство…
Так что – и с этим в свете вышесказанного легко согласиться – адекватная картина реальности в журналистике – явление крайне редкое.
Что же тогда получается? А то, что журналистика в подавляющем большинстве своих проявлений – это просто ментальный подиум для более или менее образованных и компетентных людей. В принципе, это почти всегда пустые сплетни, рефлективное поверхностное обсуждение фактов и болтовня на отвлечённые темы. Или лоббирование интересов тех или иных личностей, групп и партий.
Журналистика не даёт человеку истинной картины вещей. Она не помогает ему решить свои проблемы – ни предвосхитить беды, ни защититься от неё, ни найти пружины личной активности, ни формулу успеха. Журналистика не помогает, не учит, не светит и не греет.
Это мы должны всегда держать в голове. Это мы должны хорошо понимать. А как уж обращаться с ложью журналистики и чем компенсировать собственную слепоту в этом столь трудно познаваемом мире – каждый решает для себя сам.Игорь ГЕТМАНСКИЙ