ГЛУХОЙ ПРОВИНЦИАЛИЗМ

№ 2006 / 38, 23.02.2015


В старинном подмосковном городе Коломне, славном своей исторической памятью, в последнее время заметно оживился интерес к местным литературным именам, но в первую очередь к тем писателям, чьё творческое наследие и место в литературном процессе выходит далеко за пределы культурной ауры небольшого городка. Таковыми являются в основном две фигуры – И.И. Лажечников и Б.Д. Пильняк (Вогау), связанные с Коломной отдельными периодами своей жизни.
Вовсю идёт реставрация старинного купеческого дома, в котором провёл детские и отроческие годы, пришедшиеся на конец XVIII – начало XIX века, Лажечников. В нём предполагается открыть литературный музей Лажечникова и быта eго времени, очертания которого существуют, правда, пока что только на бумаге, а скорее всего, просто в воздухе. В городе очень мало что сохранилась от эпохи Лажечникова, нет никаких меморий, да и кроме того едва ли найдутся профессиональные знатоки и практики музейного дела с литературным пpофилeм. О Лажечникове публиковались различные материалы на страницах самого заметного коломенского издания – «Коломенского альманаха». Издан также очень разношёрстный и неравноценный сборник «Дом Лажечникова», в котором, по нашему мнению, наибольший интерес и ценность представляют материалы о жизни и творчестве писателя, извлечённые из архивов, но надо признать, что они как-то бестолково и не совсем последовательно поданы. Местные литературоведы, в основном работники кафедры литературы педвуза, как правило, все имеющее высокие научные звания, ввели в оборот понятие «коломенский текст», как известно, довольно распространённое в литературоведении главным образом применительно к Петербургу. Но понятие «петербургский текст», опирающийся на чрезвычайно богатую, сильную историко-литературную и культурную традицию Петербурга – Ленинграда, вполне законно и обоснованно существует уже давно в современной филологической науке. Механическое же его перенесение (а это производит именно такое впечатление) на провинциально-уездную Коломну, вызывает в некотором роде улыбку своим несколько нарочитым и даже наивным наукообразием, тем самым создаётся ощущение не слишком вдумчивого и даже грубовато-спекулятивного жонглирования изысканной, модной литературоведческой терминологией.
Этот же термин с лихвой применяется и к Б.Пильняку, жившему в Коломне эпизодически в предреволюционные и первые послереволюционные годы. В его во многом, как известно, модернистском творчестве отразились реалии и дух подмосковного уездного города, богатого историческими реминисценциями и имевшего в ту эпоху, революции 1917 года, своё достаточно выразительно очерченное лицо, быт, уклад и нравы. А маленький одноэтажный дом в четыре окошка с палисадником возле старинной церкви Николы на Посаде (это был не только бытовой, но и литературный адрес Пильняка) стал одной из наиболее заметных достопримечательностей Коломны.
Что же, однако, есть за всем этим по существу? Коломенская кафедра литературы при участии местных историков и краеведов выпустила в 90-х годах два сборника, посвящённых Пильняку, в которых даже на поверхностный взгляд обращает на себя внимание несоответствие и явная дисгармония местных литературно-краеведческих материалов с литературоведческой оценкой и интерпретацией разных аспектов творчества Пильняка, и не в последнюю очередь связанных с пресловутым «коломенским текстом». Достаточно сравнить статьи и материалы сделанных несколько «на живую нитку» коломенских сборников «Б.Пильняк: исследования и материалы» (среди них есть и интересные, хотя и не слишком крупные по темам, но написанные иногородними исследователями) с московским сборником, подготовленным и изданным в ИМЛИ в 1994 году к 100-летию со дня рождения Пильняка, – «Б.Пильняк: опыт сегодняшнего прочтения» – разница огромная!
Разумеется, мы не ставим себе целью как можно сильнее «обложить», дискредитировать работу коломенских литературоведов и краеведов – зачем же? Они на своём месте делают полезное дело. Что же плохого, спрашивается, в том, что талантливого (правда, не без эпигонского элемента), в своё время бывшего очень знаменитым, а затем совершенно на долгие годы замолчанного писателя, пусть во многом принадлежащего своему времени и не рассчитанного, главное, на широкую публику, широкого читателя, которого однако в последние десятилетия много издавали и, можно сказать, вернули в большую литературу, изучают и в провинциальном городе, неподалёку от столицы, который имел сильнее влияние на его творчество, давал ему мощный творческий импульс? Всё дело, как нам кажется, заключается в том, что Пильняк именно как писатель не для массового читателя, не может иметь столь широкого выхода в провинциальном городе, лишённом почти сколько-нибудь заметной литературной традиции и литературной культуры. Ведь никто же не говорит о тульском или, скажем, орловском литературном тексте, а ведь там литературная традиция куда больше и писатели куда более крупные! Именно поэтому-то термин «коломенский текст», изобретённый коломенскими высокоучёными литераторами, представляется явной натяжкой, а пильняковские сборники, изданные в Коломне, несут на себе неизбежную печать науки и культуры в провинциальном преломлении. Часто можно слышать о том, что все свежие силы, в том числе и гуманитарной науки, идут из провинции. Нам представляется это сомнительным и спорным.
На конференции, посвящённые Пильняку, которые устраивались в Коломне в разные годы, съезжалось довольно много литературоведов отовсюду, в том числе бывали и москвичи, и петербуржцы, и даже иностранцы. Местная кафедра всячески старалась привлечь внимание к себе влиятельных, известных литературоведов, обрести среди них поддержку, а также найти и своих адептов в их кругу. И конференции, надо признать, становились событиями в коломенской культурно-научной жизни. Но широкого выхода чуть ли не на мировой уровень, как это представлялось коломенским литературоведам и чего они так страстно желали, коломенское пильняковедение так и не получило.
А в последнее время коломенцы вообще, кажется, «отвратили свои взоры» от Пильняка, для них он, по-видимому, оказался исчерпанным и, главное, уже не в духе времени. Они перенесли сферу своего внимания и занятий на церковного писателя, публициста и историка второй половины XIX века Н.П. Гилярова-Платонова, когда-то родившегося буквально в двух шагах от дома Пильняка.
«Sic transit glosia mundi!», как гласит известная латинская поговорка. («Так проходит мирская слава!» – Лат.).
Однако совершенно очевидно, что вспыхнувший вдруг жгучий интерес к полузабытой фигуре Гилярова-Платонова в его родном городе связан не в последнюю очередь и с некоторыми внешними, нелитературными факторами – а именно, как нам представляется, с тем, что сейчас чуть ли не во главу угла нашей жизни поставлены церковь и православие.
Правда, наследие Гилярова-Платонова сейчас находится в поле внимания и интереса в обеих столицах – и в Москве, и в Петербурге. Например, готовится издание его мемуарной книги «Из пережитого (1886)», давно ставшей раритетом, в престижной академической серии «Литературные памятники». Каков же будет вклад в это коломенцев? Что ж, как говорится, поживём – увидим.
А. РУДНЕВ
г. КОЛОМНА,
Московская обл.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.