Мы и Вы. О журнале «Поэзия» и глобализме

№ 2006 / 45, 23.02.2015

В последнее время к нам в редакцию зачастили ходоки из Московской писательской организации. И каждый второй почему-то со статьями о Льве Котюкове. Прямо-таки смахивает на какую-то кампанию. Неужели в Московской организации началась какая-то новая борьба за лидерство?Но сначала поговорим о сути статей. Мы бы не смешивали три темы. Первая связана с поэзией непосредственно самого Котюкова. Наше мнение: у Котюкова, при всех его закидонах и огрехах, безусловно, есть и несколько хороших стихотворений. Вторая тема: руководимый Котюковым журнал. А он, увы, не выдерживает никакой критики. Это даже не журнал, а какая-то беспомощная в художественном смысле самодеятельность. Есть ещё третья тема, касающаяся участия Котюкова в руководстве общеписательскими делами. По этому участию тоже есть ряд нелицеприятных вопросов. Беда в том, что Котюков хочет слышать только похвалы и ни слова критики. А так не бывает. Увы, если что Котюкову не понравилось, он сразу начинает искать происки врагов, псевдонимы, подставы, литературных убийц. В пылу полемики поэт, похоже, готов ничем не гнушаться. Неужели он думает, что мы вместо аргументированного разбора существующих проблем тоже скатимся на его тон (а ведь мы в редакции тоже располагаем письмами А.Апостолова, но совсем другого содержания, нежели то, что тиражирует Котюков). Наверное, не всем статья Редькина придётся по душе. И если кто-то захочет ответить, но не голословно, а с фактами в руках, давайте приносите в редакцию материалы. А что касается, кому оставаться в лидерах Московской городской ли, или Московской областной организации, то эти вопросы надо решать не в подковёрной борьбе, а на честных общеписательских форумах.

Литературный надсмотрщик во все времена печалился о «групповщине» среди писателей. Однако пресловутая групповщина победила. Ничего, казалось, страшного. Озираешься теперь, спустя годы, вокруг – одно уродство: писательская масса, утратив тираноборческую энергию, не обзавелась сколько-нибудь впечатляющей эстетической привязанностью. В Московской городской организации 2 тысячи членов и одна эстетика винно-водочного разлива – гусевская. Если раньше ЦК КПСС обжаловал преданность писателей, тыча носом в нескончаемый поток «серятины», халтуры, заполонившей журналы и книги, то ныне, говорят, рынок обеспечит вам эстетические закоулки и отрадную «групповщину». Зачем тогда писательский союз? Вспомним поэтическое стояние великомученика Николая Клюева:
Мы – ржаные, толоконные,
Пестрядинные, запечные,
Вы – чугунные, бетонные,
Электрические, млечные.
Два мощных течения отечественной литературы, две группировки, глядя из кабинета, но кто прав, кто лев?
Ваша кровь водой разбавлена
Из источника бумажного, –
полагал Клюев. Вот он, критерий! «Вы» – искусственный продукт времени, «Мы» же «знаем слово толоконное». Из чего это слово? И для каких целей?
Не глухим, бездушным оловом
Мир связать в снопы овинные.
Воск с медынью яблоновою –
Адамант в словотворении.
Увы, традиция истощилась, сгинула даже в самой крупной организации Союза писателей России, издающей журнал «Поэзия». Его главный редактор Лев Котюков, будучи на Восьмой всемирной встрече писателей (София – Варна, 12 – 16 июня 2006 г.), собирался вести речь о свободе слова, о глобализме, о Человеке, о его правах и демократии… Только не о традициях отечественной поэзии. Несостоявшийся доклад напечатал в своём журнале. Судите об эквилибристике вокруг «трансцендентального» – для него попросту клюевского «Вы»: «Блазнится что-то очень хорошее, несмотря на страх бытия как небытия» (это из Камю), «Так что не будем лукавить и говорить о каком-то диалоге в глобализирующем мире» (это собственное), «В сонме его чудовищных образов незрим образ Человека», «Жизнь жаждет смерти, но смерть жаждет нашей жизни» (это из Сартра), «Не перевелись истинные подвижники духа, такие, как выдающийся мыслитель нашего времени Владимир Иванович Гусев; и наконец сакраментальное: «Человек – машина времени, и грядущее – в нас, равно с вечностью и с голосом нашей совести» (это из Ясперса). Для журнала эти суждения установочные, поскольку опубликованы в рубрике «Концепция», открывающей номер (2006, № 2, с. 4 – 6).
Ясное дело, диалог с глобализмом требует аргументов – их-то как раз и нет или они отвергнуты? Не потому ли в ряду с Камю и Сартром – В.И.Гусев? Надо полагать, два мыслителя, Гусев и Котюков, волей-неволей, а вынуждены подрядиться в «группировку», по Клюеву, «Вы», коль нет аргументов против неё. Почему не в «Мы»? Бытие у «Мы» не оглядывается на страх небытия, но диалог всегда готово вести с любым заблудшим, поскольку Человек – не машина… В чем различие между «Мы» и «Вы»? У Клюева «Мы» – это чувственное начало, искусство; «Вы» – машинерия, схоластика, умствования.
Каким же образом писательский союз москвичей спасают от бездушных глобалистов наши мессии? Для начала половину несостоявшегося доклада Котюков употребил в статье о творчестве Е.Аверьянова «В прицеле бытия» и пропечатал её повторно в одном и том же номере журнала (с. 86), дополнив словами «о неполноте жизни, неполноты бытия» поэта, приведших имярек к стихотворчеству. К «Мы» или к «Вы»? К «адаманту словотворения» или к «бездушному олову»?
Я прожил эту жизнь с холодным взглядом,
Ведь скользящий взгляд – удел дешёвых сук.
…………

Кто сидит, а кто уже далече,
Ну, а я толкаю вечный воз.
Злую душу мне от грусти лечит
«По дешёвке» купленный навоз.
Этот человек, персонаж, лирический герой – продукт того самого глобализма, от диалога с которым Котюков ранее уклонился, чтоб в конкретном случае стать его апологетом. В многосуетном употреблении поэтом слова «Русь» – скользящий блеск нераскрытых поэтических снов и ценностей Аверьянова. И – пустота. Однако не она завещана русской словесной школой для излечения злых душ. Вот, к слову, как Клюев пытается обрисовать поэтику нелюбезной его сердцу Ахматовой:
Ахматова – жасминный куст,
Обожённый асфальтом серым,
Трапу утратила ль к пещерам,
Где Данте шёл и воздух густ
И нимфа лён прядёт хрустальный?
(«Клеветникам искусства»)
Вот он, антиглобализм, в поэзии. Всех сзывает великий поэт на «воск с медынью яблоновою», на естество бытия в духе, к природе чувств. Котюкову как наставнику неведомы пути к отеческим корням поэзии. В статье «Вслушиваясь в вечность» о поэзии А.Глотина главный редактор журнала «Поэзия» пишет: «В нынешней псевдорыночной жизни с каждым мгновением уничтожающее превосходит созидающее. Это и есть Апокалипсис». Коль так, то он в обличье глобализма. А против него Котюков не нашёл в себе ни духовных, ни культурно-житейских сил, попросту сдавшись ему вместе с «выдающимся мыслителем нашего времени Вл.Гусевым, что засвидетельствовал певец глобализма А.Глотин в стихе «Льву Котюкову»:
Нету смерти, и жизни нету.
И не видно за ночью дня.
Я забрёл, а куда – не знаю:
Ни Земли, ни Луны, ни рек.
Котюков не вник, с кем имеет дело, талдычит: «И дай нам Бог хоть малой искры озарить погибающие души и обозначить свет живым!» Вообще же, почти половина журнала наполнена материалами главного редактора о своей команде авторов, отвечающих ему посвящениями. Сколько ни говори «халва» – во рту сладко не станет. Конечно, критику-профессионалу вряд ли дозволят анализировать опусы платных авторов, да и таких критиков не найдёшь. Не критичность, установка на всеядность «серятины» – первое, что бросается в глаза читателю. Вот статья главного редактора о поэзии Ирины Белых – «Порыв бессмертья» (цитируются образцовые строки):
И мне не надо милости
Живых людей-камней.
……
Ведь кто-то ждёт тебя, родной,
С душою двойника.
……
В иерархии паучьей
Может статься, он – бандит.
Для меня он – самый лучший:
Мудро смотрит и молчит.
(Посвящено И.Витюку)
«И если вдруг, – заключает Котюков, – наша поэзия окажется не нужна человечеству, то человечество станет не нужным Богу – и пожрёт нас всех светящийся тлен вечной пустоты». Да, и не менее того. Ибо перед нами образцовые вирши глобализма без границ и нравственных ли, духовных равно ценностей русской поэзии, а значит, выжимки из сатанинского трактата о безумии. Котюков заворожённо твердит: «Бессмертие Божие обретается в мире земном, а поменявшим дар жизни на морок существования надеяться на бессмертье абсолютно бессмысленно» (с. 107), если ты не выучил наизусть стихи Ирины Белых. Известно, бандитов хоронят с роскошью и под крестом, но просили ли они о царствии небесном, не слыхал: убийцам туда путь заказан.
Нет у издателя журнала «Поэзия» и, по Клюеву, согласного с его концепцией «Вы» кружка стихотворцев самого существенного, чтоб оправдать журналу своё название, – нет образности, нет чувства, наполненного «воском с медынью яблоновою».
Я содрогаюсь вас, убогие вороны,
Что серы вы, в стихе не лирохвосты,
Бумажные размножили погосты
И вывели ежей, улиток, саранчу!
(«Клеветникам искусства»)
Клюев с ревностью пёкся об отечественной поэзии. Словно в пику ему, Котюков печатает тут же свой опус «Планета Газпром» – гимн Межрегиональной профсоюзной организации ОАО «Газпром». Ну, хорошо! В моде там, у «Вы», фирменные гимны, пусть играют. Зачем их в разряд искусства возводить с припевом:
ЭМПЭО – это время свершений и дружбы,
Партнёрства надёжного символ и флаг!
ЭМПЭО! Извечно ты с нами, извечно на службе,
С тобой достиженья и россыпи благ!
ЭМПЭО – это время открытий в науке,
С тобою наш отдых, культура и спорт!
Здоровое сердце и добрые руки,
Гитары таёжной летящий аккорд!
Извиняюсь за графоманию. Клеветникам искусства, ораторам из «Вы» неймётся. На соседней странице песня на слова И.Витюка. Даже размер рифмуемых строф не выдержан («Ведь сегодня я встретил тебя… Золотой завиток твой теребя»). Разумеется, чем дальше в лес, тем больше дров: «Чувства тесны, всё сильнее в которых – Непреходящее чувство любви» (романс, С.Крюков). Попробуйте напеть! И тот же Крюков в другой рубрике (Русь гонимая), мол, вот каков я, смельчак! – берёт эпиграфом первую строку знаменитой песни на стихи поэта А.Чернова (1919 г.) «Замело тебя снегом, Россия»… Эта песня – на десятки лет стала гимном русских эмигрантов первой волны. Всякому работнику культуры это известно, кроме Котюкова, не поправившего автора, который приписал приведённую строку А.В. Колчаку.
В журнале 250 страниц, много рубрик, но круг авторов почти не меняется: сперва начальники (Гусев, Переверзин, Силкин), после – подручные (Соляник, Витюк, Киксман), после – спонсоры… Вот – цвет отечественной поэзии! Пожалуй, один Переверзин, будто опомнился, куда ведёт его журнальная рать?
Но я за словом потянулся,
Пошёл за ним своей тропой, –
И в темь такую окунулся,
Что до сих пор хожу слепой…
Между прочим, так-то ходить лучше, чем быть поводырём для других, прозябая с «Вы» в немоте и безгласии русского поэтического слова. Да и самокритичность Вл.Гусева – не раздевание, а перекличка с Ириной Белых, с её возлюбленным двойником (бандитом):
Раздвоенность – проклятие творца,
Я тот и Тот; два мира, два лица.
Это позиция эквилибриста – вовсе не дело рук творца: два мира – это мир творца и мир сатаны, значит, нет морали, нет мира как такового, есть глобализм, та жизнь, которая, по Котюкову, «жаждет смерти». Они, Гусев и Котюков, давно с глобализмом, на кой им поэзия, культура? Они там, где «бетонные» и «электрические» деньги, где бесчестят дух Отечества и от его имени полагают, что «уничтожающее превосходит созидающее».
Можно ли вообразить, чтобы журнал, не групповой из подворотни, а столичного писательского союза, был оформлен сонмом голышек с базара немецко-французского натурализма рубежа XIX – XX веков? Этот натурализм – вне искусства. Можно сравнить с порносайтами в нынешнем интернете. Или с эротическим романом в стихах О.Журавлёвой («Поэзия», 2005, № 1, 2) Почему не живопись Тициана, Веронезе или Рубенса, а секс-нимфетки для прыщавых школяров и поучение к блуду? Разновидность богоборчества с обыгрыванием подростковых фантазий. Но оформитель журнала небезызвестный И.Витюк счёл нужным подлить масла в огонь, разразившись в адрес эстетов из «Мы» всяческой бранью. Это вам не Клюев об Ахматовой. Тут уж не важен жанр эпиграммы и поэтика: засранец, онанист, графоман, свинья – все о Ю.Баранове, известном поэте, публицисте… Именно он первым устыдился глобалистских амбиций безликой группировки «Вы» и покинул должность ответственного секретаря в журнале, порвавшем связь с поэзией. Заметим, что Баранов летами постарше Котюкова. Восточные поэты позицию главного редактора журнала «Поэзия» вряд ли разделят, поскольку на Востоке старших почитают. Позиция и нрав тут, в журнале, таковы, что «мир вязать в снопы овинные», о чём мечтал русский классик, никто не помышляет. Не это ли доказательство того, что группировка Гусева – Котюкова – наследники обозначенных Клюевым «ежей, улиток, саранчи»?
Журнал поэзия пал. Московская организация Союза писателей России всего-навсего общественная организация. Некоммерческая. По мне: лучше бы коммерческая, чтоб понятнее было писателям, кто есть кто?
Нынче Россия пытается свой образ, оболганный в глазах мира, как-то поправить. Перед натиском безликого глобализма делать это намерена, утверждая ценности русской культуры, нашего «Мы». У московских «Вы» суета вокруг имени Есенина: премии, золотые медали… Мимикрия. Что ещё? Кого введёт она в заблуждение? Клюев видел изъяны у Есенина и не уставал поправлять его:
В степи чумацкая зола –
Твой стих гордынею остужен;
Из мыловарного котла
Тебе не выловить жемчужин.
……

Не с Коловратовых полей
В твоём венке гелиотропы.
Их поливал Мариенгоф
Кофейной гущей с никотином…
От оклеветанных голгоф
Тропа к иудиным осинам.
Таким образом, «Мы» и «Вы», пророчествовал эпический поэт, расходятся: «Вы» после бесплотного истязания приверженцев отеческой культуры отсекаются временем, подобно сухому сучку. Высшее назначение «групповщины» в чём ещё? «Адамант в словотворении» должен «мир связать в снопы овинные», и ничто другое, и никто другой.
Действительное бытие русской поэзии – без страха небытия. Он, страх, свойствен «чугунным, бетонным, электрическим и млечным» глобалистам. Им во все времена что-нибудь да «блазнилось» (в переводе с котюковского наречия – казалось, чудилось, мерещилось).
Пётр РЕДЬКИН