НЕ В МЕЙНСТРИМЕ

№ 2007 / 10, 23.02.2015

В последние годы в нашей лексике появилось множество новых слов и понятий. Сначала они казались нелепыми, чужими, резали слух, и становилось неловко, если сам вдруг их произносишь. Но вскоре они прижились, укоренились – все эти «креативный», «актуальный», «формат», «мейнстрим»… И теперь уже от них никуда не деться – жизнь диктует их укоренение. Какая жизнь, такая и лексика, – перефразируя известную поговорку. Наша проза тоже стремительно меняется. В первую очередь меняется на языковом уровне (темы-то всё же в основном вечные – любовь, предательство, дружба, верность), и если лет пять назад, встречая на страницах книги, журнала супервайзера, влюбившегося в менеджера (один из этих персонажей – девушка), мы первым делом усмехались, словно читали о чувствах неведомых нам насекомых, то теперь герои читаемых и обсуждаемых произведений – в основном эти самые менеджеры, супервайзеры, промоутеры, риэлторы и т.п. Это герои так называемой актуальной литературы. В обществе, когда искусственно, когда естественным образом, но постоянно возникает мода на определённую книгу, определённого автора. Многое вскоре забывается, и спустя каких-нибудь два-три года зачастую поражаешься, из-за чего такой-то маловразумительный, топорно написанный текст оказался в центре внимания. Но, наверное, в определённый момент он отвечал запросам общества, был… Что ж, иного слова не подбирается – был актуален. Затем же потребность в нём отпала. Людмила Улицкая однажды высказала такую мысль: литература, как и йогурт, имеет срок годности. Многих это возмутило, но в сущности столь безжалостные слова Улицкой справедливы. Отделы современной отечественной прозы в книжных магазинах наводнены в основном актуальной литературой. У многих книг жуткие, коробящие названия вроде «Fuck’ты», «Духless», «Про любоff/on». Одни читатели именно из-за названий даже не берут подобные книги в руки, для них этих книг не существует, другие же, которых большинство… Если верить рейтингам – тиражи такого рода литературы по нынешним временам огромны. Невозможно утверждать, каков будет срок годности актуальных сегодня книг, что останется, что безвозвратно забудется. Да и не стоит гадать, вычислять, на это, как говорится, ответит история. Она определит истинные ценности. Но, с другой стороны, незамечаемое сегодня очень редко замечают завтра. Параллельно с актуальной литературой существует и другая. Неактуальной её назвать нельзя – она во многом о том же: о сегодняшнем дне, сегодняшних людях, порой работающих и менеджерами, имеющих свой бизнес, – но язык этой литературы, сюжеты совершенно иные. Она держится традиций русской прозы – традиций, которые не прерывались (правда, очень серьёзно слабели) ни в 20-е, ни 60-е годы прошлого века. Но сегодня мы наблюдаем, не исключено, коренное изменение нашей литературы. Изменение и языка, и смыслов. Коренным образом меняются (после шоковой паузы середины – конца 90-х) ценности и смыслы общества, его лексика, меняется и литература. Молодое издательство «Гелеос» специализируется на выпуске актуальной литературы. Наверное, благодаря ей оно так быстро и стало одним из лидеров книжного рынка. Но встречаются в ассортименте «Гелеоса» книги иного рода – например, двухтомник Владимира Лакшина, «Чехов и его время» Андрея Туркова. Не так давно вышел там и роман Евгения Шишкина с необычным сегодня, даже архаично-лирическим названием «Закон сохранения любви». В книготорговых аннотациях это произведение определяется как «любовный роман», вполне коммерчески оформлена и обложка. (Нынче нужно быть или бесспорным классиком, или совершенно незаинтересованным в привлечении потенциального покупателя автором, чтобы настоять на том, чтобы на обложке были лишь твои имя-фамилия и название.) Но под обложкой мы находим вполне традиционный русский роман – тот жанр литературы, к которому сегодня если и не перестали обращаться писатели, то почти прекратили выпускать в свет издатели. Востребовано что-то покороче, желательно от первого лица, с горяченькими сценами, англицизмами, с ненормативной лексикой, а главное – чтоб написано было бойко, абзацы короткие. В этом, в принципе, нет ничего плохого, наоборот – проза оживляется, становится ближе к реальности. И в то же время она упрощается, усушается динамикой, из неё исчезает некоторая сюжетная размытость, которая создавала многослойность, так нелюбимую школьниками, но заставляющую затем, с возрастом, возвращаться к книге, перечитывать, открывать новое. Признаюсь, «Закон сохранения любви» читать было трудно. Можно винить в этом автора, но, думаю, дело здесь во мне – одном из многих и многих, привыкших воспринимать в прозе сегодняшнюю жизнь через актуальную литературу. Сюжет романа Шишкина разворачивается неспешно, слог размеренный, персонажи не выдающиеся – Марина, Татьяна, Сергей, Роман – обыкновенные люди, живущие, как большинство, поздняя молодость которых приходится на необыкновенное, переломное время – 90-е годы. Происходят в их судьбе и страшные события, совершают они ошибки, пытаются исправить; Сергей, как и сотни мужчин, становится контрактником и уезжает в Чечню, предприниматель Роман вынужден покинуть Россию… Пересказывать содержание романа невозможно – получится действительно «любовный роман», некий любовный четырёхугольник, но главное, на мой взгляд, в этом произведении фон, на котором происходят встречи, измены, раскаянья. Недаром автор десятки страниц посвящает событиям, важным не столько для своих героев, сколько для страны в целом, недаром так много в романе действует необязательных персонажей, так много повествовательных линий. И это вообще характерно для русской литературы – какой там особый сюжет в «Обломове» или в «Анне Карениной», в «Идиоте»? – важен не сюжет сам по себе, а другое. Думаю, широта авторского зрения. Не сравнивая роман Евгения Шишкина с названными чуть выше, всё же отмечу, что Шишкин попытался взглянуть на небольшой, в сущности, отрезок жизни своих героев широко, по-романному. Редкий случай сегодня. И возникает вопрос – заметят ли это читатели? Уже довольно давно появилось утверждение: традиционный роман умер. Одна часть критиков соглашается, другая – протестует, предъявляя новые традиционные романы. Но, как правило, они вызывают резонанс лишь в кругу литературных специалистов, очень узком кругу. К сожалению. И неудивительно, что многие традиционалисты уходят кто в гиперреализм, кто в реализм гротескный, другие пишут книги для серии «ЖЗЛ» вместо прозы, публицистику, критику, антикритику… Может быть, традиционный роман, и вообще художественный реализм, уходит в историю. Как ушли в историю жанр трагедии, опера (и «Дети Розенталя» не возродили к ней интерес), как становится чем-то сверхэлитарным живопись. Тот или иной жанр прозы не может быть элитарным (отдельные книги, конечно, – могут), без читателя он попросту гибнет. И потому роману «Закон сохранения любви» я желаю читателя, даже такого, который купит книгу по ошибке, клюнув на торговую приманку, что роман этот «любовный».

 

Роман СЕНЧИН