СамоуЧитель российского юродства

№ 2008 / 17, 23.02.2015

Вышедшая в «Институте общегуманитарных исследований» книга Петра Калитина «Россия – не для «нормальных», посвящённая всестороннему освещению русского юродства во всех его планах, вызвала нешуточный резонанс в академическом и писательском сообществе.
В выходных данных указано: «научное издание», а посему – научные советы чуть ли не приравнивают подобную монографию к скандальной молодёжной акции «…ись за наследника Медвежонка», состоявшейся в биологическом музее. (И здесь, и там инициаторами «непотребства» выступили представители факультета философии МГУ… Тенденция, однако…)
Писатели же – в свою очередь заговорили о крахе классического русского языка как такового… и переходе на некий новый смысловой контент – авторский конгломерат «словесных конструкций и фонетических пост-смысловых построений».
Менее чем за месяц прошли несколько торжественных презентаций издания, причём две из них – в Центральном Доме литераторов. Представлять столь грандиозный труд Пётр Калитин вызвался исключительно сам… Да оно и понятно…
Задача профессора была из разряда «развенчивания Чёрной Магии с помощью её же самой». Ну как, скажите, рассматривать внелогическую, да и просто – невербальную практику юродства с помощью классически точных, логически выверенных схем «нормальной» философской науки? Ведь именно отсутствие чётких формулировок и методов исследования – и мешало долгое время изучить феномен юродства в должной мере.
Калитин, пожалуй, практически решил эту проблему. В результате – автору пришлось самолично окунуться в Традицию и пойти на «контролируемую шизофрению»: волевым усилием расщепить своё сознание, добрую половину отдав под «юродоёмкие безобразия».
Его книга – жуткий синтез академической науки, большой литературы, жёлтой публицистики и форменного безумия, то есть того, что воспринимается «без ума», посредством какофонии фонетических переливов, магии нетрадиционной звукописи и парадоксальности переиначенных до неузнаваемости концептуальных смыслов.
Так же, как и этнографическая экспедиция, предоставляющая в своём «итоге» лишь голый печатный текст (без аудио- и видеозаписей, позволяющих уловить собственно «дух» изучаемых явлений) – может считаться полным провалом исследователя, так и книга Калитина неотделима от его противоречивой натуры и неординарного авторского способа «подачи материала». И представляет особую ценность и значимость лишь в контексте самого Петра Вячеславовича. Точнее – экспрессивно-хаотичный личины, собранной из разрозненных фрагментов, тщательно выстраиваемых по подобию «юродствующего бытия».
Согласен, как учёный – Павел Калитин дотошно исследует различные формы и градации «бытовой стороны русского безумия». Выделяет несколько основных типов: святое юродство, псевдоюродство или кликушество, православную традицию «учёного монашества» и так далее. Делает парадоксальные выводы о Петре Великом, как о «коронованном порфироносном юродивом»…. Или Канте и Хайдеггере – как о «православных секулярных и модернизирующихся мыслителях».
Но далее – уже на стыке с «ментальным юродством», рассуждает не только о богооставленности России, но и даже о «дьяволооставленной апофатике в России и в русской литературе XX века». Провозглашает «свободу без Бога», которую именует не иначе, как «Свободой Христа».
Ну а затем, уже безвозвратно «ворвавшись» в зыбкие реалии «идейного юродства», выводит более чем парадоксальное уравнение «подлинно-русской души–духа–слова–и–дела». Чисто визуально формула (Mn = Sn) выглядит куда более изящней знаменитого уравнения Эйнштейна… Но вот что касается расшифровки – то тут можно найти повод для логического суицида пары общественных академий в полном списочном составе.
Расшифровка формулы звучит довольно витиевато (приведём дословно, но лишь небольшую её часть, чтобы не утомлять читателей излишней премудростью): «…Где «n» – знак логично-тождественного и методически-последовательного ряда антиномий, который и адекватно, и конгениально исключает любые единоверчески-рационализованные оправдания…» Ну и хватит, пожалуй, для первого раза…
Подход доктора Калитина, надо сказать, весьма своеобразен ко всем сферам бытия. Скажем, на обороте книги (там, где авторы любят размещать собственный пафосный портрет с надутыми щеками) – Пётр Вячеславович с не меньшей помпой водрузил свою фотографию, сделанную более сорока лет назад – в девятимесячном возрасте (направив осмысленный взгляд будущего философа… и голую мясистую попку по направлению к потенциальным «благодарным читателям»).
На презентации книги в ЦДЛ он объяснил сей странный факт довольно бесхитростно: «В девять месяцев я был гораздо интереснее и внутренне значительней. А дальше – пошли всяческие регалии, которыми я и деградировал». Регалий у Петра Калитина действительно хватает. Доктор философии, профессор, член историко-философского Диссертационного совета МГУ им. М.В. Ломоносова; директор некоего РП ИДО МГИУ; автор пяти монографий и более ста научных трудов; прозаик, поэт, критик и публицист, член Союза писателей России, лауреат Всероссийской литературной премии им. А.В. Дружинина… и прочая, и прочая, и прочая… Так что – вполне хватает, от чего можно «деградировать»!
Что касается последних, «писательских регалий» – то на этом стоит остановиться подробнее. То, что господин Калитин вытворяет с великим и могучим русским языком – не в силах выразить ни один комментарий. И Велимир Хлебников, и Владимир Маяковский – просто-таки «невинные младенцы» по сравнению с демонической, ударно-эпатажной сущностью калитинского словотворчества. Здесь – не простое видоизменение фразеологии или введение в оборот неких новых, «авторских» слов. На страницах книги профессора Калитина буквально бушует смерч, дерзновенно сокрушающий и превращающий в грамматический хаос все привычные конструкции русского языка. Впору считать слова, которые революционный гений Петра Калитина оставил в их «первозданной красоте».
На представлении своего эпохального «постнаучного» труда в ЦДЛ Петр Вячеславович стращал собравшихся глобальными откровениями, выдержанных в жанре «неистового иррационализма» (его собственное определение). Проникновенно раскрывал «в духе антиномической напряжённости» истинное символическое значение привычных определений. «Страсть – как искупительная жертва Спасителя. А также страсть – как грех, похоть» – с одержимым блеском в глазах раскладывал по полочкам доктор Калитин смысл собственной методологии анализа «смыслов языка». Начав издалека, понемногу входил в раж и перебрасывался на всё более радикальные примеры: «…Или, скажем, непроизносимое в приличном обществе слово на «б» из пяти букв. Здесь мы видим «лад» – как гармонию и порядок, а также и «ляд» («на кой ляд?») – то есть «чёрта», который сию чудную гармонию стремится сокрушить».
Развернув перед ошарашенными почитателями своего таланта подобные «сияющие/зияющие» Бездны, экстравагантный профессор не остановился на достигнутом, а методично продолжал шокировать почтеннейшую публику.
Возвестил, что «философская революция в России ширится и разрастается». Раскрыл глаза общественности на «миньетный характер российской экономики – жадно отсасывающей из собственной земли природные запасы». Изложил более чем своеобразное видение «особой формы логической связки, применяемой исключительно в русской иррациональной философии». Вдохновенно осуществил небольшой экскурс в глубины собственной докторской диссертации, посвящённой учёно-монашеской школе Митрополита Платона.
При этом «дух вневременного юродства» преследовал Павла Вячеславовича буквально на каждом слове (наверное – это что-то очень заразное, причём передающееся даже посредством печатных жизнеописаний).
Ведь даже невооружённым глазом видно, что почти каждое слово в книге – (да и выступлениях!) – Калитина имеет несколько глубоких значений. Причём одно из них – обязательно с абсцентным звучанием…
«Моя книга – не для чтения! Она – для тех, кто готов сходить с ума…и снова на него запрыгивать!» – торжественно декламировал доктор философии, начисто игнорируя все свои «учёные заслуженности» и вгоняя в ступор учёных коллег, присутствующих «при всём при этом». Дмитрий СИЛКАН