жантильное кино
№ 2008 / 46, 23.02.2015
В 1908 году, несмотря на пресловутую царскую цензуру, кинопрокатчики заполонили Россию фильмами, которые сего-дня называют «порнухой». Экспансию зарубежной «клубнички» Империя благополучно проспала.100 лет Россия борется с порнографией
В 1908 году, несмотря на пресловутую царскую цензуру, кинопрокатчики заполонили Россию фильмами, которые сего-дня называют «порнухой». Экспансию зарубежной «клубнички» Империя благополучно проспала. Только в апреле 1908 года авторитетнейший отечественный киножурнал «Сине-фоно» со всей серьёзностью информировал об аресте на семь суток участкового пристава (по результатам дознания, назначенного московским градоначальником!) за показ в кинотеа-тре на Петровке кинокартин «парижского жанра». Воистину: и смех и грех.
Сбывалось предвидение Максима Горького из 19-го века: «Вчера я был в царстве теней… Эта беззвучная, серая жизнь в конце концов смущает и давит вас. Я не представляю научного значения изобретения Люмьера, но оно, несомненно, есть, и его наверное возможно применить к общей задаче науки, к усовершенствованию жизни человека, к развитию его ума. Зачем же именно у Омона1, среди «жертв общественного темперамента» и ярмарочных гуляк, покупа-ющих поцелуи, показывают последнее завоевание науки? Буколика и идиллия не могут иметь места на всероссийском торжище, жаждущем пикантного и экстравагантного».
Статья написана в год чикагского скандала, вызванного демонстрацией на большом экране американского порнопер-венца «Поцелуй Мэри Ирвин и Джона Райса»2. Пресса пропечатала фильм как зрелище труднопереносимого взаимного скотства и пошлости. Кустарщина, удивится современный зритель, курам на смех!
Индустрию движущихся порнокартинок запустили, разумеется, французы. Обнажение мадемуазель галлы показали в духе Ги де Мопассана, великого ценителя женской красоты и женской чувственности. Начали со снятия флёр-доранжа в киноленте великого Жоржа Мельеса «Туалет для новобрачной». Ввели понятие жантильного (кокет-ливого) кино. Героиней его стала игривая женщина в стиле «богатая красивая», немножко вне приличий, чтобы мужчина захотел с нею пообщаться.
В лапотной же России сразу стали грести лопатами. Особенно навёрстывали упущенные сексизрелища в годы рево-люционного подъёма. «Сине-фоно» в корреспонденции из Одессы цитировал: «Демонстрировали мы картину «Изверже-ние Везувия». Принимая её, просмотрели некоторые части. Всё в порядке: красочно, эффектно и строго академично. На сеансе неожиданно в полутёмном зале, переполненном гимназистками и гимназистами, раздаётся громкое гоготание…
Понимаете, из кратера с последней лавиной взлетает балет из нагих танцовщиц и канканирует самые откровенные па… Одна неожиданность их появления в научной картине уже в состоянии рассеять серьёзное настроение. А тут ещё этот канкан. Оказывается, за границей фабрики считают прекрасным психологическим приёмом, когда посреди видо-вой картины внимание на минуту отвлекается рискованным сюрпризом…»
В игровом кино тоже легко и быстро перешли Рубикон христианской морали. Киноафиши запестрели пикантными на-званиями фильмов: «Распутная женщина», «Торговля белыми невольницами», «На пороге греха», «Бедные овечки Пари-жа», «Капризная натурщица»…
Лёгкий жанр на глазах грубел, принося бешеную популярность исполнителям и сказочную прибыль хозяевам кинопро-ката. Дочь бедного слесаря, танцовщица одного из варшавских кабаре Аполлония Халупец, дебютировав в русском боевике «Раба страстей, раба порока!..», стала кинозвездой.
Она вошла в историю кино как Пола Негри благодаря ролям, сыгранным у великого кинорежиссёра Эрнста Лю-бича. В энциклопедиях названа немецкой и американской актрисой. Киноманам известна как последняя возлюб-ленная божественного Рудольфо Валентино. Король экрана в 1926 году осчастливил поляков откровением: «Огромное духовное удовлетворение доставляет мне знакомство с литературой. Недавно я прочитал французскую книж-ку Полы Негри о кино».
Советский историк кино Семён Гинзбург нашёл любопытным, что «во внешности Полы Негри в молодости и Веры Холодной было много общего. Пола Негри в своём снятом в России фильме «Раба страстей, раба поро-ка» выступила в том же амплуа, которое стало специальностью Веры Холодной».
А в начале 1914 года бульварную публику взбудоражила шокирующая новость: Анатолий Каменский выехал в Париж для инсценировки своей пьесы «Трагедия Леды». Эпатировала и актриса, избранная на роль «голой» героини, – несравненная Ида Рубинштейн. Изюминка была и в том, что Каменский возглавлял литературные отделы не-скольких крупных русских кинопредприятий (Алексея Талдыкина, Григория Либкина, Степана Лианозова) и, когда желал, занимался кинорежиссурой, что называется, на дому.
Спустя же сто лет поражает живучесть клише, пришпиленных советским официозом к личности Анатолия Павловича: «талантливый содержатель дома свиданий» (автор Леонид Андреев, воспевший большевиков), «духовное бед-ствие» (вердикт Максима Горького, буревестника революции), «морда Каменского» – один из образов «страшного ми-ра» Александра Блока, создателя первой советской поэмы о революции «Двенадцать». Как не вспомнить дневниковую запись Зинаиды Гиппиус 1919 года: «Блок, говорят (лично я с ним не общаюсь), даже болен от страха, что к нему в кабинет вселят красноармейцев. Жаль, если не вселят. Ему бы следовало их целых «12». Ведь это же, по его поэме, 12 апостолов, и впереди них «в венке из роз идёт Христос»!»
Для Каменского революция была «бешенством человека, над которым издевались тысячу лет», неприемлемой для ху-дожника. Он нашёл себя в проповеди свободной любви, «новых отношений», противостоящих условностям, стереотипам старой морали. В 1908 году он создаёт рассказ «Леда» (вскоре переделанный в пьесу), вызвавший грандиозный скан-дал. Ошарашенный Каменский писал другу детства: «Ведь это мелкая газетная шушера и подлая человеческая толпа вы-делила из моих исканий… «Четыре» и «Леду», вещи неплохие, но и не характерные для меня».
Порнокино с лихвой зализало раны баловня литературной богемы. Из Парижа Каменский привёз боевик, правда, не с Рубинштейн, а с Наташей Трухановой3. Известная танцовщица прелестно сыграла Леду. Украсила киноверсию и работа французского режиссёра Ж.Буржуа. Конечно, картину сначала запретили. Это уже разо-грело кинопублику.
Затем в «Сине-фоно» опубликовали «изложение» сценария фильма и то ли анекдот, то ли быль: добрейшему москов-скому цензору Борису Борисовичу Шереметьеву показали «Трагедию Леды». Он потерял дар речи. «Н-н-не-возможно… Это н-н-невозможно. Слишком, понимаете, физиологические подробности (посмотрел бы статский советник сегодняшнее государственное российское телевидение, и непременно в кругу семьи! – В.Р.)… Леда уж очень то-го… и поклонники… того… усердны и… того…
– Вашескородь, будьте отцом родным… сам Каменский писал сценарий, сам ставил, столько слопал!..
– Сочувствую, но н-н-невозможно.
– Ну, что же делать?
– Укоротите сцены любви. Ну, поцелуй там какой-нибудь, и довольно».
Се ля жантиль от Анатолия Павловича!
Затем предосудительную кинодраму якобы беспощадно порезали во исполнение требований цензуры и везде разре-шили. По данным серьёзнейшего исследователя раннего кино Бориса Лихачёва, «Трагедия Леды» была одной из самых успешных картин на русском кинорынке во время Первой мировой войны. Удача, которая не улыбнулась даже Александру Дранкову!
И Каменский продолжил писать сценарии – около 30 за пять лет. Сохранилась экранизация его пьесы «Иди за мной» («Образу забытому твоему», 1917 год) в постановке Вячеслава Туржанского. Сегодня фильмом владеет Швед-ский киноинститут (Стокгольм). Красавица Наталья Кованько даровито сыграла безнравственную Марию Ка-ширину. Эта кинолента примечательна участием звёзд русской сцены Алексея Стаховича (фабрикант) и Витольда Полонского (учитель).
Циничный Иосиф Ермольев в последнем номере своего киножурнала опубликовал рецензию на картину «Иди за мной» в евангелистических ассоциациях. Мария названа одной из порочнейших Магдалин времени, прикрытой прили-чиями порока; учитель – апостолом во фраке, обращающим «людей к милосердию, прощению, глубочайшему понима-нию человеческих слабостей в век, когда ещё понимали слова: «Бог создал человека правым».
На деньги армянских нефтепромышленников Каменский с Туржанским состряпали киномерзость «То, что дороже мил-лионов»: пышный кинороман в двух сериях. Первую назвали «Содержанец» или «На средства женщины», вторую – «Со-держанка» или «Купленная любовь». Это про отношения Петра Ильича Чайковского и Надежды Филаре-товны фон Мекк, что для современников не было тайной, хотя в картине имена героев изменены. Жизненную кол-лизию уникальной женщины, матери одиннадцати детей, сказочно богатой меценатки изобразила опереточная красотка Виктория Кавецкая, «королева бриллиантов», известная в артистических кругах талантами содержанки.
Жуткий моветон. (Песенка Мэрилин Монро «…Поговорите со мной о лучших друзьях девушек – бриллиан-тах» из американского фильма «Джентльмены предпочитают блондинок» (режиссёр Хоуард Хоукс) появилась всё-таки десятилетия спустя и на другом континенте. Сегодня, правда, у нас хитуют гораздо примитивнее.)
К сожалению, до сих пор кинопошлость «То, что дороже миллионов» литературные справочные издания высокопарно именуют «кинофантазией».
На глазах рвались нравственные цепи аристократии родовой знати, рушился и мир, их скрепляющий. Кинопублика с радостью оплачивала «новые отношения» Каменского. Кассовыми фильмами стали его «Любовный маскарад» (сцены из курортной жизни), «Чаша запретной любви» (с намёком на Ивана Тургенева), «Четыре» (о соблазнении офице-ром четырёх женщин), «Магнолия» (про Суламифь из русских пейзанок)… Александр Ханжонков с Каменским не работал.
Толпе импонировали новые русские, которые очень быстро и легко обогащались, не брезгуя ничем. Их культ денег, уничтоживший сословные принципы, давал надежду каждому вкусить дольче виты не только в кинозале.
Для Анатолия Каменского его порнопир во время Первой мировой войны закончился трагически. После 40 лет жизнь его рвалась на куски. За порнографию его изгнали из врангелевского Крыма. В Берлине Каменский пишет последнее своё произведение – эротическую драму «Чёрная месса». Революцию он уже воспринимает как заговор сатанинских сил против «буржуазного Бога».
Однако возвращается к революционерам в Москву, где бывший дворянин из Новочеркасска зарабатывает на хлеб правкой «пролетарских рукописей». Затем Каменский снова безуспешно пытается найти себя в эмиграции. Загадка это-го времени: его эксклюзивное сообщение в Берлине о телефонном разговоре Иосифа Сталина и Михаила Булгакова, состоявшемся 18 апреля 1930 года.
Каменский вновь возвращается в Москву. В 1937 году его арестовывают за шпионаж. В декабре 1941 года Анатолий Павлович скончался в Ухтижемлагере Коми АССР. Посмертно реабилитирован.
1Шарль Омон (Соломон) – француз алжирского происхождения, удачливый антрепренёр. Его кафешантан «Те-атр-концерт Паризиен» в Камергерском переулке Константин Станиславский называл «вертепом разврата». Газета «Русское слово» требовала закрыть театры Омона – московские очаги великосветского разврата. С лета 1896 года за-нялся кино.
2Фильм вошёл в историю кино ранним использованием крупных планов (лицо при поцелуе). Через тридцать лет из поцелуя напомаженных губок американской кинозвезды в щёку Игоря Ильинского родится советская киноко-медия «Поцелуй Мэри Пикфорд» при участии Дугласа Фэрбенкса и Вадима Шершеневича. «Поцелуй в диафрагму» – кинематографический термин, обозначающий счастливый финал (happy end) в кино.
3Выступала, главным образом, в Париже. Умерла в Москве в 1956 году.
Валентина РОГОВА
Добавить комментарий