Не трудный возраст, а трудная судьба

№ 2010 / 1, 23.02.2015

Жанр школь­ной по­ве­с­ти и во­об­ще ли­те­ра­ту­ра для под­ро­ст­ков пе­ре­жи­ва­ют се­го­дня яв­но не луч­шие вре­ме­на. То, что пи­шут взрос­лые тё­ти и дя­ди про со­вре­мен­ных под­ро­ст­ков, да­ле­ко от ре­аль­но­с­ти






Роман СЕНЧИН
Роман СЕНЧИН

Жанр школьной повести и вообще литература для подростков переживают сегодня явно не лучшие времена. То, что пишут взрослые тёти и дяди про современных подростков, далеко от реальности, а их воспоминания о собственном отрочестве нынешним отрокам непонятны, – жизненные реалии, язык, само мышление за последние двадцать-тридцать лет изменились неузнаваемо; подросток 70-х и подросток 00-х – это совершенно разные существа.


Спасает положение, на мой взгляд, появление в последние годы нескольких юных авторов, кажется, довольно достоверно пишущих о своём поколении. Среди них, этих авторов, и Егор Молданов, автор большой, замеченной и вызвавшей резонанс повести «Трудный возраст».


Повесть жёсткая, безжалостная, кому-то она покажется чересчур откровенной, но написанная в первую очередь для тех, кто только вступает во взрослую жизнь, стоит на пороге трудной и опасной дороги.


Молданов назвал свою повесть «Трудный возраст». На мой взгляд, дело здесь, скорее, не в возрасте героя, а в его судьбе. Судьба у него трудная, не позавидуешь.


Мы знакомимся с героем (который представляется нам как Сильвер), когда он находится в Бастилии – колонии общего режима, – где отбывает срок за убийство. Затем узнаём о его жизни до колонии. Точнее, там были две разные жизни, герой носил два разных имени, две разные фамилии. В первой он был «прилежным, тихим пай-мальчиком» Женей Тихомировым, у которого были папа и мама, во второй – сиротой Аристархом Сафроновым, бьющимся за право находиться на этой земле, и находиться, по возможности, свободно.


Думаю, не стоит пересказывать содержание «Трудного возраста» – это уже делалось во многих отзывах на повесть. Хочу обратить внимание на рецензию Максима Свириденкова, опубликованную в № 29 «Литературной России» за прошлый год.


Построение «Трудного возраста» напомнило мне роман Достоевского «Подросток». По форме – исповедь, «мемуары», как определяет герой Молданова свою рукопись; но, по сути, это настоящее художественное произведение, автора которого должно судить, как говорил Пушкин, по законам, им самим над собою признанным. Искушённый читатель может найти в «Трудном возрасте» немало стилистических неточностей, штампов, сюжетных сбивок и тому подобного. Но всё это, на мой взгляд, в данном случае играет на пользу повести. Действительно начинаешь верить, что писал это семнадцатилетний паренёк, писал не для публикации, не для читателей, а для самого себя. Фиксировал произошедшее с ним за последние пять лет, в которых уместились и почти (а это «почти» очень важно) благополучное житьё в квартире с папой и мамой, и бродяжничество, и спецприёмник, и детдом, и смерть друга, и колония для несовершеннолетних…


Впрочем, некоторые неточности стоит отнести к просчётам автора. Вот, например, такой эпизод:


«После ужина произошло маленькое ЧП. Круглов, из группы Гиббона, удобно усевшись на туалетном очке, собрался курнуть. Сигарета уже находилась во рту, и в этот момент его брательник ради шутки брызнул на огонь зажигалки струю освежителя воздуха – раздался оглушительный хлопок. <…> Взрывная волна выбила туалетную дверь, та со свистом ударилась о противоположную стену, туалетное очко вдребезги, перепуганная физиономия Круглова с опалившейся чёлкой особенно всех позабавила».


Сложно себе представить, чтобы от взрыва зажигалки или баллончика с освежителем воздуха сорвало с петель дверь и разрушило очко, а вот пальцы или у Круглова, или у его брата вполне бы могло оторвать… Но таких эпизодов, в правдоподобности которых сомневаешься, в повести совсем немного.


Я не знаю подробностей биографии Егора Молданова, но уверен, что многие детали «Трудного возраста» невозможно выдумать, записать с чужих слов, это нужно пережить самому. С другой стороны, с чем-то подобным (группировки в школьных классах, прописки новеньких, чмырение выделяющихся, домогательство извращенцев, кровавая борьба за лидерство) сталкивалось немало современных подростков.


В некоторые моменты «Трудного возраста» не хочется верить. К примеру, когда родители (Женя Тихомиров уже знает, что это его приёмные родители – «усыновители») выгоняют сына из дома. Выбрасывают, как разонравившуюся собачку. Видите ли, он не оправдал их надежд – не стал членом «приличной семьи».


Мальчик идёт к знакомым взрослым за помощью, но те дружно от него отворачиваются, твердят «возвращайся домой», – они верят его родителям, что Женя сам убежал из дома, что это он во всём виноват. Женя отвечает им тем же – недоумение и обида перерастают в ненависть…


Он находит приют у такого же изгоя – одноклассника, живущего с отчимом (родители погибли) Комара. Комара в классе терпят, но не любят. Женя и Комар становятся друзьями скорее от безысходности (до того учились вместе несколько лет и не общались), но друзьями настоящими, готовыми друг за друга отдать жизнь.


Через несколько месяцев происходит процесс разусыновления, и Женю Тихомирова (он возвращает себе фамилию Сафронов и данное при рождении чудное имя Аристарх, из-за которого в дальнейшем претерпевает множество насмешек и издевательств) отправляют в спецприёмник, откуда должны увезти в детдом. Туда же попадает и Комар – его отчим повесился, и он вновь оказался круглым сиротой.


Аристарха и Комара отправляют в детдом под названием Клюшка, который мало чем отличается от колонии…


Читаешь повесть и мысленно возвращаешься к тому моменту, когда усыновительница, после очередного и, как оказывается, мнимого проступка Жени, говорит ему, открыв дверь: «Уходи, неблагодарная свинья! Видеть тебя не хочу!»


И это не пустая угроза, а твёрдое решение. И даже когда, поскитавшись по городу несколько дней, мальчик возвращается домой, отец, привыкший во всём соглашаться с женой, не пускает его. Отец «посмотрел на меня чужим, отсутствующим взглядом. Так, словно мы уже много лет не виделись, и теперь он мучительно пытается вспомнить, как меня зовут.


– Кто там? – спросила из кухни мать.


– Ошиблись квартирой, – отец посмотрел на меня и закрыл дверь».


Именно в тот момент Женя и становится сиротой Аристархом. Вскоре, сломав ногу, вместо клички Тихий получает другую – Сильвер. Учится драться, заставляет себя быть безжалостным и агрессивным, не доверять взрослым…


Мир взрослых показан в повести неприглядно. Оказавшись на улице, герой идёт к своему дяде, с которым у него были всегда дружеские отношения, но тот не пускает его. Меняется отношение к Жене и у учителей – все они винят только его в том, что случилось… На первый взгляд, не очень правдоподобное единство. Но нужно знать порядки маленьких городов (а именно в таком происходит действие первой части «Трудного возраста»). Родители Жени «шишки», мать – юрист, и проявить жалость к выброшенному на улицу мальчику, заступиться за него, начать выяснять, что произошло, значит стать врагом его родителей. Да и большинство взрослых просто не могут допустить мысли, что такие уважаемые люди просто взяли и выставили за дверь ребёнка.


Не случайно, что в Клюшке, где порядки почти тюремные, у героя находится больше защитников среди взрослых, да и вообще отношения там более человечные, чем в элитном классе «А», где тихо-мирно учился Женя, пока не стал отщепенцем.


Заканчивается повесть смертью Комара, убийством Сильвером Щуки, который терроризировал весь детдом, пожаром в Клюшке, в котором гибнут ещё несколько человек… Сильверу дают два года колонии, где по совету «училки по литературе» он и пишет свои «мемуары».


Повторю, что искушённый читатель может найти в «мемуарах» немало погрешностей. Но, на мой взгляд, они умышленно созданы автором (повествование в рассказах о БАМовском посёлке Новый мир написано Молдановым совсем иначе), чтобы предельно стилизовать «Трудный возраст» под человеческий документ. Наверное, во многом благодаря этому, прочитав первые пять-семь страниц, от повести уже невозможно оторваться.

Роман СЕНЧИН

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *