Понимание – это всегда «компенсация» бытия

№ 2010 / 7, 23.02.2015

– Что, на ваш взгляд, да­ло Юрию Куз­не­цо­ву тес­ное об­ще­ние с Ва­ди­мом Ко­жи­но­вым? В чём-то обо­га­ти­ло? Или же сло­ма­ло его как по­эта и пол­но­стью по­да­ви­ло?
– Об­ще­ние с В.В. Ко­жи­но­вым мог­ло дать Юрию Куз­не­цо­ву толь­ко по­вод для са­мо­от­чё­та.

Владимир ФЁДОРОВ отвечает на наши вопросы



– Что, на ваш взгляд, дало Юрию Кузнецову тесное общение с Вадимом Кожиновым? В чём-то обогатило? Или же сломало его как поэта и полностью подавило?


– Общение с В.В. Кожиновым могло дать Юрию Кузнецову только повод для самоотчёта. На поэта оно никак повлиять не могло, потому что поэт – субъект не деятельности (которой можно научиться), а бытия (в котором нужно иметь потребность). Поэт – это человек, продвинувшийся в своём бытийном статусе. А для того, чтобы возрасти в онтологическом качестве, нужно быть неудовлетворённым своим обычным существованием, а для этого нужно иметь огромный онтологический потенциал. Никакие интеллектуальные беседы, какими бы насыщенными они ни были, бытийной потребности не заменят. В.В. мог предложить ему тему, тематически ориентировать. Не знаю точно, но навести на мысль перевести на русский язык «Слово о законе и благодати» В.В. мог. Раз вступив в эту область, Ю.Кузнецов мог, естественно, почувствовать её энергию – как бытийную, так и ценностную. «Сломать» поэта нельзя вообще. Причина его бытия, сфера, в которой оно осуществляется, – вообще не жизненная; жизнь занимает в ней весьма скромное место. Факторы, влияющие на это бытие, можно определить «бахтинским» термином «внежизненные».


– Какое влияние на творчество Юрия Кузнецова оказала теория Бахтина?


– Насколько я знаю, Юрий Кузнецов относился к М.М. Бахтину не только безо всякого пиетета, но даже слегка иронически, что, конечно, меня весьма озадачивало. Основанием для такого отношения, я думаю, было то, что всё, что говорил Бахтин, было откровением для не-поэтов (или «выучившихся на поэта»), а Ю.Кузнецов всё это знал по своему поэтическому состоянию. Под влиянием Бахтина как автора книги о Рабле (при посредничестве В.В. Кожинова) Ю.Кузнецов перевёл Мирослава Крлежа.


– Ваше отношение к последним поэмам Кузнецова о Христе?


– Не каждый поэт решится написать поэму о Христе. Поэт должен во–образить и превратить себя в Христа, стать им (в каком бы то ни было смысле), быть, следовательно, автором Христа. Сама мысль является кощунством, а совершённое деяние? Ю.Кузнецов обратился к этой центральной в истории человечества ситуации, чтобы её пережить, чтобы понять, что она значила для Отца (Автора Христа), потому что из «Евангелий» мы знаем, что она значила для самого Христа и для человека. В истории мировой литературы случай беспрецедентный. Я думаю, что пора для оценки этих поэм ещё не пришла.


– Что из наследия Кузнецова лично для вас до сих пор непонято? Что нуждается в разгадке?


– Если воспользоваться термином «понимание», то непонятно всё. Средневековый читатель, в противоположность читателю Нового времени, читал не много книг, а много раз одну книгу. Читатель современный сосредоточен на «предмете» (о чём книга), средневековый читатель сосредоточен – онтологически – на авторе: он уподобляется ему бытийно, онтологически осваивает автора. Ему «нравится» та форма существования, которую он находит у автора, и он постоянно к ней возвращается. Понимание – это всегда «компенсация» бытия, в которой средневековый читатель не нуждался – по указанной выше причине. Понимание – это своеобразный тест: если поэт понят – он не поэт.


– Почему до сих пор никто из литературоведов не предложил адекватного осмысления творчества Кузнецова? И нужен ли для более полного понимания творчества Кузнецова новый научный инструментарий (если да, то каким этот инструментарий должен быть и кто в состоянии его разработать)? Кстати, почему вы сами молчите и не участвуете в дискуссиях по творчеству Кузнецова?


– В своё время М.М. Пришвин очень точно сказал, чем поэт отличается от писателя-беллетриста самого высокого разбора. Беллетрист, как повар, на одной сковороде испекает сотни блинов, а у поэта для каждого блина – отдельная сковорода. Для филолога это значит, что для каждого произведения нужна особая теория литературы.


Я не принимаю участие в обсуждении поэзии Ю.Кузнецова по двум причинам. Во-первых, потому что живу на Украине, и мою работу о нём прочитают два-три человека. Во-вторых, такого обсуждения сейчас нет и в России, и это даже хорошо, потому что у филолога, воспитавшегося как читатель на Викторе Ерофееве и Владимире Сорокине, Юрий Кузнецов должен вызывать отвращение. Есть люди, которые не могут выносить присутствия чего-то просто хорошего. Их буквально «тянет» сказать о нём какую-то гадость, выкинуть что-нибудь неприличное и проч. Всё это можно сделать «на высоком профессиональном уровне». И меня просто радует, что «современное литературоведение» не замечает присутствия Юрия Кузнецова.

Вопросы задавал Вячеслав ОГРЫЗКО

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.