Как сделать историю бестселлером

№ 2010 / 29, 23.02.2015

Стефан Цвейг – один из самых популярных во всём мире австрийских писателей. Его книги из тех, о которых принято говорить, что их «проглатывают».
Его интеллектуализм не «напрягает» (в отличие от таких его земляков, ровесников и коллег, как Музиль, Брох или Кафка)

Стефан Цвейг – один из самых популярных во всём мире австрийских писателей. Его книги из тех, о которых принято говорить, что их «проглатывают».


Его интеллектуализм не «напрягает» (в отличие от таких его земляков, ровесников и коллег, как Музиль, Брох или Кафка), он умеет оставаться занимательным и доступным любому грамотному человеку.



Стефан Цвейг был натурой впечатлительной, увлекающейся, импульсивной. Встретившись с интересным человеком или явлением, фактом или новой идеей в жизни ли, в книге ли – всё равно, он сразу же, как правило, воспламенялся и немедленно принимался за сочинительство. Вряд ли в Европе двадцатого века найдётся другой писатель, который столько сил и времени отдал историко-биографическому жанру – от коротких миниатюр, запечатлевших «звёздные часы» в истории человечества, до протяжённых полотен с подробным описанием жизни и деятельности избранного исторического персонажа – Марии Стюарт или Эразма Роттердамского, Магеллана или Бальзака, Клейста или Роллана. К нашему времени биографический жанр стал одним из самых популярных, и, может быть, последующие писатели (особенно французы – Моруа, Труайя и др.) давно превзошли количественные показатели Цвейга, но всё же следует помнить, что он был первым, родоначальником жанра в том его виде, который и обеспечил ему всемирную популярность.


Разумеется, тематическая «всеядность» Цвейга могла показаться и неразборчивостью, а учёные мужи, узкие специалисты в своём предмете, то и дело упрекали его в поверхностном знании исторических обстоятельств, в произвольной игре ими ради сенсационной заманки. Иной раз с персонажами истории Цвейг обращался как с порождениями его возбуждённой фантазии – но ведь у художественной или даже полухудожественной прозы свои законы, и никто не требует, например, от Дюма укрощения вымысла в угоду трезвой правде факта. Морщили нос от книг Цвейга и разных колеров идеологи – ведь никогда не был обличителем по натуре, стремился к примирению противоборствующих направлений, ему было важно лишь, чтобы в каждом из них возникали произведения, обогащающие на свой манер общую для всех европейскую культуру. Не борьба, а согласие были девизом Стефана Цвейга, и это сказалось в конце концов в его самоустранении из жизни.


Жанровая палитра Цвейга чрезвычайно разнообразна. По сути дела, нет попросту жанра, в котором он не испробовал бы свои силы: он писал стихотворения и драмы, очерки и эссе, рассказы и поэмы, актуальные репортёрские очерки. И всё-таки исторический жанр – наряду с психологической новеллой (однажды развитой до целого романа, как было с «Нетерпением сердца») – оказался для плодовитого писателя наиболее плодотворным.


Цвейга всегда привлекали «люди огня», зажжённого Прометеем. Однако идеализированными под его пером оказываются иной раз и авантюристы вроде Казановы или Месмера, далёкие от святости монархини вроде Марии Стюарт или Марии Антуанетты и ещё более далёкие от каких-либо высоких целей и добродетелей завоеватели мира, как Александр Македонский или Наполеон. Их появление не объяснено исторически, не дано как результат и следствие неких действующих в истории закономерностей; нет, они все врываются в историческое пространство как нерасчисленные кометы, прихотливыми зигзагами прочёркивающие тёмный небосвод истории. По драматизму судьбы с Марией Стюарт могла соперничать только другая августейшая Мария – Антуанетта, о которой Цвейг также написал книгу.


Кроме того, до вынужденной эмиграции в 1938 году, пока писатель ещё мог жить размеренной трудовой жизнью на своей роскошной вилле в Зальцбурге, им были написаны такие значительные книги, как «Триумф и трагедия Эразма Роттердамского» (1933), «Кастеллио против Кальвина, или Совесть против насилия» (1936), «Магеллан» (1938). Духовное созидание как залог мирового прогресса по-прежнему остаётся в центре его авторского внимания.


В 1938 году Стефан Цвейг вынужден был бежать от нацистов – сначала в Париж, а потом в Южную Америку. Уже в эмиграции им был написан «ностальгический» роман «Нетерпение сердца», которым Цвейг присоединился к живописанию ушедшего «опереточного» мира своей молодости, которым так славно отметились к этому времени уже многие его коллеги – прославленные австрийские писатели (Гофмансталь, Шницлер, Рот, Музиль, Брох, Канетти, Додерер и др.). Последней его книгой стали мемуары, изданные вскоре после его добровольного ухода из жизни, последовавшего в бразильской гостинице вскоре после того, как он в ней поселился. Там, на рабочем столе, осталась лежать и почти готовая рукопись капитальной книги о Бальзаке, над которой он трудился до самого последнего своего часа.


Истинное, действенное сострадание, к которому почти полвека призывал Стефан Цвейг, самому ему оказалось не по силам. В отрыве от привычной культурной и литературной среды его скрутила непобедимая депрессия – увы, так свойственная «господину Карлу», типичному австрийскому герою, безвольному пловцу по житейскому морю, носимому историческими бурями как щепка. Однако ж до этого печального финала была сравнительно долгая жизнь, насыщенная любимым трудом и признанием.

Юрий АРХИПОВ

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.