А король-то голый!

№ 2011 / 9, 23.02.2015

«Пе­ре­вер­зин Иван. Кни­ги с до­став­кой в OZON.ru. За­ка­жи сей­час!» – за­ма­ни­ва­ет рек­ла­ма с раз­лич­ных «угол­ков» Ин­тер­не­та.
Иван Пе­ре­вер­зин – че­ло­век для Яку­тии не по­сто­рон­ний. Наш зем­ляк ро­дил­ся в по­сёл­ке Жа­тай.

«Переверзин Иван. Книги с доставкой в OZON.ru. Закажи сейчас!» – заманивает реклама с различных «уголков» Интернета.


Иван Переверзин – человек для Якутии не посторонний. Наш земляк родился в посёлке Жатай. 10 лет был рабочим в совхозе «Нюйский» и леспромхозе Ленского района, шесть лет – директором совхоза. Затем стал начальником управления сельского хозяйства и заместителем главы администрации Ленского района.





Писать начал с 30 лет. Автор двух публицистических книг и нескольких сборников стихов, первый из которых был опубликован в 1991 году. В 1994 году вступил в Союз писателей России. Лауреат премии журнала «Наш современник», литературных премий Союза писателей России «Традиция» и «Северная звезда». После двух лет работы в правительстве Якутии Иван Иванович почему-то срочно перебрался в Москву и вскоре возглавил Литературный фонд России. Столь стремительной литературной карьеры не добивался ещё ни один якутянин.


И столь скандальной репутации. Как только не называет его центральная пресса! «Переделкинский король» и «нью-Бендер» («Московский комсомолец»), «Якутский механизатор российских писателей» («Новая газета»), «Оборотистый коммерсант современного разлива» («Литературная газета») и т.д. И хотя он проигрывает один за другим суды по искам писателей, тем не менее, продолжает управлять финансами и собственностью литературных фондов.


Настоящим потрясением для меня стало расследование писателя Михаила Кустова, опубликованное в «Московском комсомольце» в декабре 2008 года. Обратившись в отдел кадров академии имени Плеханова, он выяснил, что И.И. Переверзин ни заочно, ни очно не учился и не заканчивал эту академию. Кроме того, фамилия Переверзина И.И. не значится и среди выпускников Высших литературных курсов. А ведь наш земляк чуть ли не в каждом интервью с гордостью заявляет о том, что окончил эти два престижнейших вуза России!


Признаться, мне никогда не нравились стихи Переверзина. Ни в бытность его работы в Ленске, ни в нынешний московский период. Поэтому, когда Переверзина кто-нибудь хвалил, я всегда пожимал плечами: может быть, я чего-то не понимаю? Мне всегда казалось, что стихи у него – бессюжетные, незапоминающиеся, корявые. Такие прочитаешь – и в голове ничего, кроме недоумения, не остаётся. Между тем Переверзин, перебравшись в Москву, продолжал завоёвывать литературные позиции, активно публиковаться в центральных изданиях и толстых литературных журналах. Высокий пост этому способствовал. В 2004 году выходит его солидный (по объёму) сборник «Стихотворения» в московском издательстве «Академия поэзии» – твёрдый переплёт, 576 страниц. В этой книге его называют «замечательным русским поэтом», а известный московский критик Владимир Бондаренко выдаёт целый панегирик автору в своём предисловии «Серебряная точность слова». В 2007 году в Москве двухтысячным тиражом выходит сборник стихов Переверзина «Цветы любви», где в аннотации говорится: «Стихотворения мастера отличает изысканная лиричность, искренность чувств, лёгкая, прозрачная рифма, особое, свойственное только большим поэтам умение различать в простом и обыденном загадочное и возвышенное». Наконец, совсем недавно поступила в продажу изданная в 2010 году тиражом 2000 экземпляров новая книга Переверзина «Грозовые крылья». Объём её впечатляет: большой формат (15 х 22 х 4 см), 664 страницы плюс 11 цветных иллюстраций. И снова упражняется в славословии известный поэт Лев Котюков, открывая сей «книжный кирпич», снова называет Переверзина «замечательным русским поэтом», сравнивает его с Михаилом Исаковским и Борисом Корниловым и возносит до небес.


Впрочем, о поэте судят по стихам, а не по скандалам. Что ж, давайте поподробнее ознакомимся с последней книгой нашего земляка.


«Книга Ивана Переверзина, состоящая из избранных стихов, – своеобразный этап творческого пути известного русского поэта» – читаем в аннотации. Что ж, избранное – это всегда лучшее, не правда ли? Давайте начнём с первого стихотворения сборника – как правило, любой автор всегда стремится поставить на открытие особенное, сильное стихотворение, чтобы заинтересовать и увлечь читателя (орфография и пунктуация сохранены):






Твоё имя



Едва смог выйти из тумана,


как окунулся вновь в туман.


В моей душе такая рана,


куда там боль от старых ран!



Пусть эта рана ножевая, –


Но кровью напрочь изойдя,


мне не войти под кущи рая,


чтоб разрыдаться, как дитя…



В аду сгорю я, чёртов грешник,


за то, что от шальной любви


построил вдруг такой скворешник,


что в нём подохли соловьи…



Тогда ты в душу и вонзила


свой нож, сгорая от стыда,


что, видно, зря меня любила, –


и не разлюбишь никогда!



Прости! Я слёз твоих не стою,


но ими, а ничем другим,


я рану, как водой, омою, –


воскреснув с именем твоим.


О душевной ране мы говорим обычно в переносном значении, поэтому и сбивают с толку словосочетания «рана ножевая» и «кровью изойдя» во второй строфе, заставляющие трактовать «рану» в прямом смысле. Вот только можно ли душу поранить ножом?!


Выражение «райские кущи» тоже обычно употребляется в переносном значении (райский уголок, сад, дом). Старославянское слово «кущи» имело значение «угол», а в болгарском, сербохорватском и словенском языках это слово означало «дом». Автор же, получается, собрался войти под сад или под дом, чтобы там разрыдаться (?!). Впрочем, сравнение «разрыдаться, как дитя» тоже неудачное. Дитя плачет, а не рыдает (вспомним пушкинское: «то заплачет, как дитя»). Скворечник автор почему-то предназначает соловьям, а четвёртая строфа, на мой взгляд, вообще лишена какого-либо смысла. Название стихотворения совсем не определяет его содержание.


В книге девять разделов и 589 стихотворений. Давайте рассмотрим первое стихотворение второго раздела (орфография и пунктуация сохранены):






По травам



Погаснет – дальняя зарница


и – вспыхнет новая на миг, –


так в памяти мелькают лица,


один, другой любимый лик.



Календарей смывают струи


Следы рассчётливых измен,


И дней оборванные струны


Сменяет музыка антен…



Приёмник выключу – и ладно!


И буду слушать, как трава


Растёт безгрешно, безоглядно


в колючках зла по краю рва.



Она растёт в воротах рая,


растёт под острою косой,


растёт с тобой, земля сырая,


земля, – омытая росой.



Я правым был и был неправым,


тонул в воде, горел в огне,


и не боюсь ходить по травам,


ведь и они пройдут по мне.


Вы не удивляйтесь, я не ошибся: в книге именно так расставлены знаки препинания, именно так написаны слова «скворешник», «рассчётливых» и «антен». Несмотря на наличие в выходных данных редактора и корректора.


Трудно представить, согласитесь, при всём богатстве воображения, как календарь (а не время) течёт, и струи его смывают следы (какие?) расчётливых (почему-то) измен. Музыку антенн тоже представить не так-то просто, ну, а в суггестивном тумане «дней оборванных струн» рассмотреть какой-либо смысл вообще не представляется возможным. После выключенного приёмника, наверное, хорошо слышно, как растёт трава в колючках зла. Вот только нужно найти место «по краю рва», «в воротах рая» или «под острою косой», а то не услышите. «Земля сырая» тоже, оказывается, растёт, но не любая, а лишь «омытая росой». Кто её, интересно, омыл? И ещё любопытно было бы посмотреть, как это травы, умея ходить, пройдут по автору. Вдоль или поперёк?


Недаром говорят, что о поэте можно судить уже по первой строке. Можно ли судить о всей книге Ивана Переверзина по первым стихотворениям двух первых разделов? Да, безусловно. В книге сотни слабых, беспомощных, корявых стихотворений, доказывающих, что автор плохо владеет и словом, и русским языком, и стихотворной грамотой. Здесь не редкость сбои ритма, несоблюдение размера стихотворной строки, нарушение правила альтернанса. И прочее, и прочее.


Основная тема огромной массы стихотворений в новой книге Переверзина – он сам. Обиды и злоба на врагов, непомерные амбиции, отношение к раю и аду, жизни и смерти и пожизненный душевный раздрай автора кочуют у него из стихотворения в стихотворение, со страницы на страницу и довольно быстро набивают у читателя оскомину. Удачные образы и авторские находки в стихах Переверзина настолько редки, что нисколько не влияют на общее негативное впечатление. С превеликим трудом я осилил сей гроссбух, задавшись целью сделать критический разбор новой книги «замечательного русского поэта», дабы не быть голословным.


Любой уважающий себя стихотворец (я уже не говорю – поэт) знает, что глагольные рифмы – признак поэтической слабости, а однокоренные рифмы – вообще недопустимый поэтический грех. Вот только Переверзин, похоже, об этом знать не знает, ведать не ведает, потому что с удовольствием рифмует глаголы между собой:







Я – уже с эпохою простился,


и врагов-товарищей простил…


Но едва мне образ твой явился,


я забыл, о многом я забыл…



Я забыл, что сердце изболелось, –


и ночами не могу я спать,


я забыл, что песнь любви допелась,


а другой нет силы начинать…



Извините, но у Переверзина именно так: «другой», а не «другую». В книге избранных стихотворений «замечательный русский поэт» использует глагольные рифмовки 498 раз! Мало того, он часто употребляет совсем уж позорные для любого стихотворца однокоренные рифмы: «вижу – ненавижу», «носила – уносило», «может – поможет», «скажет – докажет», «пережить – жить», «прошёл – нашёл», «перестала – устала», «покажет – прикажут», «считать – читать» и т.д. В книге не редкость слабые, беспомощные рифмы: «погасли – о стихах ли», «пересуды – любим», «жалит – поругались», «наверно – мгновенно», «впаривал – подзадоривал», «нежность – вечность», «небом – веком», «церквушка – русской», «бесславья – признанья», «любви – земли», «в дали – любви» и т.д.


Не гнушается автор употреблять и банальные, избитые рифмовки, такие как «берёзы – слёзы» (употреблено в книге 9 раз), «любовь – кровь» (16 раз), «вновь – любовь» (11 раз), «любви – соловьи» (13 раз), «солнце – оконце» (13 раз) и т.д. По-видимому, у Переверзина есть любимые пары рифм, поэтому он использует их так часто. Есть у автора и любимые слова. К примеру, «смерть» и «бессмертье». Первое он любит часто рифмовать со словами «круговерть» и «твердь», а второе – со словами «круговерти» и «сердце»:







Не беда, что глохнет сердце,


не беда, что стынет кровь, –


верю я в своё бессмертье,


верю я в твою любовь.



Есть в книге и такой вариант:







Так, слушайте! Я всё скажу,


всё выдам, что берёг на сердце, –


пройду светло, как по ножу,


в своё бессмертное бессмертье.



Именно так, а не иначе. Свою, пожалуй, самую любимую рифмовку «сердце – бессмертье» Переверзин употребляет в книге ни много ни мало – 20 раз. На то и любимая. Есть у Переверзина и любимые «эпитеты»: бессмертный, проклятый, прекрасный и красивый. Поэт от сохи позволяет себе поэтические вольности: «боле», «огнь», «сребристый», «златой», «младой», перестановки ударений в словах и т.д. О том, что автор не в ладах с русским языком, тоже свидетельствует множество примеров. Наверное, горе-стихотворец искренне убеждён в том, что уже упоминаемые мною «кущи» – это кусты:







С каждым шагом темней и темней,


и во тьме обступают всё гуще


эти пышно цветущие кущи, –


что навеки воспел – соловей.



А вот ещё пример:







Волна, накатывая, меня облизывает


с головы до ног,


облизывает вкусно, будто котёнок


жирную миску.


Чайки – то усядутся на влажный


зернистый песок,


то круто поднимутся в небо,


что синей василиска.



Тут, очевидно, автор попутал (или бес попутал) слова «василиск» (сказочное чудовище, змей, убивающий взглядом и дыханием) и «василёк» (тёмно-синий полевой цветок). В стихотворении «Горевое» темнота у автора почему-то «стояла тишиной во рту», а сам он «горько зарыдал навзрыд». В другом стихотворении автор вспоминает о «бессмертье жизни». Шторм у него «кромешный», роскошь – «малинная», а фундамент «впаянный в бетон». Этот ряд можно продолжить. Пожалуй, прав Михаил Кустов: Переверзин не оканчивал Высших литературных курсов. Об этом как нельзя лучше свидетельствуют его стихи.


Короля, как говорится, делает свита. Свита редакторов известных газет и толстых журналов, принимающая стихи чиновника от литературы в печать. Свита захлёбывающихся от восторга критиков и чиновничьих лизоблюдов. Что ж, свита сделала своё дело – и сам «король», похоже, уверовал в своё королевское величие:







Но что мне грязная молва,


когда в глубинах сердца


вовсю рождаются слова


грядущего бессмертья.



И пусть не мне – моим врагам


Жизнь кажется обидой,


Ведь я герой великих драм,


Они лишь – сброд постыдный.

Сергей МОСКВИТИН,
г. ЛЕНСК,
Республика Саха (Якутия)

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.